Бог-без-имени

Стражник напротив Фьольвира сплюнул тягучей, кровавой слюной. Улыбка его стала шире, когда к Фьольвиру присоединился парень с кинжалом.

Двое против одного. Совсем не то, что шестеро против четырех или трое против двух. Другой расклад.

Стражник захохотал и пошел на них, размахивая мечом. Молодой, мордатый, нос пуговкой. Фьольвиру удалось отвести клинок вверх, а парень засадил кинжал идущему на них охраннику под ребра.

На этом все и закончилось.

Когда Фьольвир выпрямился, Унномтюр уже стоял один, никто на него не прыгал и не собирался убить.

— Все? — спросил Фьольвир.

Унномтюр угрюмо кивнул. Присев, он потянул вверх полу везинга одного из лежащих и вытер лезвие меча о ткань. На везинге осталась алая полоса, которая тут же побледнела, тонкими нитями взвиваясь вверх. Фьольвир обернулся к парню, который со страдальческим выражением лица едва наступал на раненую ногу.

— Как ты?

— Не знаю, — скривился парень.

Он выкинул кинжал, согнулся, его вырвало на мертвую женщину. Фьольвир похлопал его по спине.

— Я сейчас посмотрю, что там у тебя, — сказал Унномтюр, поднимаясь.

Фьольвир огляделся. Люди лежали, будто спали. Потом он сообразил, что все дело в том, что на полу, на одеждах, на лицах совсем нет следов крови. Вот и чудится, будто всех собравшихся сморил крепкий сон.

Он содрогнулся, когда увидел, что все возвышение в зале затопила взблескивающая алыми прожилками тьма. Жирная, жуткая, колышущаяся, добирающая последние капли, она казалась живой.

— Надо за Мтагом, — сказал Фьольвир.

— Я знаю, — ответил Унномтюр.

Подведя парня к одному из светильников, он рассматривал его раны.

— Надо быстрее, — сказал Фьольвир.

— Не надо.

Распоров штанину, Унномтюр прижал ладонь к сизо-красному бедру парня. Тот стиснул зубы.

— Но Мтаг… — сказал Фьольвир.

— Лучше нарви тряпок, — кивнул на мертвецов Унномтюр. Свободной рукой он хлопнул парня по бледной щеке. — Как зовут?

Раненый с трудом сфокусировал взгляд.

— Хворвик. Хворвик Ваньярген.

— Тебе придется пойти с нами, — сказал Унномтюр.

— Хорошо, — кивнул парень. — Я могу. Но меня ждут.

Унномтюр покачал головой.

— Арнасон!

— Да-да.

— Быстрее!

— Уже!

Покружив по залу, Фьольвир нашел подходящего мертвеца, перевернул его и освободил от платья. Платье было простое, темное, с длинными полами. Помогая себе топориком, он разделил одежду на три части.

— Еще сорочку, — подсказал Унномтюр.

Фьольвир снял и сорочку. Мертвец с раскроенным черепом уставился на него темными глазами. Чудилось, что он злится, что его раздевают. Фьольвир закрыл ему глаза ладонью и мысленно попросил прощения.

— Вот.

Он кинул сорочку и платье Унномтюру.

— Посмотри еще золото и серебро в кошелях, — попросил тот.

— Это надо?

— Да.

Фьольвир вздохнул и снова побрел по залу. Замечая кошели на поясах или в карманах, он приседал и проверял монеты.

— А много нужно?

— Хотя бы двадцать штук, — отозвался Унномтюр в треске ткани.

— Золотом?

— Золотом или серебром.

Хворвик застонал.

— Прижми здесь, — сказал ему Унномтюр.

Где это «здесь» Фьольвир не видел. Он опускался на колени и переворачивал мертвецов. Или не переворачивал, если они лежали на спине. Потом охлопывал ляжки или лез за пазуху (женщинам — в вырез платья). Никакого стеснения или трепета к своей работе он не испытывал. Путешественникам в Тааливисто или другие места земное было ни к чему. Все это теперь принадлежало тому, кто успел взять первым.

Медных и железных монет встречалось много. Фьольвир выщелкивал их из кошелей, слушая, как они звонко разбегаются по каменному полу. Серебро, по одной-две чешуйки, обнаружилось в поясах у стражников. Итого набралось восемь монет. И две золотые монеты Фьольвир выудил из кошеля грудастой дамы.

К возвышению он приближаться не спешил, чувствуя, как при каждом шаге по направлению к темной завесе скручиваются внутренности.

— Ну, что там? — крикнул ему Унномтюр. — Сколько?

— Десять! — ответил Фьольвир.

— Мало.

— Я пока и половины не обошел.

— Ладно, — махнул рукой Унномтюр, — иди сюда, арнасон. Дальше я сам. А то, смотрю, ты все кругами ходишь.

— Там ближе — темно.

— Скажи просто: страшно.

— И что?

— Ничего, — сказал Унномтюр, — так и должно быть.

Он принял от Фьольвира кошель, в который тот собрал найденное золото и серебро, подкинул и спрятал в рукав.

— Возьми у кого-нибудь везинг, — посоветовал он и отправился к куче мертвецов, наваленной у возвышения.

Фьольвир присмотрелся к лежащим, выбирая труп примерно своего роста и похожей комплекции, потом под взглядом страдающего на лавке перевязанного Хворвика разоблачил приглянувшегося горожанина. Везинг имел дырку в боку, но Фьольвир в этом проблемы не видел. При случае он собирался ее заштопать.

— Здесь столько людей, — сказал Хворвик.

— Ну, да, — сказал Фьольвир.

Вместе они наблюдали, как Унномтюр ворочает мертвецов.

— Я… я не помню, что произошло, — прошептал Хворвик. — Какой-то туман. Я помню только, что бился…

Он приоткрыл рот, глаза его наполнились ужасом.

— Я бился со стражей!

— Это — да! — кивнул Фьольвир.

— Но как же… — растерялся парень. — Я никогда… Я слуга господина Ярнинга. Я не мог!

Фьольвир запахнулся в снятый везинг.

— Это черное колдовство, — сказал он, изучая крой и рукава. — Вы тут все были околдованы макафиком. Мы гонимся за ним.

— Почему?

Фьольвир повел рукой по воздуху, как бы предлагая посмотреть в зал.

— Тебе этого мало?

Хворвик задрожал.

— Они мертвы? — Глаза его устремлялись то на одного, то на другого мертвеца. — Ради всех богов!

— Да! — Фьольвир, подступив, сгреб в кулак рубаху на груди у парня. — Они мертвы, слышишь? Очнись! Они, наверное, все уже в лодках. Плывут и боги не знают, куда. А тот макафик…

— Тот макафик лишил вас еще и богов, — произнес, подойдя, Унномтюр.

— Как — богов? — распахнул глаза Хворвик.

— А ты не заметил?

— Н-нет.

— Счастливый человек!