Битва судьбы

Моряк

Зеленой оказалась дверь, предназначенная Истарху, и белизной засияла над ней раковина – эмблема Островов. Круглое отверстие было невысоким, и капитану пришлось пригнуться, чтобы пройти в него. Шагнул в вязкую, плотную тьму и ощутил, что падает.

Падение закончилось быстро. Что-то мягко приняло на себя вес тела, и тут же тьма исчезла, сменилась ровным, серым сиянием. Некоторое время айн привыкал к свету, закрыв глаза.

Подняв веки, обнаружил себя сидящим на ровной зеленой поверхности, похожей на камень. Потолка и стен видно не было, зеленое поле тянулось во все стороны, теряясь в серой дымке. Похоже, светился сам воздух. Вокруг было тихо и пусто.

Истарх встал, размял плечи. И невольно вскрикнул. Лицом к лицу с ним стоял Плотин, белый и странно колеблющийся, словно мираж в жарком воздухе.

– Ты же умер! – завопил айн, отскакивая.

– Да, – прошептал мертвец, открывая белые, безжизненные глаза. – По твоей вине!

– По твоей вине! – раскатилось эхом, и за спиной мага из воздуха стали возникать погибшие во время шторма моряки. В отличие от Плотина, их объели рыбы, и соленая вода капала с синих, раздувшихся лиц, стекала по одежде. Запах водорослей и гниющей плоти заполнил, казалось, весь мир.

– Но я не виноват, что остался жив! – закричал Истарх, отступая. Мертвецы шагали за ним, не отставая, и он понял – не убежать.

– Виноват, – прошипели десятки голосов. – Но ты можешь искупить вину.

– Как? – Надежда избавиться от мучающей хуже хвори вины за гибель спутников прорезалась в этом возгласе. Истарх был готов отдать многое, лишь бы сбросить с сердца тяжелый камень.

– Я тебе помогу, – сказал Плотин и шагнул вперед.

Холодные руки сомкнулись на запястьях Истарха. Мертвец открыл рот, и из него хлынул свет, белый, беспощадный. Охватил руку айна, и тот почувствовал, как плоть тает в морозном прикосновении.

– Нет! – успел крикнуть капитан, прежде чем свет сомкнулся вокруг него.

Наследник

Каменные створки, украшенные сверху Крылатым Топором, совершенно беззвучно распахнулись сами, едва Терик подошел к ним. Для верности он ощупал Врата и обнаружил, что перед ним камень, самый обыкновенный гранит.

За Вратами царила кромешная тьма. Терик шагнул и замер, пораженный ливнем света, что обрушился на глаза. Тяжко вздохнули позади закрывающиеся двери, и йотун осторожно приоткрыл веки.

Правую руку что-то оттягивало. С недоумением Терик обнаружил в ней свою секиру. Вверху простиралось самое настоящее лазоревое небо, на котором весело улыбалось солнце, хотя за пределами Храма была ночь. Сын конунга стоял на янтарном песке внутри круглого, ограниченного высоким деревянным забором пространства. Над ним виднелись йотуны, люди и иные, неизвестные существа. Они улюлюкали и свистели, показывая на Терика пальцами.

Сын конунга нахмурился, желание добраться до насмешников оказалось очень сильным. И в тот же миг тонко и пронзительно пропели трубы. В противоположной от Терика стене открылась не замеченная им ранее дверь, и на песок ступил высокий воин. Мускулистые руки сжимали меч, глухой шлем мешал увидеть лицо.

Воин молча поклонился Терику и пошел на него. Все стало ясно – поединок. Йотун улыбнулся и поднял секиру. Он не ожидал, что Выбор окажется столь прост. Но так даже лучше.

После первых ударов йотун переменил мнение. Меч противника сверкал, как молния, и бил с чудовищной силой. Защищаться удавалось с трудом. Утомленные за время долгого путешествия руки и ноги слушались не очень хорошо, так что Терик даже не помышлял о контратаках.

