Блюз ночного города

– Оксана Исаева, - со страной интонацией протянула она и снова поморщилась, - мне сказали, что проблем не будет. Однако ты в первый же день, в первый же час, умудряешься устроить драку и настроить всех против себя.

Я в удивление вскинула голову.

– Виолетта Эдуардовна, они...

– Молчать!
– она громко хлопнула по столу.
– Молчать и слушать. И запомни, девочка, рот открывать будешь, только после разрешения.

Взгляд, направленный на меня, был тяжелым, замораживающим. Она подавляла, заставляла чувствовать себя ничтожеством в сравнении с ней. И я не выдержала, отвела взгляд и покорно кивнула головой. Не мне с ней тягаться, по крайне мере, не сейчас.

– Я рада, что ты меня поняла, - она довольно хмыкнула и позвонила в колокольчик, что стоял у нее на столе, - и что осознаешь свою вину в случившемся.

Тут же в кабинет вплыла Анна Михайловна, как я смогла понять, моя воспитательница.

– В карцер на неделю, - Виолетта Эдуардовна небрежно кивнула в мою сторону.

Меня же в который раз за последние сутки схватили за руку чуть повыше локтя и повели. Шли мы через все здание, несколько раз спускаясь и поднимаясь по лестницам. Шли, конечно, под любопытные взгляды окружающих и тихий шепот, который раздавался тут же, стоило нам чуть-чуть отойти. Мне же оставалось лишь гордо поднять голову и запрятать подальше слезы. Показать слабость - убить себя в этом гадюшнике сразу и окончательно, а я такой подарок делать не собираюсь.

Карцер оказался небольшой комнатой, расположенной в подвале. Четыре бетонные стены, лампа на голом проводе под потолком, рукомойник и унитаз в небольшом закутке, железная кровать с тонким матрасом и волгой подушкой, посередине стоял деревянный стол. Вот и весь интерьер моего очередного места жительства. Застыв посреди комнаты, я брезгливо оглядела постель, не удивлюсь наличию клопов, и после посмотрела на воспитательницу.

– Верните мне рюкзак, там мои вещи, и выдайте, пожалуйста, новый комплект белья, - говорила я тихо, даже просительно.
– Этот грязный.

Анна Михайловна же вдруг возмущенно фыркнула и, подскочив ко мне, больно вцепилась в плечи, прошипела в самое лицо.

– Девочка, ты свои замашки интеллигентные брось лучше, цаца тут выискалась. Смотришь на всех свысока, шмотки небось импортные! Дрянь...
– запал злости, кажется, прошел, и она уже куда спокойней, даже с удивлением проговорила.
– Ишь белье ей грязное! Чай, не принцесса, переживешь.

Качая головой и что-то ворча себе под нос, она направилась к выходу. Лишь у самого порога нехотя бросила:

– Манатки к вечеру принесу.

Я же без сил опустилась на стул.

А рюкзак мне она, правда, принесла. Вечером, когда я уже глядя на старый будильник, показывавший одиннадцать, перетряхивала постель, собираясь спать. Только радость моя длилась недолго. Рюкзак был полностью пуст, а дно глумливо вырезано...

Глава 2

Год пролетел незаметно. О нем свидетельствовали лишь двенадцать зазубрин, выскобленных за кроватью в карцере, где я стала постоянным гостем. Детдомовские меня так и не приняли. Для них я осталась дрянью, как когда-то давно мне выкрикнула Анна Михайловна. Многие правда еще добавляли несколько непечатных слов. Сначала я честно пыталась понять причину всеобщей нелюбви, открытой ненависти со стороны ровесников и скрытого презрения от воспитателей и приходящих педагогов. Я никогда не жаловалась и не стучала на сверстников, предпочитая отвечать (что часто и являлось причиной посещения карцера) или просто не замечать оскорблений и унизительных тычков. Школьный материал я учила, перебиваясь с троек на четверки, как и многие другие. Работу (помогали на кухне, и приборка классов были обязательны для всех) всю выполняла хорошо. И все равно, меня не любили, насмехались, иногда, и это было прекрасней всего, не замечали. И я махнула на всех рукой. Презираете? Пожалуйста, я тоже о вас не слишком высокого мнения.

Сегодня я опять в карцере, но другом, зимнем. Этот карцер в отличие от обычного, в котором зимой температура такая же, как за окном, а значит при всем желании ночевать там никого не оставишь, находился на первом этаже. Тут тоже было довольно прохладно, единственное замазанное краской окно никто не утеплял и щели не заделывал, но терпимо, особенно под одеялом.

