Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Думаю, значимых персон вы упомянули, Леонид. И где живут все эти достойные люди?

– Все упомянутые лица проживают в поселке Стрижи на восточной окраине Охранного. Там особая охраняемая зона, в отличие от самого городка. В Охранное вы можете въехать без пропуска. А вот в Стрижи уже не получится. Поселок компактный, выходит на море, полностью состоит из частных домовладений. Там одна длинная улица, много зелени, дома со всеми удобствами – горячая вода, канализация, отопление. Есть тропа, по которой можно спуститься к небольшому пляжу. В Стрижах, как вы уже поняли, проживает руководство объекта. Комфортная жилплощадь выделена государством – на время строительства. С каждой персоной заключен соответствующий договор. Ответственные лица пользуются государственным автотранспортом. Охраняет поселок девятое управление. Живут за оградой со средствами оповещения на случай несанкционированного проникновения, но меньше всего это похоже на концлагерь, – позволил себе Ковтун рискованную шутку. – Остальным причастным к объекту повезло меньше. Строители и инженерно-технический персонал живут в Охранном – одни в общежитиях, другие – снимают жилплощадь. Большое количество людей проживает в Балаклаве – к их услугам специальные автобусные маршруты. Не скажу, что все эти люди «беспризорники», – но надзор за ними, к сожалению, не тотальный. Не в тюрьме живем…

«А в братской семье народов», – подумал Кольцов.

– Вертикальные шахты высотой с восьмиэтажный дом пробивали специалисты из Донецка. Потерны и прочие переходы в горе прокладывали харьковские метростроевцы. Здесь работали профессионалы со всего Союза. В обстановке секретности вырыли карьер к северу от горы Машной, куда впоследствии свозили выработанную горную породу…

– Понятно, Леонид. Личный автотранспорт жителям Стрижей положен?

– В этом нет необходимости, – пожал плечами Ковтун. – Личный шофер отвезет куда надо. А если вдруг захочется конфиденциальности… то извините, эти люди прекрасно знали, на что подписывались шесть лет назад. Тут я, пожалуй, загнул, – допустил рассказчик. – Не все, конечно, сидят тут шесть лет. Кто-то расторг контракт, уехал – разные причины, силком не держат. Кто-то приехал недавно. Всех работников, вплоть до грузчиков и уборщиков, подвергают всесторонней проверке. Таковая может длиться несколько месяцев – так что случайных людей вы здесь не увидите. Желающих приехать на объект хоть отбавляй. Знаете, какие здесь зарплаты? Один лишь повышающий коэффициент чего стоит… – завистливо сказал капитан и вздохнул.

– Со свободой передвижения у этих людей, полагаю, все в порядке?

– Да, ее особо не ограничивают. Если время личное, то можете им воспользоваться, как заблагорассудится. Но не забывайте, на каком объекте вы работаете и какие здесь правила. Обо всех передвижениях дальше Севастополя извещаются сотрудники второго отдела на каждом КПП, которые делают отметки, – а также по возвращении. Никаких загулов, проблем с милицией. Контакты с иностранцами в принципе запрещены. Любая отправка и прием корреспонденции – только через соответствующую службу. Жалоб пока не поступало, Михаил Андреевич. Можете ездить по Крыму – хоть в Керчь, хоть в Симферополь. Отпуск можете проводить на родине – где бы она ни находилась. Поездки за границу, разумеется, исключены, но давайте честно – немногие граждане туда ездят. Любой бы с руками оторвал такую работу и такие условия проживания…

Приближались к развилке. К объекту – налево, Охранное – прямо. Михаил сбавил скорость, чтобы совершить маневр, но передумал, отправился дальше.

– Уверены? – встрепенулся прыгающий на закорках Матвей.

– Да, прокатимся.

Капитан Ковтун промолчал, только опасливо покосился на отдаляющиеся заросли. Через несколько минут въехали в Охранное. Жилые трехэтажки выросли внезапно – стоило лишь выбраться на открытый участок местности. Городок был компактный, даже частные дома жались в кучку. Центральная улица делила городок примерно на равные части. Мимо проплывали магазины – продуктовый, хозяйственный, закрытый киоск Союзпечати. Ближе к центру потянулись пятиэтажки. Их было немного. Административные здания, воинская часть за коваными воротами с гигантской пятиконечной звездой. Городок тонул в зелени – сплошная экзотика: грецкий орех, дикие абрикосы, персиковые и сливовые деревья. Людей на улицах практически не было.

– Пустовато здесь, – констатировал Кольцов. – Где все?

– Ну, ансамбль песни и пляски нас и не должен был встречать… – вышел из задумчивости Ковтун. – Народ в поле, товарищ майор. В смысле кто где. Трудящиеся – на работе, пенсионеры прячутся от жары. Городок находится под надзором девятого управления, этих парней не видно, но можете не сомневаться – нас уже срисовали…

Навстречу пылил маршрутный автобус. В салоне – несколько голов. Этажность зданий резко снизилась, проехали частный сектор на окраине – и городок оборвался. Справа за скалами опять заголубело море.

