Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Да и черт с ним, – глухо ругнулся Бердыш. – Надеюсь, вы ищете сообщников этого фотографа-любителя?

– Именно этим мы и занимаемся, Даниил Федорович. Вопрос позволите?.. Происходило ли что-нибудь на объекте в последнюю неделю? Пусть не чрезвычайное происшествие, но что-то выбивающееся из привычного уклада?

– А того, что произошло позавчера, вам мало? – фыркнул Бердыш.

– Вы прекрасно меня поняли. Ответьте, пожалуйста.

Михаил отступил, чтобы видеть обоих, наблюдал за их лицами. Офицеры охраны вели себя адекватно. Происходящее их нервировало, но они сохраняли спокойствие. Нервозность выражалась на уровне артикуляции и жестов.

– Лично я ничего не припомню, – произнес Журавлев. – Рутинное несение службы, никаких происшествий.

– Соглашусь, – кивнул Бердыш. – Третьего дня был звонок – телефонировали из столицы, из девятого управления. Генерал-майор Осипчук. Справлялся, все ли в порядке на объекте. Не скажу, что этот звонок сравним с происшествием, но… обычно их устраивают наши письменные отчеты.

– Хорошо, – кивнул Михаил. – Не смею вас больше задерживать, товарищ подполковник. Да и вам, Павел Викторович, незачем терять с нами время. Занимайтесь своими делами, мы не заблудимся. Походим еще по вашему чуду света.

Странные ощущения не проходили. Мысли вились вокруг чего-то важного, но он не мог ухватить суть. Крепла уверенность, что в ближайшее время что-то должно произойти. Что именно? Передача секретных материалов заинтересованной стороне? Ликвидация нежелательного лица? Кого еще, помимо Знаменской и Озинского, «разбудили» вражеские лазутчики? Огромные пространства, вырубленные в горе, уже не впечатляли. Сотрудники ходили по коридорам, заглядывали в полутемные помещения. На этажах кипела работа. Рабочие в комбинезонах прокладывали кабель связи по дну желоба, вырубленного в бетоне. Электрики копались в щитках, подключали пакетники. Капитан Ковтун начинал выказывать признаки нетерпения, посматривал на часы. Предчувствие чего-то неприятного витало в воздухе. На галерее третьего этажа, практически над бездной, на повышенных тонах общались мужчина с женщиной. Вернее, говорил мужчина, недовольно, требовательно, с начальственными нотками, а женщина молчала, слушала. Создавалось ощущение, что ей скучно.

– Кто приказал закрыть карьер, Людмила Михайловна?! Работы продолжаются в шестом секторе, там вычерпывается грунт, это связано с прокладкой дополнительной вентиляционной шахты. Куда прикажете ехать самосвалам? Объездной дорогой на второй отвал? Дополнительная трата бензина и прекрасный обзор со спутника! Если это не умышленное вредительство, то, интересно, что? И почему до сих пор не завозится оборудование на узел связи? Ремонтники работу закончили, помещения пустуют, что ждем – разрешения из Лэнгли?

Мужчина выглядел представительно – статный, густобровый, с решительной волевой челюстью. Видимо, начальник строительства Голованов Петр Ильич. Кто еще может разносить его собственного заместителя Людмилу Михайловну Юдину?

– Во-первых, Петр Ильич, – ровным голосом ответствовала дама, – за действия товарища Болдырева я не отвечаю. Он подчиняется непосредственно вам и выполняет ваши указания. Не вы ли приказали в четверг заморозить всю работу на карьере и законсервировать отвалы? О необходимости дополнительной шахты Родион Львович доложил лишь в пятницу. И ему, кстати, виднее. Мне кажется, вы просто забыли дать соответствующие указания Болдыреву. Во-вторых, касательно поставок оборудования на верхний уровень. Мною все заявки сделаны, и соответствующие документы составлены. Понятия не имею, отчего тянут снабженцы – это, извините, не моя сфера. – Женщина покосилась на мерцающих в отдалении посторонних и быстро нашла предлог удалиться.

