Бизнес - класс

– Что случилось?
– проследив за его взглядом, Коломнин налил стакан воды, который тот вылакал, частично пролив прямо на енотовую шубу.

– Мы с Мамедовым только что с "железки", - Хачатрян с трудом залез за пазуху, выдернул целофановую папку. Бросил на стол.
– Это цены, что нам выставили за перевозку конденсата.

Лариса схватила лист, быстро пробежала и присвистнула. Протянула Коломнину.

Все стало ясно.

– Это они нам за то, что перекупщиков отодвинули. Что делают, шакалы! объявил от двери входящий Мамедов. Еще не отогревшийся, он усиленно массировал уши. Следом втерся Богаченков.

– Выходит, нам предъявили ультиматум, - определилась Лариса.

– Или возвращаем прежних покупателей, или...

– Или железная дорога перекроет глотку так, что еще похлеще взвоем, подтвердил Мамедов.
– Кажется, нас поставили раком, - не стесняясь женским присутствием, объявил он.
– Потому что, пока до трубопровода не дотянемся, другого способа вывоза просто нет. И все это понимают. Так-то!
– Какой отсюда вывод?
– ответа Лариса собственно не ждала. Его уже дал Мамедов. Но ей хотелось услышать Коломнина.
– Что теперь посоветуешь, стратег? Это ведь ты, кажется, настоял, чтоб мы одним махом убрали всех прежних покупателей конденсата.

– Теперь?
– Коломнин задумчиво почесал подбородок.
– Для начала не мешает разобраться в правовых основах: как и когда узкоколейка оказалась под контролем чеченцев. Ведь строили ее на паях владельцы месторождений.
– Какая приятная неожиданность!
– снасмешничал Мамедов.

– И строили. И владели. Только сделать с этим ничего нельзя, - вслед за ним съехидничал Хачатрян.

Удар кулачком по столу заставил обоих осечься.

– Хватит изгаляться, умники!
– Лариса провела взглядом по мужским лицам, будто мокрой тряпкой, стерев с них скепсис.
– Казбек! Живо докладывай, что знаешь.

– Командуешь, да?
– огрызнулся Мамедов.

– Ей и положено командовать, - напомнил Коломнин.
– Так что докладывайте. Если действительно что-нибудь знаете.

Вспыльчивый азербайджанец дико сверкнул глазами.

– Пожалуй, я кое-что могу прояснить, - Хачатрян быстренько переключил внимание на себя.
– Клиентов среди нефтярей немеренно. Так что как бы чуток в курсе. Дорога действительно строилась на паях. Ведь не все месторождения "сидят" недалеко от трубопровода, как "Нафта". Да и по размерам многие, так, болотца. Там и есть-то по нескольку скважин, на прокорм.

– Нефтяной люмпен, - съязвил Коломнин.

– Во всяком случае другого, как вывозить бензовозами, им не дано. А без этой одноколейки приходилось по бездорожью до большой дороги - кому за сто, а кому и за четыреста километров. Это ж совсем другая себестоимость получалась. Так что сами понимаете, как все за идею ухватились. А уж как Салман Курбадович под себя Верхнекрутицкое месторождение подмял, вокруг него вся мелкота и выстроилась. Скинулись, кто чем мог. Создали открытую акционерку.

– Кто чем вошел?
– поторопил Коломнин.

– Позвольте я, - предложил отмалчивавшийся дотоле Богаченков.
– Третий день документы изучаю. Так что немного разобрался.
– Стало быть, так. Сорока процентами акций владеет "Нафта". Не добравшийся еще до этой информации Коломнин почувствовал, что во рту разом пересохло от предчувствия удачи. Впрочем, ненадолго.

– Тридцать принадлежат компании-оператору.
– Той самой, которая теперь под чеченцами, - уточнил Хачатрян.
– А остальные распылены, - доклад Богаченкова оказался как никогда убог.

– Так почему бы их не объединить?

– прикинул Коломнин.
– Сами же говорите, что все вокруг "Нафты" выстроились. Соберем владельцев месторождений, проведем собрание, да и - турнем этого мафиозного оператора.

Обиженный Мамедов напомнил о себе издевательским хмыканьем.

– Спохватились, - он прищелкнул пальцами.
– Кто теперь захочет подставляться под мафию?

– А по скольку распределены остальные акции?
– поинтересовалась Лариса.

– Э, совсем мелочь, - Мамедов показал кончик пальца.
– Доброго слова не стоят: один - три процента. Да и неважно это. Все давно доверенности на Бари Гелаева переоформили. Это чеченский смотрящий.

Коломнин заметил, что Богаченков удивленно склонил голову.

– Там был еще пакет в одиннадцать процентов, - обращаясь к Мамедову, неуверенно напомнил он.

– Слушай, не расстраивай! Наши, считай, эти проценты были.

– Сорок и одиннадцать - как раз пятьдесят один. Контроль!
– всполошилась Лариса.

– Где он теперь, этот контроль?
– зацокал Хачатрян.
– Был и нет!

И горячо произнес по-армянски какую-то развесистую фразу, - похоже, выругался.

– Погодите!
– припомнил Коломнин.
– Это не те акции, о которых говорил Мясоедов? Ну, которые вроде как Фархадов раздал!

– Дядю Салмана только не путайте!
– заново возбудился Мамедов.
– Он бы не отдал, если б Тимур не подбил. Вздохнул.
– Они самые и есть. Нам ведь изначально пятьдесят один процент причитался. И все согласны были.

– Так что?!
– Лариса, не в силах усидеть, вскочила.

– Когда акции распределяли, как раз был День рождения у такого Рейнера, слово "такого" Мамедов произнес с особой ехидцей.
– Вот дядя Салман по просьбе Тимура и повелел одиннадцать процентов "железки" ему в управление отдать. Вроде как в подарок.

– Ах да, Женечка Рейнер, - с нежной грустью припомнила Лариса.
– Они с Тимуром друзьями были. Смешной он. А где, кстати, сейчас? Ведь года два ничего не слышно.

– А "пришили"! И за дело, - пресек ностальгические настроения Мамедов. Как Тимура убили, так и сдрейфил. Мало - сдрейфил. Так "наварить" на горе дяди Салмана хотел, - акции Гелаеву слил.

– Продал?

– Продал или еще как. Отдал как-то. Вот такие дружки оказались. Чуть одного убили, так второй вместо, чтоб за память отомстить, "сливает" по-быстрому. Задумал деньжат получить и усвистать. Даже с дядей Салманом не попрощался. Ан чечня молодцы! Акции забрали, а после "урыли" и - все дела. Так что у Гелаева теперь против наших сорока полный контроль получился. Вся власть! Чего хотят делать, то и могут. Выходит, некуда нам деваться, кроме как на попятный - перекупщиков этих вернуть.

Взгляд Коломнина, жесткий, прикидывающий, Мамедову не понравился.

– Не зыркай. Сам не хочу.

– Знаешь, Казбек, сколько раз надо мужика отиметь, чтоб его потом педерастом называли?
– неожиданно поинтересовался Коломнин.

– Почему мне такое спрашиваешь?!
– Мамедов запунцовел.

– Один, - ответил сам себе Коломнин.
– Всего один. И на всю оставшуюся жизнь. Не можем мы отступать. Отступимся - додавят.

– Но тогда что?!
– почти одновременно вырвалось и у Мамедова, и у Хачатряна.