Биография Бога: Все, что человечество успело узнать
Шрифт:
Сквозь все «Облако неведения» проходит красной линией тема кеносиса. Никаких экзальтаций: «я» должно самоустраниться. Однако такая дисциплина самоопустошения уходила в прошлое. У теологов прибавилось самомнения, а у «мистиков» – потакания собственным желаниям.
Эти перемены беспокоили Дионисия Картезианца (XV век), высокоученого голландского монаха. Он вспоминал, что старая мистическая теология была доступна всем христианам, образованным и необразованным: она была укоренена в обычных литургических обрядах, общинной жизни и делах милосердия. А кто поймет работы Скота и Оккама? Никто, кроме нескольких специалистов. Богословие неведения развивало смирение, а новые умствования школяров лишь раздувают гордыню, а постигнуты могут быть любым сведущим человеком, сколь угодно безнравственным. [561] Мало того, что богословие выхолащивалось в безжизненную теорию: без апофатики оно оказалось на грани идолопоклонства.
Такова была плачевная духовная ситуация на пороге Нового времени. Впереди ждали серьезные вызовы, а возможностей для творческого ответа на них было мало.
Часть II Современный бог (от 1500
Глава 7 Наука и религия
Путь в Новое время – Учреждение испанской инквизиции – Мараны – Лурианская Каббала – Велика я западная трансформация в XVI веке – Гуманисты – Великое духовное обновление и вожди Реформации – Книгопечатание – Развитие протестантизма – Модернизация католичества – Новые идеи в богословии и искусстве – Ученые-первопроходцы – Католическая церковь отвечает на угрозы – Дело Галилея – Первые западные атеисты.
Часто говорят, что Новое время началось в 1492 году, когда Христофор Колумб пересек Атлантический океан в поисках нового морского пути в Индию, а вместо этого открыл Северную и Южную Америку. Это путешествие было бы невозможно без таких научных открытий, как магнитный компас и новые познания в астрономии. Жители Западной Европы стояли на пороге нового мира и беспрецедентного овладения природой, и христианская Испания была в авангарде перемен. Колумбу покровительствовали католические монархи Фердинанд и Изабелла, чей брак объединил иберийские королевства Арагона и Кастилии. Испания превращалась в современное централизованное государство.
Вообще это была переходная эпоха. Сам Колумб держался в курсе новых научных идей, оживленно обсуждавшихся в испанских университетах, но еще был человеком старой религиозной закалки. Благочестивый христианин, он родился в семье обращенных иудеев и сохранил интерес к Каббале, мистической традиции иудаизма. Себя он считал крестоносцем последних дней: собирался, достигнув Индии, построить военную базу для возвращения Иерусалима. [562] Европейцы начали путь в Новое время, но их рациональные и научные поиски еще вдохновлялись традиционными мифами религии.
