Благородна и благочестива

– Сила, – выдохнул ллей Корнелиус, глядя на неё пугающе чёрными глазами. – Истинная сила… Там, по ту сторону. Слиться бы… шагнуть внутрь… Я словно отщипываю её по кусочку и никак не могу насытиться…

– У вас и не выйдет, – согласилась Камилла, прикидывая, видит ли её сумасшедший маг этими жуткими глазами, или можно рискнуть и напасть на него прямо сейчас. – У нас на Островах говорили, что… аппетиты всегда растут. А пэр Никлас… священник, он меня чтению обучал… Он как-то няньке попенял на её пьянство и сказал, что легче подавить первое желание, чем удовлетворить все последующие. А вы, похоже… даже не пытаетесь.

Силы уходили стремительно. Виной ли тому была чёрная энергия, призванная безумным магом из чужого мира, или израненные плечи, по которым всё ещё текли горячие струйки крови, или истерзанная ллейна Одетта, ещё живая, но едва ли пережившая бы ещё одно расширение портала…

– Мешают, – лицо ллея Корнелиуса, обыкновенно обманчиво-ласковое, исказилось от злобы и раздражения. Пульсировала под кожей мага чужая энергия, расходилась чёрными змейками по лицу. – Слышишь, девочка? Бьются твои мужчины, что звери… Даже с энергетическими тварями совладали…

Маг прислушался на миг, затем удовлетворённо кивнул. Камилла ничего не услышала, но ллей Корнелиус, верно, слушал иначе.

– Паладин постарался, – уже без злости пояснил он. – Призвал силу Отца. Всё же… есть в этом что-то… Но против меня им всё равно не выстоять. Они даже двери не откроют.

– Зато закроют, – пробормотала Камилла, увидев, как полыхнул разрыв на груди Одетты – и стянулся, став короче и тоньше. Затем полыхнул ещё раз – и уменьшился снова, тускло поблёскивая тонкой нитью.

Ллей Корнелиус, верно, тоже уловил перемены. Резко повернулся к вздохнувшей ллейне Одетте, сузил глаза.

– Воины Храма стараются, – процедил маг воды. – Невежды… Закрыли ещё два портала! Ослабили связь… Ничего, пока не совладают с последним усилителем – у меня есть время. Безумцы! Становятся на пути великой силы… просветления и прогресса! Она уже бесполезна, – раздражённо кивнул маг на бесчувственную ллейну Одетту. Ткнул пальцем в Камиллу. – Ты! Ты станешь приёмником и проводником в новый мир! И да, брат прав: незачем тратить силы на здешний скот. Я шагну в развитую цивилизацию, в новый мир… даже если мне придётся спалить этот до тла.

Ллей Корнелиус вскинул ладонь, и гладкий камень алтаря растёкся, как глина, отпуская ллейну Одетту из цепких оков. Она так и рухнула бы лицом вниз, посиневшая от холода и закоченевшая от боли, если бы Камилла не подхватила. С жалостью подивившись тому, сколь лёгкой оказалась дочь Бианки, Камилла бережно опустила её на пол. И больше ничего не успела сделать: ллей Корнелиус ухватил её за израненные плечи и швырнул к вновь затвердевшему алтарю. Камилла дёрнулась прочь, но камень обхватил за пояс, затягивая внутрь, оплёл ноги жёсткимикандалами. Руки лишь не тронул: верно, маг воды поберёг её раны. Чтобы раньше времени сил не лишилась.

