Блюз ночного города
Шрифт:
– Дурак, да? Самооценку уменьши, - я возмущенно фыркнула, - испугал он меня!
Идти к Виолетте не хотелось. Как-то наговорилась я с ней сегодня. Опять же за завтрак ругаться будут, еще и утреннее дежурство мной пропущенное припомнят, поэтому, подумав, я села на соседнее кресло и буркнула:
– Я играла.
Костя с интересом посмотрел на меня, но промолчал.
Снова сидели в полной тишине. Кажется, это становиться привычкой. Лишь когда в коридоре раздался стук каблуков, он меня пихнул.
– Иди, тебя ж ищут.
Больше встречу с любимым руководством не отсрочить.
– И это... помни. Я предупредил.
Хмыкнув на его манер, закрыла за собой дверь и практически тут же оказалась в цепких руках Анна Михайловны.
– Исаева?!
– голос ее раскатисто громыхнул на весь коридор, удивительно как окна не задребезжали.
– Ты что тут делаешь?
– Ничего. Мне что одной побыть нельзя?!
– Ты почему на завтрак не пришла? Тебя мерзавку все ищут, а она тут... уединиться ей надо, - замолчав на мгновение, она подозрительно посмотрела на меня.
– И с кем ты тут уединялась?!
Попала. Вот конкретно так попала.
Не слушая моих оправданий, меня потащили к Виолетте. Да что за день такой сегодня!
Разбор полетов длилась два часа, потом же - здравствуй, карцер мой родной! Серьезно, я так скоро забуду свою кровать в общей спальни. Меня же еще и еды на весь день лишили. Цитирую: "Если некоторые позволяют себе прогуливать завтрак, следовательно, они не сильно голодны. Значит, день без еды просидят прекрасно". Мымра. Зачем меня искали, кстати, так и осталось неизвестным.
Впрочем, на этом события сумасшедшего дня не закончились. Они вообще сегодня на меня сыпались, как подарки из мешка Дед Мороза. В общем, под вечер заявился Костя. Снова через окна. Вот ничему человека жизнь не учит.
Спрыгнув на пол, он поставил на подоконник мешок, сам же закрыл окно.
– Привет, мамзель, - он снова скалился, но сейчас более дружелюбно, что ли.
Я же, сложив руки на груди, настороженно за ним наблюдала. Как показывает практика, встречи с этим клептоманом для меня оборачиваются карцером, в котором я и так уже, можно сказать, поселилась.
– Если пришел узнать на счет Виолетты, то докладываю сразу, не настучала, - я сердито фыркнула, смотря, как он вытаскивает из пакета кастрюлю.
– Была нема как рыба, даже слова вставить не дали. Отчитали и сослали. Всё, проваливай.
Он прекратил возиться со своим пакетом и подошел ко мне, пристально разглядывая. Перекатился с носков на пятку пару раз и хмуро спросил:
– Что злишься, мамзеля?
– он мотнул головой в сторону окна.
– Я тебе хавчика принес. Жрать же небось хочешь?
Я подозрительно покосилась на кастрюлю. Хорошо знакомую эмалированную кастрюлю с не менее знакомым рисунком. На кухне целый набор таких кастрюль. Стырил. Хавчик. Для меня. И как собственно на подобное реагировать?
– Что там?
– несмотря на злость, есть хочется сильно.
– Борщ. Остыл только. И булочки утренние.
Как оказалось, была еще помятая котлета с хлебом.
Суп как-то очень быстро закончился, а булочка была оставлена на вечер. Дожевывая хлеб с котлетой, я покосилась на него. Костя, казалось, уходить никуда не спешил. Расположился на подоконнике и задумчиво вертел в руках нож, увлеченно
качая ногой.– А ты зачем пришел?
– спросила осторожно, с грустью смотря на булочку. Нет, все-таки ее на потом оставлю.
В его же бескорыстное желание накормить меня почему-то не верилось.
– Чем завтра вечером планируешь заниматься?
– А что?
– я подозрительно покосилась на него.
Учитывая как мы с ним познакомились, подобные вопросы доверия не вызывали, также как и его последовавший уклончивый ответ:
– Да так. До одного места прогуляться надо. Составишь компанию?
– На дело подстрекаешь?
– прищурившись, занудно протянула я.
– За подстрекательство ответственность уголовная предусмотрена, между прочим.
Да, в юриспруденции я была несильна. Но суд по первому каналу смотрела часто.
Костя уже привычно хмыкнул - вот что за дурацкая привычка?
– но отпираться не стал.
– Всего лишь на стреме постоишь.
Всего лишь. Воображение нарисовало милицейский бобик с мигалками. И холодную, как удав, Виолетту, которая искренне сожалеет, что 'упустила деток'. Потом также легко удалось представить себя, почему-то, в тюремной черной робе, какие в кино показывают, и мне совсем поплохело.
Сглотнув, я елейным голосом протянула:
– Знаешь, я как-то пасс. Меня моя жизнь вполне устраивает, и менять ее на колонию для несовершеннолетних я не хочу, - подумав, решила добавить поистине мудрую мысль.
– И воровать не хорошо.
Надеюсь, я его правильно поняла. И он собрался именно воровать.
Костя поморщился и, подойдя, присел около кровати. Еще за руки меня взял и в глаза искренне заглянул.
– Да ладно, мамзель, мы ж не у нищих брать будем. Да и возьмем немного. Ты подумай, - незаметно он переместился на кровать, - у них же все есть. Богатеи! И они не думают о том, как нам живется, а сами жируют. Ну возьмем пара косарей да цацок. И что? Они обеднеют? Нет. Зато мы купить себе сможем... Ты ж хочешь себе что-нибудь прикупить?
Я неуверенно кивнула. Купить действительно хотелось.
...Платье в горошек, как у мамы было. В большой красный горошек. С юбкой-солнце, чтобы кружиться, а она красиво развевалась бы...
И помаду, как у Ленки, ей тетя в прошлые выходные принесла. Целый день вся комната восторженно гудела, у зеркала крутились...
А еще хочется шоколада. Большую плитку молочного шоколада, которая достанется только мне. Я так давно не ела шоколад...
Костя же продолжал убеждать.
– Тебе ж всего в стороне постоять. Посмотреть, чтобы никто не пришел. В случае чего закричишь, а потом сразу тикай.
Действительно, ничего сложного закричать и сразу можно будет сбежать. Это несложно.
И Костя прав. У них есть все, у нас практически ничего. Они не обеднеют. Костя прав.
Подняв голову, я тихо проговорила:
– Я согласна.
Меня потрепали по голове и уверили, что я приняла правильное решение. Не знаю. Наверное...
А ночевать он снова остался со мной, заявив, что тут куда лучше, чем в его спальне. Я не возражала, вдвоем теплее.
Глава 3