2 января 1492 года Колумб присутствовал при падении Гранады, последнего мусульманского оплота в Европе. Она была захвачена войсками Фердинанда и Изабеллы. 31 марта монархи подписали указ, который предписывал евреям выбирать между крещением и депортацией. В 1499 году этот же выбор был поставлен перед мусульманскими жителями Испании. Многие испанские евреи были столь привязаны к родине, что перешли в христианство, но около восьмидесяти тысяч бежали в Португалию, а еще около пятидесяти тысяч – в Оттоманскую империю. [563] В Новом времени была своя непримиримость. Одних пьянил ветер свободы, другие столкнулись с принуждением, насилием и разрушением. Фердинанд и Изабелла создавали абсолютную власть, столь важную для европейской экономики начала Нового времени. Они не хотели мириться с такими автономными, самоуправляемыми институтами, как гильдия, корпорация или еврейская община. Поэтому за взятием Гранады последовала этническая чистка. Стремясь объединить королевства, каждое из которых ранее было независимым и со своим уникальным этосом, Фердинанд и Изабелла учредили испанскую инквизицию (1483). Она была призвана обеспечить идеологическое единообразие как основу новой испанской идентичности. Сколько раз впоследствии повторялась эта история в секу-лярных государствах! Инквизиторы искали диссидентов и заставляли их отречься от ереси (слово, происходящее от греческого «айресис», «мнение»). В испанской инквизиции следует видеть не консервативную попытку сохранить уходящий религиозный мир, а «прогрессивный» (на свой лад) институт, изобретенный монархами для сплочения нации. [564] Основными ее жертвами стали люди, которые обратились в католичество из иудаизма и ислама. Многие из них были искренни в своем обращении, однако на них косились с подозрением. Ходили слухи о подпольном движении диссидентов, которые втайне справляют обряды своих предков. Инквизиторам было положено пытать всякого, кто зажжет свечи вечером в пятницу или откажется есть свинину, доколе он не признается и не выдаст других отступников. Нужно ли объяснять, что некоторые из этих новоявленных христиан начинали питать неприязнь не только к католичеству, но и к религии в целом.Европейцы начали путь в Новое время, но их рациональные и научные поиски еще вдохновлялись традиционными мифами религии.
Евреи, бежавшие в Португалию, оказались крепче. Они предпочли изгнание отречению. Король Жуан II оказал им радушный прием, однако в 1495 году его сменил на троне Мануэл I, который женился на дочери Фердинанда и Изабеллы. Брачный договор требовал крещения всех португальских евреев. Мануэл I добился для крещеных евреев лишь иммунитета от инквизиции на пятьдесят лет. Прозванные «маранами» («свиньями»), португальские евреи выиграли время для организации подполья. На протяжении поколений тайные иудеи по мере возможности соблюдали иудейские обряды. Трудности они испытывали колоссальные: ни связи с остальным еврейским миром, ни доступа к еврейской литературе, ни синагог. Из основных обрядов они могли исполнить лишь некоторые. Кроме того, поскольку они получили католическое образование, их головы были заполнены христианскими символами и учениями, – неудивительно, что с годами их вера
была уже ни вполне иудаизмом, ни вполне христианством. [565]Другие, как мы увидим, стали первыми в новой Европе атеистами и вольнодумцами. В отрыве от живых обрядов, от настоящего исполнения Торы религия маранов пришла в упадок. В португальских университетах мараны изучали логику, медицину и математику, но не имели опыта в интуитивных дисциплинах иудейской духовной жизни. Волей-неволей опираясь только на разум, они пришли к убеждениям, которые не имели отношения к традиционному иудаизму. [566] Они сочли, что Бог – лишь Первопричина всякого бытия, и в людские дела напрямую не вмешивается, а необходимости в Торе нет (есть законы природы!) Понятно, что именно такого Бога часто создает человеческий разум, предоставленный сам себе, но в прошлом евреи чурались рационального Бога философов. Подобно многим людям в Новое время (и по сходным причинам), некоторые мараны считали такого Бога чуждым и неправдоподобным.
Совсем иная ситуация была у евреев, уехавших в Оттоманскую империю. Изгнание, физические и духовные испытания нанесли им тяжелую душевную рану: все казалось не то и не так. [567] Некоторые испанские евреи поселились в палестинском городе Сафед (Цфат). Там они познакомились с Исааком Лурия (1534—1572), европейским евреем, который разработал новую форму Каббалы, актуальную в их положении.
Основными жертвами инквизиции стали люди, которые обратились в католичество из иудаизма и ислама.
