Бизнес - класс

Тяжелая голова Хачатряна склонилась к груди, будто бутон на надломившемся стебле.

– Заигрался ты, Симан. Вот результат. А теперь выбирать не из чего. Если мы сегодня первыми не начнем взыскивать, завтра нас опередят остальные кредиторы. Особенно, если за всем этим в самом деле стоит чей-то интерес! Конечно, своего не вернем. Но в такой ситуации хоть шерсти клок. Так что обеспечь три билета на Москву. Летишь с нами. Сразу по прилете - докладываем Дашевскому. И - готовим исполнительные процедуры.

– Встретьтесь хотя бы с Фархадовым перед отлетом! Долг вежливости.

– Зачем?! Рассказать ему в милой беседе, что мы собираемся его уничтожить? Если это и вежливость, то очень по-восточному. А мне наоборот важно, чтоб о принятом решении до последнего момента никто не догадывался. Так что с утра сам ему позвонишь, скажешь: улетаем в Москву совещаться. И прочие ля-ля. Да гляди, чтоб никакой утечки информации!

– он глаза в глаза жестко встретил негодующий взгляд Хачатряна.
– Эх, Симан, Симан! Вот что бывает, когда хочется много и сразу. Сколько людей вокруг проекта этого кормится. Сколько планов, сколько семей отстроилось. И все теперь псу под хвост пустить придется. Пошли, Юра!

И они вышли, даже не попрощавшись с понурым хозяином кабинета: судьба его виделась предрешенной.

Едва Коломнин и Богаченков вошли в холл гостиницы, как из кресла в глубине вестибюля поднялась женщина в распахнутой собольей шубе и свободной походкой направилась к вошедшим. С томлением Коломнин узнал в ней Ларису.

– Здравствуйте, Лариса Ивановна, - Богаченков запунцовел.
– Вы ко мне? Наверное, что-то срочное?

– И очень, - она подошла к Коломнину, с проскользнувшим озорством провела рукой по небритому подбородку.
– Нам надо поговорить.

Коломнин беспокойно огляделся, обнаружил заинтересованный взгляд портье.

– Прошу вас, - подчеркнуто официально он протянул руку, пропуская ее вперед, к лифту. По правде с трудом скрывая изумление от внезапного превращения пугливой невестки в эту решительную женщину.

– Я тогда, если что, у себя, - пролепетал Богаченков.

По закону подлости, едва выйдя из лифта, натолкнулись они на молоденькую горничную, которая как раз оправляла прическу перед зеркалом. Завидев их, она, не оборачиваясь, внимательно, припоминающе оглядела Ларису.

В номере Лариса небрежно сбросила шубку на тумбочку, шагнула к нему:

– Господи! Что за вид?

– С чего бы такое превращение? Или все-таки...
– Коломнин задохнулся. Лоричка, ты решилась?!

– Соскучилась.

– А... еще?

– Еще тоже есть. Но это подождет, - прижавшись, пробормотала она.
– Если, конечно, ты не настаиваешь.

Он не настаивал.

За окном завывало. Коломнин с томлением и грустью смотрел на вернувшуюся из ванной посвежевшую женщину.

– Значит, нет?
– еще раз переспросил он, ни на что не надеясь.

– Не могу. Его сейчас бросить, как предать.

"А меня?" Коломнин представил такую же вьюгу где-нибудь на окраине Москвы и себя, одного, неприкаянно слоняющегося по снимаемой, куце обставленной квартирке, - ее поиском по просьбе Коломнина занимался Седых.

– Стало быть, зашла попрощаться? Спасибо, хоть этого не побоялась.

– Кушайте на здоровье, - она прикрылась иронией.
– Нам надо поговорить, Сережа. Я о компании.

– Компания у нас и впрямь хоть куда подобралась. Я, ты и старик Фархадов. По-моему, это что-то новое в любовном треугольнике.

– Тогда квадрат. Еще моя дочь. Пожалуйста, не надо, Сережа. Быть злым тебе не идет.

Коломнин почувствовал справедливость упрека. В своем стремлении выдернуть ее из привычного, комфортного мира он стал чрезмерно нетерпелив и нетерпим. Почему-то уверенный, что с ним ей будет заведомо лучше. Между тем перед ним сидела холеная, привыкшая к роскоши женщина. Одеваемая, будто кукла Барби. Правда, и предназначенная, подобно Барби, сидеть дома на почетном месте. Но, очевидно, и в этом можно найти свою, затягивающую прелесть. А что взамен предлагал он?

– Я не о том, дурачок, - она без труда разгадала его мысли.
– Я уже просила: пожалуйста, не торопи, мне действительно очень трудно. Я, если хочешь, сильно увлечена тобой. Но - полюбила ли? То ли это? Прости, но мне часто вспоминается Тимур. И тогда - я не знаю. А здесь вокруг - все им дышит.

– Да, как на кладбище.

– Ты все-таки стал недобрым, - она, стараясь сделать это незаметно, скосилась на часики. Расстроенный Коломнин понятливо поднялся.
– Нет-нет, Сережа, мы обязательно должны переговорить о "Нафте". Что вы решили?

– Хоть ты-то не мучай! Ведь сама видела цифры. Компания перегружена долгами. Строительство трубы по существу приостановлено. Банковские деньги, извини за сленг, раздрючены. И при этом самой "Нафте" задолжала примерно те же деньги какая-то пустышка, с которой и получить нечего. Это ж надо было ухитриться!..

– Не пустышка, Сережа! Я собственно с этим и приехала. Вот!
– она извлекла из сумочки перегнутую пачку документов.
– Последовала твоему совету и потребовала в отделе ценных бумаг предоставить мне все данные о наших участиях.

– И?..

Лариса хотела что-то пояснить, но, наткнувшись на скепсис в лице Коломнина, суховато протянула документы.
– Просмотри сам. Нужное я выделила.

Коломнин подтянул первый лист, поименованный "Участие компании "Нафта-М" в уставном капитале других структур", намереваясь пробежать полученное по диагонали. Но

в глаза бросилась отчеркнутая строчка - ООО "Руссойл" (Гамбург) - 26 %.

– Это что, тот самый должник?

– Именно, дорогой мой. Ладно, не трать время, - Лариса, перегнувшись, отобрала у него бумаги.
– Здесь ты все равно многого не увидишь. Поэтому послушай меня. Все-таки времени даром не теряла.

Это оказалось правдой. Из того, что удалось выяснить Ларисе, стало ясно: когда "Паркойл" принял решение предоставить "Нафте" крупный товарный кредит, одновременно, по предложению Гилялова, в Европе была создана трейдерская компания. Цель традиционная для компаний такого рода - реализовывать оговоренные объемы нефти на Запад, а деньги за вычетом комиссионых передавать "Нафте-М". А дабы Фархадов не нервничал, что деньги проходят через чужие руки, Гилялов предложил разделить Уставный капитал "Руссойла" на четыре части: по 26 % - "Паркойлу" и "Нафте-М" и по двадцать четыре - двум иностранным офшорным компаниям, созданным менеджерами "Руссойла".