Битва судьбы

Меч оттягивал книзу пояс, но тяжесть эта была приятна для бывшего, теперь точно – бывшего, охотника.

Государь

Их оказалось трое, в равной мере свирепых, сильных и злых. Одинаково черные, зубастые и хвостатые, они вышли из леса и уселись на пути Брана. Случилось это в тот момент, когда государь Эрина поверил, что дойдет до Храма без препятствий.

Три Стража – это много, даже для опытного и сильного воина. Следя за хищниками, Бран осторожно снял мешок. Рукоять меча показалась шершавой, словно на нее налип песок. Лезвие тускло сверкнуло, отразив багрянец вечернего светила. Стражи на появившееся оружие никак не отреагировали.

Один невозмутимо ковырял в ухе. Таким длинным когтем делать это было наверняка удобно. Второй с деланой скукой оглядывал лес, третий зевал, демонстрируя острые клыки.

– Ну что, ребята, поиграем? – спросил Бран, водя мечом из стороны в сторону. – Или вы меня пропустите?

– Гррр. – Средний из Стражей поднял голову. Глаза, неправдоподобно умные для зверя, смотрели настороженно. – Игррры? Да, мы любим игррры...

И тут же, без паузы, прыгнул вперед. Бран ждал именно такого броска и отреагировал, как надо. Отскочил в сторону и нанес резкий удар в то место, где только что стоял. Но меч зря разрезал воздух. Прыжок Стража оказался обманным – черная тварь приблизилась всего на сажень.

Мерзкое хихиканье огласило лес. Смеялись Стражи, тряся высунутыми языками, повизгивая и смешно дергая ушами.

Бран ощутил злость. Давно его так не оскорбляли! Владыка Эрина издал боевой клич и сам бросился в атаку. Выпад его оказался молниеносен. Ни Волосатый, ни Полурослый, никто не смог бы уклониться от разящего лезвия. Но Страж ушел от него легко, одним движением. Нападать почему-то не стал. Клацнул зубами у самого уха альва и отскочил в сторону.

Бран ударил еще и еще. Меч разочарованно завибрировал после очередных промахов. Черные бестии хитро изворачивались, пропуская лезвие рядом, пригибались и отпрыгивали. Когда пот стал заливать глаза, государь Эрина остановился. Руки его слегка гудели.

– Почему вы не нападаете? – спросил он напряженно.

– Гррр, аргх, мы не можем, – ответил Страж, заговоривший первым. – Тот, кто однажды прррошел мимо нас, неподвластен Стррражам... гррр...

– Ах вот как. – Бран ощутил разочарование. Спрятал меч. – А как вы отличаете таких: эээ... существ?

– Прросто мы их видим, – отозвался другой Страж, поменьше первого.

– Да. – Бран подобрал мешок. – В прошлый раз вы меня встретили гораздо хуже.

Он прошел между черными телами, морщась от резкого запаха. Затаил дыхание, в глубине души опасаясь, что все сказанное Стражами обман, ловушка и вот сейчас один из них бросится, ударит. Треснет под мощными лапами хрупкая плоть...

Но все обошлось.

Вскоре путь пошел под уклон. Деревья постепенно редели, уступая место высокому жестколистному кустарнику. Затем начались овраги. За тридцать два года дорога не стерлась из памяти, и альв легко нашел нужную ложбину. По тенистому зеленому ущелью быстро вышел к воде.

Озеро лежало в горне берегов слитком раскаленного голубого металла. Оно было круглое, словно плод, и червячком смотрелся остров на лазоревой глади. Многое изменилось за те годы, что Бран не был здесь. Остров вроде бы немного сдвинулся, и берега его альв запомнил совсем не такими. Вода в прошлый приход была прозрачной, почти белой, а теперь вобрала в себя все краски неба.

Постояв немного, Бран вынул из мешка топор и принялся за дело. Довольно быстро нашел несколько стволов, подходящих для плота. К тому моменту когда солнце наполовину скрылось за горами на западе, Бран закончил работу.

Оставался нерешенным один вопрос – стоит ли плыть через озеро на ночь глядя?

Путешественник

Они шли на юг, и колено болело с каждым днем все сильнее. Выдержки не хватало, Луций шипел сквозь зубы и ругался шепотом. Боль отдавалась по всему телу, тянулась остроконечными щупальцами из логовища в ноге. Отдавалась даже в голове, где будто мотался маленький осколочек.

