Благие намерения

–  Милицию?!
– Вскинувшись, Петро выкатил на Леху налитые кровью глаза.
– А аппарат? А снасти куда? Что ж мне теперь, все хозяйство вывозить?.. Милицию…

Алексей хмыкнул и задумался.

–  Уркан убег… - с горечью проговорил Петро, раскачиваясь в тоске на табуретке.
– Цепь порвал - и убег… Все бросили, один сижу…

–  Ты погоди… - с сочувствием глядя на него, сказал Леха.
– Ты не отчаивайся… Что-нибудь придумаем… Разумное же существо - должен понять…

–  Не отдашь?
– спросило снаружи разумное существо.

–  Давай-ка еще примем, - покряхтев, сказал Петра.

– Бог его знает, что он там надумал…

Приняли. Прислушались. Хата стояла прочно, снаружи - ни звука.

–  Может, отвязался?
– с надеждой шепнул Леха.

Петро решительно помотал небритыми щеками.

Некое едва уловимое журчание коснулось Лехиного слуха. Ручей - в начале марта? Ночью?.. Леха заморгал, и тут журчание резко усилило громкость - всклокотало, зашипело… Ошибки быть не могло: за домом, по дну глубокого оврага, подхватывая мусор и ворочая камни, с грохотом неслась неизвестно откуда взявшаяся вода. Вот она взбурлила с натугой, явно одолевая какую-то преграду, и через минуту снесла ее с треском и звоном лопающейся проволоки.

–  Мосток сорвало… - напряженно вслушиваясь, сказал Петро.

Светлый от луны двор внезапно зашевелился: поплыли щепки, досточки. Вода прибывала стремительно. От калитки к подоконнику прыгнула лунная дорожка. Затем уровень взлетел сразу метра на полтора и окно на две трети оказалось под водой. Дом покряхтывал, порывался всплыть.

–  Сейчас стекла выдавит, - привизгивая от страха, проговорил Алексей.

–  Хрен там выдавит, - угрюмо отозвался Петро.
– Было б чем выдавливать!.. Он меня уж и под землю вот так проваливал…

В пронизанной серебром воде плыла всякая дрянь: обломок жерди с обрывками полиэтилена, брезентовый рюкзачок, из которого выпорхнули вдруг одна за другой две красноперки…

–  Да это ж мой рюкзак, - пораженно вымолвил Леха.
– Да что ж он, гад, делает!..

Голос его пресекся: в окне, вытолкав рюкзачок за границу обзора, заколыхался сорванный потоком горбыльно-веревочный мосток и запутавшийся в нем бледный распухший утопленник, очень похожий на Петра.

–  Тьфу, погань!
– Настоящий Петро не выдержал и, отвернувшись, стал смотреть в печку.

–  Окно бы завесить… - борясь с тошнотой, сказал Леха и, не получив ответа, встал. Подобрался к висящему на одном гвозде одеялу, протянул уже руку, но тут горбыльно-веревочную путаницу мотнуло течением и Леха оказался с покойником лицом к лицу. Внезапно утопленник открыл страшные глаза и, криво разинув рот, изо всех сил ударил пухлым кулаком в стекло.

Леха так и не понял, кто же все-таки издал этот дикий вопль: утопленник за окном или он сам. Беспорядочно отмахиваясь, пролетел спиной вперед через всю хату и влепился в стену рядом с печкой.

…Сквозь целые и невредимые стекла светила луна. Потопа - как не было. Бессмысленно уставясь на оплывающую свечу, горбился на табуретке небритый Петро. Нетвердым шагом Леха приблизился к столу и, чудом ничего не опрокинув, плеснул себе в стакан первача.

–  А не знаешь, кто у него мог эту ногу свинтить?
– спросил он, обретя голос.

Петро долго молчал.

–  Да любой мог!
– буркнул он наконец.
– Тут за оврагом народ такой: чуть зевнешь… Вилы вон прямо со двора сперли - и Уркан не учуял…

–  Ну ни стыда ни совести у людей!
– взорвался Леха.
– Ведь главное: свинтил - и спит себе спокойно! А тут за него…

Он замолчал и с опаской выглянул в окно. Зеленоватый маленький инопланетянин понуро стоял у раздетой на зиму теплицы. Видимо, обдумывал следующий ход.

–  Чего он там?
– хмуро спросил Петро.

–  Стоит, - сообщил Леха.
– Теперь к поленнице пошел… В дровах копается… Не понял! Сарай, что ли, хочет поджечь?..

–  Да иди ты!
– испуганно сказал Петро и вмиг очутился рядом.

Инопланетянин с небольшой охапкой тонких чурочек на голенастых ножках шел к сараю. Свалил дрова под дверь и обернулся, просияв капельками глаз.

–  Не отдашь?

–  Запалит ведь!
– ахнул Петро.
– Как пить дать запалит!

Он метнулся в угол, где стояла чудовищная рукоять черпака. Схватил, кинулся к двери, но на пути у него встал Леха.

–  Ты чего? Сам же говорил: видимость!..

–  А вдруг нет?
– рявкнул Петро.
– Дрова-то - настоящие!

Тут со двора послышался треск пламени, быстро перешедший в рев. В хате затанцевали алые отсветы.

–  Запалил… - с грохотом роняя рукоятку, выдохнул Петро.
– Неужто взаправду, а? У меня ж там аппарат в сарае! И снасти, и все…

Леха припал к стеклу.

–  Черт его знает… - с сомнением молвил он.
– Больно дружно взялось… Бензином вроде не поливал…

Часто дыша, Петро опустился на табуретку.

В пылающем сарае что-то оглушительно ахнуло. Крыша вспучилась. Лазоревый столб жара, насыщенный золотыми искрами, выбросило чуть ли не до луны.

–  Фляга… - горестно тряся щетинами, пробормотал Петро.
– Может, вправду отдать?..

Леха вздрогнул и медленно повернулся к нему.

–  Что?..
– еще не смея верить, спросил он.
– Так это все-таки ты?..

Петро подскочил на табуретке.

–  А пускай курятник не растопыривает!
– злобно закричал он.
– Иду - стоит! Прямо на краю поля стоит! Дверца открыта - и никого! А у меня сумка с инструментом! Так что ж я, дурее паровоза?! Подпер сбоку чуркой, чтоб не падала, ну и…

–  Погоди!
– ошеломленно перебил Леха.
– А как же ты… В газете же пишут: к ним подойти невозможно, к тарелкам этим! Страх на людей нападает!..

–  А думаешь - нет?
– наливаясь кровью, заорал Петра.
– Да я чуть не помер, пока отвинчивал!..

–  Отда-ай мою поса-адочную но-огу-у!..
– с тупым упорством завывал инопанетянин.

–  Отдаст!
– торопливо крикнул Леха.
– Ты погоди, ты не делай пока ничего… Отдаст он!

–  А чего это ты чужим добром швыряешься?
– ощетинившись, спросил Петро.

–  Ты что, совсем уже чокнулся?
– в свою очередь заорал на него Леха.
– Он же от тебя не отстанет! Тебя ж отсюда в дурдом отвезут!