Свернувшись на кровати и дуя на озябшие руки, я пыталась заснуть, хоть часы и показывали всего девять вечера, но, во-первых, другого занятия здесь не было, во-вторых, мне вставать в пять утра и идти на кухню помогать с завтраком. И я уже начала проваливаться в сон, когда услышала тихий скрежет у окна. Раскрыв глаза, напряженно замерла. Неужели кто-то пытается проникнуть? Учитывая, что окно закрывалось хорошо лишь снаружи, а изнутри только хлипкий шпингалет, это было не трудно. Прибавьте к этому огромные щели, в которые легко всунуть нож и поддеть раму. Что же делать? Закричать? А если показалось или это ветер? Скрежет раздался снова, более громкий, противный. Словно металлом по стеклу скребли. Не показалось, но кричать, пожалуй, пока не стоит. Стараясь не шуметь, я встала и оглядела комнату в поисках чего-нибудь тяжелого. К сожалению, к таковым относилась только пустая пыльная ваза с отколотым на половину горлышком. Пришлось довольствоваться ей. На цыпочках я подкралась к окну, встала сбоку так, что меня не сразу заметят. Ждать пришлось недолго. Еще каких-то пару минут и в комнату с тихим шмяком упал рюкзак, следом за ним в комнату запрыгнул человек. Парень, облаченный во все черное. Послышался снова скрежет, и окно закрыли.

Он огляделся. Я же не могла отважиться ни выйти из укрытия, ни ударить его. Решилось все самой собой. От волнения и холода я переступила с ноги на ноги, половица громко заскрипела, а в следующий момент мою шею холодил металл.

– Не вопи, - у самого ухо тихо прошипели и, чуть отстранившись, посмотрели мне в глаза.

Темно-карие глаза и сердитый взгляд. Рожа его смутно знакомая, вроде из наших, поэтому вопить, как и просили, не стала. Лишь гулко сглотнула и тихо прошептала:

– Не буду, - взгляд невольно скосился на его руку, протянутую к моей шее, - нож убери.

Меня разглядывали еще пару мгновений, после чего отпихнули.

Затылок впечатался в стену, и я медленно сползла на пол. И плевать, что пол ледяной и грязный, зато он устойчивый, в отличие от подгибающихся ног.

– За что наказана?
– между тем осматривая комнату, хмуро спросил он.

– Драка в столовой, - я недовольно буркнула и закрыла глаза.

О да, причины попадания сюда оригинальностью не страдали. Всегда была драка, если что и изменялось, то дислокация. Драка в раздевалке, во дворе и так далее и тому подобное. Скукота, одним словом.

Парень же только хмыкнул. Вблизи заскрипели половицы. Вздрогнув, я приоткрыла глаза. Он стоял у противоположной стены, выглядывал осторожно из-за шторы, явно пытаясь что-то разглядеть сквозь толстый слой голубой краски в окне. На мой взгляд, занятие абсолютно бесполезное. Однако он, похоже, что-то увидел, по крайне мере, сполз на пол и, повернув голову ко мне, приложил палец к губам. Я лишь кивнула головой. Молчать было не так и сложно, хоть на языке и вертелось пару вопросов.

Какое-то время сидели молча.

– Тебя как зовут?
– голос его, раздавшийся в тишине, хоть и был тих, прозвучал не хуже раската грома.

– Ксана, - я посмотрела на него.
– Долго еще прятаться? Холодно.

Он в который раз хмыкнул и, встав, снова выглянул в окно. Потянул рукав куртки вверх и посмотрел на запястье. Наверное, часы. Круто. Часы - редкость, за которые бились не на жизнь, а на смерть.

Парень же чему-то снова хмыкнул, на этот раз довольно, взъерошил волосы и, подойдя ко мне, протянул руку.

– Вставай.

Учитывая, что подтянув колени к животу, я просидела не менее получаса, встать было сложно. Ноги я отсидела конкретно. Под собственный тихий мат получилось принять вертикальное положение.

– Подвинешься?
– он кивнул на кровать.
– Приставать не буду.

Я лишь пожала плечами. Выбора-то особого нет. Все предметы в комнате начинаются и заканчиваются этой самой кроватью, а послать спать на пол по меньшей мере глупо и негуманно. Конечно, как вариант, можно было выставить туда же, откуда пришел, но в пятнадцати градусный мороз ночью на улицу отправлять людей мне не позволяла совесть, да и сомневаюсь, что он согласиться уйти. Скорее в случае чего, это меня отправят покорять морозные просторы.