– Мы же договорились, дочь огня, – попенял ллей Корнелиус, разводя руки в стороны. – Ты понимаешь меня… С тобой – получится! – с пугающей уверенностью сказал маг. – Даже с одним из шести усилителей – получится! Здесь, в центре концентрации магических потоков… Потому что ты – понимаешь… Ты – сильная, горячая… носительница истинной магии, а не жалких ошмётков…

Ллей Корнелиус потянул пальцами одной руки невидимую нить – и портал на теле бесчувственной Одетты закрылся, перетёк в амулет стихий на груди мага. С леденящей ясностью Камилла поняла: сейчас эта нить ударит из второй руки ллея Корнелиуса, и портал распахнётся уже на её теле. Порвёт платье с плащом, полыхнёт во все стороны чернильной синевой… и сломает надвое, потому что её сил – хватит. Хватит, чтобы разнести тело в клочья и подарить Корнелиусу проход в другой мир. Из которого маг-безумец либо нахлебается магии так, что спалит к себам всё вокруг, либо сам лопнет от пресыщения. Ей это уже не поможет: она умрёт в момент, когда распахнётся во всю ширь великий портал.

Дрогнули двери храма от невозможного удара. Сотряслись стены, осыпав остатками витражей мозаичный пол. Полыхнул за окнами слепящий свет…

– Глупый паладин, – низко, незнакомо выговорил маг воды. Амулет стихий задымился на его груди, руки задрожали, когда ллей Корнелиус направил обе ладони к Камилле. – Нет такой силы, чтобы превзойти истинную магию… И Отец Небесный не спасёт…

Ллей Корнелиус развёл руки, коротко выдохнув, и из амулета стихий выстрелил жирный чёрный луч. Ударил в прозрачную гладь подставленного зеркала и бичом хлестнул обратно, пронзив грудь мага воды.

Тот даже удивиться не успел.

Отражённый луч угодил прямиком в тело ллея Корнелиуса, и злое гудение наполнило воздух, утопив в нём отчаянный вскрик великого мага.

Камилла зажмурилась, когда тело ллея Корнелиуса наполнилось чернотой, покрылось мелкими трещинами, распухло – и рвануло изнутри разноцветными волнами. Тело обдало жаром, холодом, стылой землёй и запахом дождя – всем сразу. Пронеслись под сводом храма ослепляющие молнии, дрогнул пол, полыхнули языки пламени – и погасли под вскипевшей водой. И наступила тишина.

Медленно, на пробу, Камилла приоткрыла один глаз. Затем второй, тоже с опаской. Огляделась, оценивая творящееся вокруг безмолвие.

В воздухе всё ещё кружились разноцветные блики. Вспыхивали разряды магии воздуха, потрескивали огненные язычки на деревянных скамейках, капала вода с главных храмовых врат. А у самых её ног распускались зелёные побеги, обвивая искорёженный алтарь утешающими объятиями.

Такие же побеги оплетали тело ллейны Одетты, прикрывая нежными лепестками девичью наготу. У самого лица распустился дивный бутон, и сорвалась вниз капля росы, омочив потрескавшиеся, серые губы. Ллейна Одетта вздохнула и задышала – неровно, но часто, оживая с каждым жадным вдохом.

– А ведь можно было и так, – с трудом ворочая языком, проговорила Камилла. Помолчала, залюбовавшись разноцветными бликами в воздухе. – Использовать амулет стихий во благо, не во вред. Что ж вы так, ллей Корнелиус… Не в ту степь увлеклись… Хотя в конечном счёте вы оказались правы. Каждого из нас пожирает только то, что сидит внутри…

Под ногой звякнуло.

Камилла медленно опустила голову, разглядывая отлетевший при взрыве амулет стихий. Девственно белый камень, жмущийся к её ноге. Никак, собственным отражением любовался.

Так же медленно, не доверяя дрожащим рукам, Камилла опустила фамильное зеркальце. По гладкой поверхности пошли трещины, стекло помутнело, а серебро и рубины покрылись налётом гари – но уцелели. Как уцелела и она, защищённая прощальным подарком отца.

Сдаваться без боя дочь Рыжего барона не собиралась – даже на пороге неизбежной смерти. В миг, когда ллей Корнелиус вытягивал нить портала из Одетты, Камилла нащупала в кармане последнее оставшееся у неё оружие. Зеркальце, в которое она смотрелась много лет, радуясь единственной ценной вещи в доме.