Поклажу Луций отдал побратиму, скрипя зубами от унижения, но помогало это мало. Йотун же делал, казалось, все, чтобы окончательно уверить цверга в том, что тот – лишь бесполезная обуза. Не жалуясь, тащил двойной груз, выполнял все работы по биваку. На долю Огнебородого оставалась лишь охота. Замерев в засаде, он ждал, когда какая-нибудь птаха залетит в пределы досягаемости дальнобойного лука.

Но охота не всегда была успешной. Одна из птиц оказалась настолько жестка, что мясо ее даже в сваренном виде никто не смог разжевать. В другой раз вышло еще хуже. Мягкое нежное мясо ели, облизывая пальцы. Но ночью Луций проснулся от рези в животе. Едва успел добраться до кустов и стянуть штаны. Терика он не видел, но звуки, доносящиеся с противоположной стороны поляны, говорили о том, что йотуна рвет, страшно и обильно. Так они и провели всю ночь, бегая в кусты. Наутро пустились в путь лишь ради того, чтобы отойти подальше от места, которое так хорошо «пометили».

Несколько раз Терик предлагал понести низкорослого спутника, но каждый раз получал твердый отказ:

– Ты что, сын конунга, унизить меня хочешь? – говорил Луций, белея от ярости. – Желаешь, чтобы я потерял остатки уважения к себе? Пока могу идти – буду идти, а не смогу – скажу. Тогда и понесешь. Ведь мы успеваем к сроку?

– Успеваем. – Терик успокаивающе вскидывал огромные ладони. Но на следующий день сцена повторялась.

Наследник

Проснуться удалось с неимоверным трудом. В животе что-то шевелилось, словно намереваясь выбраться, – сказывались последствия позавчерашнего ужина. Дурная слабость прошла, но мускулы еще не обрели обычной силы.

Тяжко вздохнув, Терик открыл глаза. Солнце уже встало, хотя и не вышло из-за деревьев. На листьях, на траве, на стволах, всюду драгоценным бисером сияли росинки. Маленькие радуги тысячами рождались и гибли в лучах светила.

Красоту пейзажа портил Луций. Мрачный и всклокоченный, сидел он у вяло дымящегося костра, поглаживал ногу. Посмотрел на Терика равнодушно, сказал хрипло:

– Что, проснулся?

– Ага. – Сын конунга зевнул так, что из соседнего куста с испуганным чириканьем вылетела похожая на сойку пичуга. – Как твоя нога? Не лучше?

– Куда уж лучше. – Луций запустил руку в рыжину бороды и принялся остервенело там копаться. – Хорошо, что не хуже. Идти смогу.

Терик покачал головой, но промолчал.

Вышли рано, надеясь пройти побольше до наступления жары. Йотун шагал впереди, прорубал дорогу сквозь сплетение кустов, ветвей и еще каких-то странных, неизвестных на севере вьющихся растений. Разрубленные, они извивались, словно живые, норовя задеть по лицу.

К полудню вошли в рощу высоченных деревьев. Коричневые стволы возносились в полумраке, ветви сплетались так плотно, что образовывали что-то вроде крыши. Подлеска не было совсем, торчала лишь трава, мелкая, блеклая. Из темноты тянуло приятной прохладой, пахло старой древесиной.

Терик вступил под темные своды с удовольствием. С надоевшей жары попасть в прохладу – что может быть лучше? Да и Луций приободрился, зашагал веселее.

Что-то мелькнуло в полумраке слева. За спиной Терик услышал шорох, понял, что спутник вынул стрелу. Йотун тоже приготовил оружие. Древко секиры неприятно нагрелось в руках, и сыну конунга стало казаться, что он несет не мертвую деревяшку, а живое существо с заостренной, тяжелой головой.

Нападение последовало сзади. Что-то чуть слышно скользнуло во мраке, раздалось шуршание, и тело Терика среагировало само, без участия разума. Он резко развернулся. Охнув, отлетел в сторону Луций. Секира сама прыгнула вперед, лезвие ее, казалось, источало неяркий серебристый свет. Из полутьмы выдвинулось нечто по-настоящему черное, и, столкнувшись с этим сгустком мрака, лезвие перестало светиться, окрасившись темной жидкостью.