– Если на объект, то нам на развилке налево, – известил Ковтун.

Но в этот день майора Кольцова отчего-то тянуло на сторону. Справа в солнечных лучах замаячили крыши небольшого малоэтажного поселка. Он проехал развилку и свернул вправо – на неприметную, но хорошо укатанную дорогу. Указателей не было, но на обочине стояла милицейская машина. Номерные знаки УАЗа, разумеется, запечатлели.

– Как скажете, Михаил Андреевич, – пожал плечами Ковтун. – Можем проехать через Стрижи. Возвращаться не придется – за поселком есть кольцевая дорога, по ней и вернемся к объекту.

Дорога петляла, как горная тропа, ушла в низину – всплыла перед самым поселком. Заградительная полоса стыдливо пряталась за цветущими кустарниками. В глаза она особо не бросалась. Далеко справа изгородь упиралась в обрыв над морем. Слева – плавно огибала поселок. Впечатления концлагеря это место действительно не производило. Будка КПП сливалась с антуражем. Вежливые стражи в полувоенном облачении пропустили машину, проверив документы и пропуска, в закрытую зону. Широкая улица тянулась в глубь поселка. Кирпичные заборы, изобилие зелени, цветов, вместительные дома за оградами. Архитекторы здесь не утруждались, но отдельные постройки вызывали интерес – они были с внушительными крышами, башенками. Машина медленно катила по асфальтированной дороге. Лаяла собака, за оградой на стриженой лужайке резвились дети. К изгороди с обратной стороны подбежала прилизанная длинношерстная колли и стала смотреть на чужаков умными глазами. На следующем участке высилась основательная беседка из ценных пород дерева. Отдельные категории советских граждан жили вполне прилично. Мелькнула неуместная мысль про «классовую ненависть». Впрочем, к подобным проявлениям социального неравенства в стране всеобщей уравниловки майор относился спокойно.

– На участке с беседкой проживает Юдина Людмила Михайловна, – сообщил Ковтун. – Напротив – Голованов Петр Ильич, дом не такой уж большой, товарищ не любит чрезмерной роскоши. Тем более допоздна находится на работе, женщины в доме нет… ну, кроме кухарки и горничной. Через три участка за Головановым – вон тот скромный забор с металлическими воротами – прибежище Журавлева Павла Викторовича… А сейчас будем проезжать мимо владений товарища Бердыша… у его забора почти всегда стоит «Волга» с нашими номерами, хотя сам Даниил Федорович предпочитает модернизированный УАЗ-469 с форсированным двигателем…

Помалкивал окопавшийся на галерке Матвей, провожая глазами проплывающие за окном красоты.

– Справа дом Белецкого Родиона Львовича. Два этажа, бильярдная. Просторный двор, позади дома небольшой открытый бассейн, теннисный стол. Характерная особенность участков на этой стороне – все они разделены проулками, а задние дворы упираются в обрыв, под которым плещется море. Жильцы сами строят ограждения, особенно те, у кого животные или дети. Кто-то основательно отгораживается от обрыва, кто-то символически, третьи вообще этого не делают, любят сидеть вечерами свесив ножки…

– У вас, Леонид, воистину энциклопедические знания, – похвалил Кольцов.

– Три года на этой работе, – пояснил капитан. – Приходится знать даже то, что знать не хочу… Выезжаем из поселка. Нагулялись, товарищ майор?

На контрольном посту снова встали. Пропуск выписали на две недели, задерживаться дольше он не собирался. Увиденное наводило на размышления. Третья часть полуострова – закрытая для граждан зона. В частности, Севастополь, Балаклава, Форос, большая часть Керчи, обширные участки юго-западного побережья с береговыми ракетными комплексами. Куда ни сунься – колючка и надписи угрожающего содержания. И вместе с тем всесоюзная здравница, жемчужина на берегу Черного моря. Толпы организованных туристов, «дикарей», местных жителей, среди которых несложно прятаться шпионам…

Дорога за поселком бежала прямо, мимо живописных буковых и грабовых рощ. Стелющийся можжевельник причудливо оплетал кряжистые скалы. Море сделалось ближе, обрывы – не такими крутыми. Берег принимал живописные очертания. Справа на поляне желтела палатка, за ней еще парочка. Бегали мелкие дети с собакой. Михаил невольно отпустил педаль газа, чтобы насладиться видами.

– Дальше запреты снимаются, – пояснил Матвей. – Можно приезжать, отдыхать. Граница тут такая… черт ногу сломит.

– Без бутылки не разобраться, – подтвердил Ковтун, – чем и пользуются нарушители. А когда их ловят, плачутся, оправдываются, дескать, не знали, не заметили…