Каббалисты всегда без проблем интерпретировали первые главы Книги Бытия аллегорически, превращая их в эзотерическое повествование о внутренней жизни Бога. Лурия создал совершенно новый миф о сотворении мира, очень мало похожий на упорядоченную космологию Бытия и начинавшийся с кеносиса. Поскольку Бог вездесущ, для мира попросту не было места. Не было места, где Бог бы не присутствовал. Поэтому неведомое и непознаваемое Божество (Эн-Соф) совершило «цимцум» («сжатие»), то есть самоограничилось. Затем последовала серия космических катастроф, взрывов и фальстартов (вполне соответствующих миру, в котором отныне жили евреи). Искры божественного света пали в безбожную бездну, созданную «цимцум». Все оказалось изгнанным со своих законных мест, и Шехина скитается по миру, жаждая воссоединения с Божеством. [568]
Никто не понимал эту странную историю буквально. Подобно любому мифу, она образным языком повествовала о реальности вечной, а не исторической и обрела высокий авторитет, поскольку хорошо соотносилась с опытом изгнанников. Она показывала, что их трагедия не уникальна, а соответствует фундаментальным законам бытия. Соответственно, иудеи не просто изгои, а центральные персонажи процесса, который приведет к спасению мироздания, поскольку тщательное соблюдение Торы положит конец всеобщему беспорядку. Произойдет «исправление» ( тиккун ). Шехина вернется к Божеству, евреи – в Землю Обетованную, а остальной мир – к должному состоянию. [569] К 1650 году лурианская Каббала стала массовым движением в еврейском мире от Польши до Ирана, единственной в то время богословской школой иудаизма, которая обрела столь широкое признание. [570]
Без специальных обрядов, изобретенных Лурией, этот миф остался бы умозрительной абстракцией. Каббалисты усиленно и покаянно молились, рыдая и пав лицом на землю. Они совершали ночные бдения, призывали Бога в своей оставленности. Они удалялись на природу, словно инсценируя «бездомность». Впрочем, речь шла не о том, чтобы купаться в жалости к себе: требовалось проработать свое страдание в аскетическом образе жизни и выйти к радости. Ночные бдения всегда заканчивались на утренней заре медитацией над концом отчуждения людей от Бога. У каббалистов были практики концентрации ( каванот ), которые позволяли высвободить радость и удивление, сокрытые в глубине души.
Одна из основных лурианских добродетелей – сострадание. Для обидчиков были предусмотрены суровые наказания: иудеи, сильно пострадавшие сами, не должны увеличивать горе в мире. [571] После катастрофы 1492 года многие иудеи оставили «фальсафу», которая была столь популярна в Испании, и нашли, что новый миф и связанные с ним ритуалы дают им возможность соприкоснуться с глубинными корнями своей горечи и найти источник исцеления. [572] Однако в новом мире, который уже возникал в Европе, этот творческий миф скоро будет восприниматься как полная архаика.
В других европейских странах проходили такие же мучительные перемены, как и в Испании, хотя поначалу никто не осознавал их масштаб. К XVI веку на Западе стал возникать беспрецедентно новый тип цивилизации, который предполагал радикальное переустройство экономической базы общества. До Нового времени экономика опиралась на излишек сельскохозяйственной продукции, который можно было продать и тем самым добыть деньги на культурные достижения. Экономика Нового времени же строилась на технологическом воспроизведении ресурсов и постоянном реинвестировании капитала, который составлял постоянно обновляемый источник богатства. Так сбрасывались узы прежних обществ, где экономика не могла расширяться дальше определенного предела и постепенно выходила за пределы собственных ресурсов. Соответственно, аграрные общества обычно были консервативными, поскольку не могли позволить себе постоянного воспроизведения инфраструктуры (характерного для Нового времени). Оригинальная мысль не поощрялась, поскольку могла привести к раздражению и социальному волнению, – свежие идеи редко воплощались в жизнь, и проекты, требовавшие больших финансовых затрат, обычно откладывались. Казалось предпочтительным сосредотачиваться на сохранении достигнутого. [573] Теперь, однако, европейцы обретали мужество смотреть в будущее вместо прошлого. Если раньше людей учили оставаться в четко очерченных границах, первопроходцы вроде Колумба вдохновляли их расширять горизонты за пределы известного мира, где они обнаруживали благодаря новой технологии, что дела их идут на лад.