Битва божьих коровок

1. Мальчик.

2. Девушка.

3. Трупы.

Иногда объекты даже соседствовали друг с другом на одном снимке: это касалось девушки и трупов.

Мальчик стоял особняком, что было правильно. Ребенку ни к чему кровавые кошмары.

Собственно, сама пленка с мальчика и начиналась. Его фотографий было немного, и все они носили идиллический характер.

Крошечная фигурка мальчика в окне;

мальчик сидит на скамейке в каком-то дворе;

мальчик ест кашу;

мальчик клеит воздушного змея;

мальчик запускает воздушного змея.

На вид пацану было лет семь-восемь, черные волосы, черные глаза, худенькие плечи. Мальчик как мальчик. Но что-то в его облике сильно смущало Метелицу. Только перебрав фотографии по десятому разу, он понял, что именно.

Ни на одной из фотографий мальчик не улыбался.

Смотрел в объектив невидящим взглядом - и не улыбался.

И это было противоестественно: в возрасте этого пацана Метелица прыгал по жизни с разбитыми коленками и радовался всему как ненормальный. А уж такому событию, как запуск воздушного змея!.. Да Валя Метелица просто скакал бы от радости! А этому - что змей, что рыбий жир, никаких эмоций. Отложив фотографии ребенка, Метелица пришел к единственно верному выводу: хреновые у тебя родственники, пацан. Да и что другого можно ожидать от людей, которые даже не платят за международные переговоры...

Если с несчастным парнишкой все было более-менее ясно, то с девушкой оказалось сложнее. Ее снимки следовали за снимками пацана, и ничего необычного в них поначалу не было. Так, запечатленные мгновения её жизни. И преобладали при этом общие и средние планы: ни разу художник не приблизился к модели. К тому же девушка не смотрела в объектив, из чего Метелица с Сойфером сделали вывод, что сделаны фотографии исподтишка. И человеком, безусловно, влюбленным.

А именно - напрочь потерявшим ориентацию в пространстве Кириллом Лангером.

Вкусов Лангера Метелица не разделял, и подобный тип женщин ему никогда не нравился. Худосочная стерва с глупо выгнутыми бровями. У таких девиц мозгов обычно не больше, чем у банки со сливовым джемом; и любое их высказывание по любому поводу можно без купюр отправлять в юмористические рубрики "Нарочно не придумаешь". А кукольные глазки, а кукольные реснички, а кукольный ротик! Стоит только завалить эту Барби на спину, как ротик тотчас же начнет механически скандировать: "Ма-ма! Ма-ма!" И ничего другого от него не дождешься.

Хотя приходится признать, что многие мужики клюют на эту сюси-пуси-псевдодевственность. Даже если шахта выработана до последней возможности и степень износа технологического оборудования равна ста процентам...

Вот и Лангер попался.

Потанцевав на костях дуры-Барби, Метелица углубился в изучение снимков:

1. Барби выходит из какого-то ресторана в сопровождении какого-то очарованного мускулистого павлина. Снимок сделан со спины.

2. Барби садится в машину.

3. Мускулистый павлин целует Барби ручку. Снимок сделан со спины.

4. Барби выходит из подъезда.

5. Барби стоит на углу какой-то улицы и смотрит вверх.

6. Барби стоит на углу какой-то улицы, смотрит вверх и улыбается (верхний край снимка смазан).

7. Тело, лежащее на асфальте все той же улицы (этот снимок был сразу же перенесен впечатлительным Метелицей в стопку "Трупы").

8. Барби удаляется от места падения тела.

9. Барби в кафе. Попивает кофеек и улыбается.

10. Барби у витрины магазина, похожего на сувенирный.

11. Барби входит в стеклянные двери какого-то заведения. У двери дежурят пальмы в кадках.

12. Барби, облокотившись на крышу какой-то машины, смотрит вверх и улыбается (верхний край снимка смазан).

13. Тело, лежащее на асфальте (последовало за своим собратом в стопку "Трупы").

14. Барби удаляется от места падения тела.

15. Барби протискивается в подъезд какого-то полуразрушенного дома.

16. Барби стоит у выбитого окна, в бинокль наблюдая за домом напротив.

17. Окно в доме напротив. В окне ничего не видно.

18. Из подъезда дома выносят на носилках тело, упакованное в черный пластиковый мешок (и его, несчастное, туда же, к "Трупам"!).

На этом эпопея с кукольной девочкой заканчивалась. Закончилась и пленка.

В полном молчании Арик разложил все снимки на полу соответственно их классификации. Несколько минут все молча взирали на хронику страшных событий, а затем слово взял Метелица.

– Что скажете?
– спросил он у притихших сотрудников.

– Круто, - выдохнул прыщавый Дергапут.
– Просто-таки сюжет для квеста! Готовая разработка, юзеры будут на дерьмо исходить от восторга.

– Увянь, молокосос, - окоротил родственника Додик и, глядя на Метелицу, добавил: - Не знаю, как юзеры, но то, что мы сейчас по уши в дерьме, - это точно.

– Да ладно тебе, Додик, - примирительно сказал Метелица.
– Сейчас сожжем эти снимки. И пленку заодно. И все. Привет семье. Никто никогда не узнает.

– А Настя?
– не ко времени встрял Арик.
– Она же приедет за снимками. Она знает, что я их проявлял.

– Это она тебя попросила проявить?

– Нет, я сам вызвался. Просто... хотел помочь.

– Вот ты и помог. Нам всем. Может, она специально все это подстроила! Может, она вообще здесь потому, что существует эта пленка!
– заорал Додик.
– Ты знаешь, что это за пленка?! И кому она вообще предназначалась? И кто её отщелкал?

– Кирилл...
– сказал Арик.

– Это который транзитом на тот свет последовал? Без промежуточных остановок?
– ехидно осведомился Сойфер.

– Именно!
– огрызнулся Дергапут.
– Именно! Его сестра мне рассказала!

– Сестра!
– Додик бешеными темпами предавал розы, которые купил красотке на последние деньги.
– Откуда ты знаешь, что сестра?! Она тебе что, паспорт свой показывала?

– В паспорте такие отметки не проставляются, - попробовал урезонить разошедшегося Додика Метелица.

– Один хрен! Может, она такая же сестра, как я - транссексуал!

– А ты транссексуал?
– Метелица с Ариком синхронно приподняли брови.