Бизнесвумен, или Tomorrow starts at midnight

51

Анжелика и Алина по очереди дежурили в больнице. А Андрей подключил лучших специалистов к расследованию этого громкого дела. Лебедев был не последним человеком в стране, и силы распределились примерно поровну: на тех, кто хотел добиться правды, и тех, кто тщательно заметал следы.

На все это Нине было совершенно наплевать. Она отказывалась приходить в сознание. Так сказал ее лечащий врач накануне. Алина пожаловалась Андрею:

– Я не знаю, что предпринять. С одной стороны, я ее понимаю, но я должна помочь, ведь, как бы то ни было, надо жить дальше.

– Я съезжу в больницу.

Сколько потом Алина ни просила мужа рассказать, что он сделал, он отмахивался:

– Поговорили по душам.

Но после его визита Нина открыла глаза, о чем Алине тотчас сообщили врачи. Алина быстро собралась, спустилась в подземный гараж и какое-то время сидела в сумрачной тишине машины, размышляя. Потом наконец завела мотор и тронулась с места.

Впервые за несколько месяцев Алина знала, что сказать Нине. Все произошедшее было ужасной, трагической ошибкой, и все случилось не по ее вине. Пусть ей страшно смотреть в лицо жизни сейчас, когда Ваня ушел навсегда, но надо быть сильной ради себя самой. Алина знала, как это, когда душа кричит от боли.

Она подъехала и на секунду замешкалась у двери. Боль в груди была такой, что Алине показалось, будто у нее сердечный приступ. Когда Алина вошла и посмотрела на Нину, то не сразу узнала ее. Корни волос отросли, оказывается, у Нины русые волосы, а не черные. Без макияжа и с болезненной бледностью черты ее лица словно размылись. Как белый лист бумаги, подумала Алина, на таком лице можно нарисовать любой образ. Алина присела на край кровати. Нина не пошевелилась. Взяв ее безжизненную руку в свою, Алина потрогала ее лоб. Холодный, с едва заметной испариной. Алина пообещала себе сделать все, чтобы вдохнуть в это обескровленное тело жизнь.

– Ниночка.

У Нины дрогнули ресницы, не открывая глаз, она тихо заговорила:

– Меня наказали за то, что я не хотела ребенка, не верила в любовь и людей убивала.

– Тише, дорогая, тебе нельзя разговаривать.

– Я убийца.

Нина говорила только губами, ни один мускул на ее лице не пошевелился. Алина нажала кнопку вызова медсестры. Медсестра вошла через минуту:

– Слушаю вас?

– Мне кажется, она в бреду.

– Я сейчас вернусь.

– Алина… – из закрытых глаз по вискам скатились две крупные слезы.

– Алина, пожалуйста, я хочу умереть… помоги, – Нина едва заметно сжала ее руку.

– Я знаю, как это больно… Надо перетерпеть…

Алина отвернулась в сторону, чтобы Нина, открыв глаза, не увидела ее лица, которое было мокрым от слез. У нее не было сил их сдерживать. Она глубоко вздохнула:

– Я знаю, Ниночка, я стояла на краю. Ты думаешь, что ты совершенно одна. Но это не так.

– Я не хочу жить без них. Я так его любила. Я так ждала… сына. Их больше нет… Помоги мне… Я никогда не убивала сознательно… Боже, за что… – она завыла, и этот вой напоминал крик раненого зверя.

Алина нажала кнопку, а затем встала и выглянула в коридор:

– Да есть здесь кто-нибудь?!

Через несколько минут вбежала сестра и сделала укол. Нина уснула до того, как сестра убрала шприц.

Еще через некоторое время доктор сообщил Алине:

– Она не хочет выздоравливать. Она ничего не ест, не пьет, мы ставим ей поддерживающие капельницы, но если она в сознании, то выдергивает иглу. Переговорите с ней, или мы будем вынуждены перевести ее в другую больницу, а там уже совершенно другой уход.

– Да, я понимаю, спасибо. Обещаю сделать все, что в моих силах.

Кроме Алины и Анжелики, Мишка, наплевав на Нинины запреты, приезжал и проводил с ней все ночи. Как-то утром, когда Алина его меняла, она увидела Мишу спящим в кресле, придвинутом вплотную к кровати. Он держал Нину за руку.

– Хочу, чтобы за ночь моей энергией подпиталась, – пояснил он свои действия.

Алина посмотрела в его ввалившиеся от усталости глаза и спросила:

– Полницкий, ты уверен, что у тебя осталось, чем делиться? Сегодня не приходи, тебе надо выспаться!

– Я буду здесь до тех пор, пока она не выздоровеет. Что слышно? Никого не нашли?

Алина ответила с досадой:

– Нет, но мы должны надеяться.

– Да. Хоть это и не поможет, но будет правильнее, – Миша чмокнул ее в щеку и ушел.

Анжелика пришла во второй половине дня:

– Я хочу с тобой поговорить.

И, прерываясь на всхлипывания, Анжелика посвятила Алину в то, что задумала. Алина вздохнула:

– Может, сработает, только это опасно, надо проконсультироваться с врачами.

– Я уже… они будут рядом. Это должно ее сильно разозлить.

– Еще один стресс… – Алина покачала головой, словно сомневаясь. – Только прошу тебя: перестань рыдать.

– Думаешь, я сама не хочу?

Нина открыла глаза и не могла понять, что происходит.

– А-а-а-а-а… – пятилетний мальчик сидел на окне и плакал.

– Ты кто? – прошептала Нина, с трудом повернув голову и осмотревшись. В комнате больше никого не было.

– Федька.

– Что ты делаешь?

– Плачу.

– Кто тебя пустил, где твоя мама?

– Я сам прошел, у вас тихо, и окно открывается. А мамы у меня нет.

Нина закрыла глаза. Затылок ломило. Она хотела привстать, но для этого надо было опереться на руки. Она попробовала и не смогла. Мальчик заплакал громче.

– Пожалуйста, не кричи.

Перед кроватью возникла Анжелика, она стояла у Нины в ногах и держала за руку маленькую девочку. Девочка заплакала в унисон с Федькой, который так и сидел на окне, обхватив свои тощие ноги руками.

– Лика, убери их отсюда!

Анжелика повернулась к детям: «Подождите меня в коридоре!»

Оставшись одна Анжелика попросила: «Мы должны поговорить». Нина злобно прищурилась. У нее не было сил встать и вытолкать Анжелику. А Анжелика решительно расправила плечи и, слегка выдвинув правую ногу вперед, на одном дыхании продекламировала заготовленную речь:

– Ты знаешь эти дети – полные сироты. Их никогда не ласкали мамины руки. У них никогда не было бабушки, которая бы водила их на горку, и никогда не было дней рождений в кругу семьи. Никто не произносил в их адрес такие важные слова: «Я люблю тебя, дочь. Я горжусь тобой, сын!»