Битва божьих коровок

– Вот именно. А сколько новых идиотов каждый день отпочковывается? А вообще, чего-то здесь явно не хватает...

– Чего же?
– спросили Пацюк и Забелин хором и с неподдельным вниманием воззрились на тщедушного всезнайку.

– Антураж какой-то блеклый. Пентаграмма, это понятно, это я приветствую. Ну а где перевернутый крест? Где сатанинское распятие? Где алтарь, скажите мне на милость? Куцевато все это выглядит для полноценной черной мессы.

– А если они того...
– робко возразил Забелин.
– По упрощенному варианту? Унифицированному. А?

– Все может быть...
– Крянгэ был вынужден согласиться со следователем.
– Ладно, будем увозить. К завтрему предоставлю тебе полный отчет. Может быть, картина изменится.

– Крянгэ, потерявший всякий интерес к Пацюку и Забелину, снова уставился на ровные края раны на шее Мицуко.
– Да, редкостная была красотка. Ангел во плоти...

Пацюку снова стало дурно. На столе перед ним лежала самая прекрасная девушка в мире. Лежала и улыбалась ему широко раскрытым обескровленным горлом. Он пришел в себя только после того, как тело Мицуко, любовно закутанное в черный пластиковый мешок, переместилось на каталку, а Забелин снова подергал его за рукав:

– Ладно. Здесь и без нас справятся. Пойдем.
– Куда?

– Показания снимать. Со свидетелей. И с подозреваемого.

– А что, есть уже и подозреваемый?
– спросил Пацюк, пряча оцарапанную руку за спину.

– Есть. Сторож. Он здесь круглый год живет. На первом этаже. Раскладушку видел?

– Ну.

– Так вот, у него под этой самой раскладушкой тазик стоял. Эмалированный. Догадываешься с чем?

И снова перед Пацюком закачалось тоненькое горлышко Миц... Алексеевой Елены Сергеевны - русло этого горлышка пересохло около полутора суток назад. Или что-то около того. Старый хрен эксперт Крянгэ установит точное время. И завтра предоставит подробный отчет.

– С чем?

– С кровью жертвы. Вот так-то.

– А... подозреваемый?

– Ничего внятного по поводу таза сказать не может. Во всяком случае пока.

...Через час картина происшедшего (во всяком случае, её финальная часть) была полностью восстановлена.

Тело было найдено сегодня в семь пятнадцать утра некими Павло (он так и просил указать в протоколе - не Павел, а Павло) Полтавченко и Бабаджоном Насруллае-вым! Первый был уроженцем города Очакова Николаевской области. Второй - житель Ура-Тюбинского района Таджикистана. Полтавченко и Насруллаев вместе с ещё двумя таджиками и молдаванином, такими же нелегалами-гастарбайтерами, работали на строительстве коттеджа. Коттедж этот (тот самый новорусский винегрет) находился в трехстах метрах от особняка, где произошло преступление. Все пятеро рабочих вот уже три месяца безвылазно сидели в недостроенном доме и не выбирались не только в город, но и в ближайший магазин. Продукты им привозил человек хозяина, он же следил за строительством. Такая оседлая аскетичная жизнь несколько удивила Забелина, но и ей нашлось объяснение: денег строителям на руки не выдавали, опасаясь, как видно, что они будут потрачены на спиртное.

– Дураки, - так охарактеризовал работодателей Павло.
– Мы и сами не пили бы. Это кацапы водку глушат, а мы - ни-ни. Чурки мои вообще спиртного не потребляют, им религия не позволяет. Они больше по анаше прикалываются. И вообще... У нас семьи, нам гроши зарабатывать надо, а не водку пить. Мы и без выходных работаем. Шесть часов на сон всего - а так круглые сутки...

К работе строители приступали в восемь утра. А в семь Павло Полтавченко, в прошлом спортсменпятиборец, как правило, выбегал на пробежку. Вне зависимости от погодных условий. Сегодня он тоже отправился по старому маршруту через холмы. Когда он возвращался с пробежки, то заметил сидящего на вершине одного из двух ближайших к особняку холмов Бабаджона Насруллаева. Таджик наблюдал за окнами особняка. Когда Полтавченко подошел к приятелю, тот указал ему на свет. Колеблющийся неровный свет в широком окне второго этажа.