Звенело оружие, кровь толчками пробивалась в ставшем тяжелым и неповоротливым теле, скрипел песок под ногами, горячий пот тек по спине. Терик кружился, отражая удары, и чувствовал, как слабеют руки, как тяжелеет секира. Противник казался неутомимым.

Отскочив в очередной раз, сын конунга ударился спиной об ограду, где-то далеко заревели зрители. В последний момент йотун дернулся в сторону, меч с хрустом врубился в дерево. Не позволяя его выдернуть, Терик прыгнул вперед, плечом врезался в противника, не ожидавшего такого поворота событий. Тот глухо хакнул и, не удержавшись на ногах, упал на спину.

С яростным ревом йотун обрушил на него секиру, но она разрубила лишь песок. Противник ускользнул и, пока сын конунга разворачивался, поднял меч. Но теперь уже ему пришлось отбиваться. А Терик с яростью обреченного ринулся в атаку. Один из его ударов угодил в панцирь на плече. Тот хрустнул, показалась кровь, из-под глухого шлема донесся стон.

Терик бил вновь и вновь, и, наконец, его противник рухнул. По груди воина потекла кровь, руки бессильно заскребли песок. Торжествующе закричав, сын конунга вскинул секиру, проревел хрипло:

– Я победил! Где мой Дар?

Крики зрителей стихли. Дверь, из которой вышел воин в шлеме, засветилась. Не сомневаясь в победе, йотун шагнул к ней, дернул за ручку. Белый светящийся туман окутал его в одно мгновение. Терик нахмурился, да так и застыл, будучи не в силах шевельнуться. Сияние охватило его, и мир перестал существовать.

Государь

Дверь в Храм, как и в прошлый раз, была в форме дубового листа. В высоту достигала примерно сажени. Маленькое солнышко приветливо улыбалось Брану до тех пор, пока Врата не раскрылись.

Повелитель альвов без колебаний переступил порог. Ему в лицо пахнуло холодом и запахом тления. Дверь закрылась, и сразу же вспыхнул свет. Бран спокойно стоял, ожидая, когда привыкнут глаза. Обнаружил себя в комнате со стенами из каменных глыб. Низкий потолок почти касался макушки, свет источали свечи, обильно налепленные прямо на пол.

Проверив, легко ли выходит меч из ножен, Бран зашагал вперед. Комната – или скорее коридор – тянулась вдаль, сколько хватало взгляда, и на всем ее протяжении горели свечи. Через каждые двадцать-тридцать шагов пол уходил вниз уступом около трех сажен в высоту. В первый раз, наткнувшись на такую ступеньку, Бран едва не свалился.

После пятого уступа пейзаж изменился. Свечи испарились, над головой неожиданно открылось небо, какое-то блеклое, но дающее свет. Едва Бран сделал шаг, как прямо из камня с ошеломляющей скоростью начали расти деревья. Сперва альв решил, что это трава. Но вскоре глазам предстали молодые сосны и ели вперемешку с дубами, пальмами и яблонями. Деревья поднялись выше головы, скрыли обзор. На самых быстрых появились цветы, среди ветвей заструились приятные запахи.

Начинал идти по голому камню, а через сотню сажен пришлось шагать сквозь настоящий лес. Листва весело шумела, доносилось пение птиц. Все, как на самом деле, смущало лишь странное смешение деревьев севера и юга.

Обойдя ель, которой на вид было не менее сотни лет, Бран запнулся, невольно опустил глаза. А когда поднял, то обнаружил впереди поляну, хотя только что перед глазами был сосняк. Посреди поляны стояли два кресла, и в одном из них кто-то сидел. Кто точно, альв понять не мог. Черты лица незнакомца плыли, менялись, текли непредсказуемым образом. Иногда он становился почти прозрачным, иногда превращался в нечто непонятное. Государь Эмайн Махи с трудом сдержал тошноту.