Голованов повернулся. Лицо его было хмурым, брови сдвинуты – типичный крепкий хозяйственник высокого уровня. В глазах мелькнула обеспокоенность. Кольцов подошел один, предпочтя купировать источники нервозности.

– Петр Ильич? Добрый день. – Он показал удостоверение. – Нас пока не представляли, но, думаю, вы наслышаны о нашей работе.

– Мне нужно начинать волноваться? – Голованов изобразил небрежную усмешку. – Вы из Москвы, товарищ Кольцов, судя по содержанию вашего документа. Да, не спорю, случаются ведомственные проверки, последняя была не далее как месяц назад…

– Не тот случай, – дружелюбно улыбнулся майор. – Мы прибыли по иному поводу. Извиняемся. Услышали часть вашего разговора с Людмилой Михайловной. Проблемы на объекте?

– Ни в коем случае, – фыркнул Голованов. – Объект перед вами, вы в нем находитесь. Что-то указывает на проблемы? Все, что вы слышали, – досадные недоработки и недопонимание между руководителями структурных подразделений. Обычные текущие вопросы. А на других объектах разве не так?

– Вы правы, – усмехнулся Кольцов. – Везде так. То есть по строительству проблем не наблюдается, и объект сдадут в срок?

– Непременно, – решительно кивнул Голованов. – Точные сроки засекречены, но можете не сомневаться – данное событие произойдет по плану. Но вы же по другому вопросу?

– Вам известно о недавних событиях на объекте?

– А, вы об этом… – Легкое облачко печали омрачило волевое лицо. – Да, мне доложили, нарушитель проник на охраняемую территорию, проводил скрытую фотосъемку… Насколько знаю, проведенные мероприятия увенчались успехом? Жалко, что погиб военнослужащий, покалечены несколько человек, потерян вертолет… Данными вопросами, если не ошибаюсь, занимается служба безопасности?

– Безусловно. Товарищи Бердыш и Журавлев – последний, кстати, тоже пострадал при ликвидации последствий инцидента. Не хочу вас задерживать, Петр Ильич, понимаю вашу занятость. Единственный вопрос: в последнюю неделю лично вы не отметили на объекте что-нибудь нехарактерное? Или, может быть, в поселке, дома, по дороге домой. Незапланированные встречи, появление незнакомых лиц. Высказанные вами «недоработки» и «недопонимание» к вопросу не относятся.

Возможно, показалось, но в глазах высокого начальства мелькнула тень беспокойства. Петр Ильич сосредоточенно смотрел себе под ноги.

– Знаете, нет, ничего такого. Рабочие вопросы, рутина… Сломалась машина, на которой меня возят в Стрижи и обратно. Пока не починили, дважды пришлось воспользоваться автобусом… Ничего, не развалился. Пассажиры, конечно, удивлялись, видя меня, а мне даже понравилось… Больше ничего не могу припомнить. Может, объясните, что происходит, товарищ майор?

– Пока ничего, Петр Ильич. Есть основания предполагать, что объектом интересуются наши западные коллеги. Пока спокойно, уверяю вас, но прошу быть внимательным, временно воздержаться от дальних поездок и усилить свою охрану дома и в пути следования. Боюсь, одного водителя мало…

Кольцов должен был предупреждать людей, чувствовал – что-то назревает. Голованов слушал с еле скрываемым нетерпением, хмурился…

Подобное предостережение он высказал и Людмиле Михайловне Юдиной. Одно из помещений третьего уровня фактически подготовили, и работница облюбовала его в качестве кабинета. Заместитель Голованова сидела за столом, заваленным бумагами, делала пометки красивой, явно подаренной ей ручкой. Выслушав «вступительное слово», сняла очки и устремила на собеседника долгий задумчивый взгляд. Ей было за сорок, но внешность она имела моложавую и привлекательную. Впрочем, не для всех. Имелось в Людмиле Михайловне что-то надменное, прохладное, заставляющее держаться на расстоянии.