– И что вас в этом так удивило?
– спросил у Полтавченко Забелин.

– Как же не удивило! Раньше же свет никогда не горел. Все три месяца, что мы здесь, ни разу не зажегся. А тут - пожалуйста, горит. Да ещё такой странный. Что не электричество - это я сразу понял.

– И решили посмотреть, что там происходит?

– А вы бы что решили?
– задал риторический вопрос Полтавченко. Вообще, если честно, я сначала не хотел... Ну, вроде как нехорошо это - в окна подглядывать. А потом как сатана меня дернул. Воистину, сатана и есть! Я ведь на ту сторону - где окно это - никогда и не бегал раньше. А тут...

Полтавченко взъерошил колом стоящие волосы и надолго замолчал.

– Что же было дальше?
– поощрил его Забелин. Дальше началось самое ужасное. Влекомый демоном любопытства и подстрекаемый лепетом таджикского приятеля, Полтавченко влез на стену высокого забора, перепрыгнул с неё на сосну у дома и заглянул в окно. И увидел прямо перед собой сатанинскую трапезу...

Личные впечатления Полтавченко по поводу увиденного интересовали Забелина мало, и потому он сразу же перешел к конкретике.

– Что вы можете сказать нам о гражданине Спасском Феликсе Олеговиче? спросил он.

– Это ещё кто такой?
– безмерно удивился Полтавченко.

– Сторож особняка. Вы работаете здесь уже три месяца. Разве вы ни разу его не видели?

– А-а... Малахольный? Малахольного знаю.

– Малахольный?.

– Ну да. Отмороженный какой-то... Разговаривать не разговаривал. Только улыбался издали, да и то так паскудно. По-кацапски...

– Как?
– переспросил Забелин.

– Ну, в смысле вроде как лыбится тебе, но сам как будто сквозь тебя смотрит. Да и лыбится-то как-то криво. Как будто у него зубы болят или свищ на шее. Как будто он на огороде кошку сиамскую зарыл. Живьем. Взглянет на тебя - и бочком, бочком к себе в хатку... Мы тут с хлопцами договориться с ним хотели, чтобы он, значит, нас по этому особняку поводил... Который охраняет... Такое нечасто увидишь. А увидишь - так не уснешь. Одни колонны перед домом какие.

– И что? Поводил он вас по дому?

– Держи карман шире - "поводил"... Поухмылялся нам из-за забора ухмылкой своей кацапской - и все. А я сразу его заподозрил. Как увидел девушку, так сразу и понял - он, собацюра, вампир, поганец!..

Забелину пришлось приложить определенные усилия, чтобы вернуть беседу в более спокойное русло. Впрочем, и сам Полтавченко уже перегорел. Теперь его интересовало только одно: когда будут судить гнусного ката<Палача (укр.)>, оборотня и извращенца. Прозрачно намекнув, что следствие разберется во всем произошедшем и авторы преступления будут наказаны по справедливости, Забелин выпроводил экспансивного хохла восвояси.

Следующим на очереди был Бабаджон Насруллаев, забитый улыбчивый дехканин с лицом Авиценны. Сорок минут мучительных выкладок на пальцах - и Насруллаев подтвердил все сказанное приятелем. Да, он первый заметил свет в окне особняка во время совершения утреннего намаза. Он давно выбрал себе это чистое место на отдаленном, самом высоком холме - для молитв. Да, когда молитва была закончена, он на некоторое время задержался на вершине, привлеченный светом. В это время к нему присоединился Павло. Он указал ему на свет. Оба решили выяснить происхождение загадочных отблесков.

Приятели Насруллаева и Полтавченко ничего существенного к уже данным показаниям добавить не могли. Русский они знали "мало-мало, якши?", но общую картину состряпать сумели. Все пятеро эти два выходных провели на рабочих местах - как и предыдущие субботы и воскресенья. Никто из них понятия не имел даже об имени соседа; никто никогда с ним не разговаривал; никто никогда не видел возле дома посторонних; никто никогда не видел, чтобы к Спасскому приезжали гости. Слова "никто" и "никогда" доминировали в лексиконе залетных строителей, и Забелину пришлось смириться с тем, что ничего больше он из косвенных свидетелей не выдоит.