Бог и человек. Парадоксы откровения

Представление о душе-жизни или душе-крови, наличествующей в животных, просуществовало довольно долго. Роберт Фладд, например, еще в XVI веке утверждал: «Душа чувственная или элементарная пребывает в крови и является агентом ощущения, питания, воспроизведения и, одним словом, всех органических функций»^{134}. Это же представление, унаследованное нами из первобытных времен, лежит в основе нынешних вегетарианских теорий.

Представление о крови как о носительнице души или как о самой душе в вещественном виде породило целый ряд магических манипуляций с кровью, применявшихся в различных целях. Возлияние крови жертвенного животного (а иногда и человека) на алтарь, «кормление» этой кровью изваяний богов означало акт передачи души жертвенного животного богам в качестве дара. Поедая мясо жертвы, а богу (богам) уделив его кровь, древние люди как бы разделяли с богами эту трапезу: тело — смертным, душа — богам.

Поскольку кровь воспринималась как вещественный носитель жизненной силы, считалось, что она заключает в себе основные качества, присущие существу, в чьих жилах она текла: физическую силу, выносливость, храбрость, быстроту и т. д. Отсюда возникло представление о том, что, выпив кровь, скажем, быка, человек приобретал силу и выносливость, кровь тигра давала бесстрашие, кровь коня — стремительность в битве. Рассказывают, что Чингисхан пил кровь жеребца из свежеперерезанной вены.

В черной магии кипячение на огне крови врага призвано причинить ему страшные мучения и смерть; частица крови необходима для приготовления восковой фигуры при энвольтовании: она как бы заменяет в этом изображении душу. Известен способ гадания, когда гадающий проливает немного крови на острие ножа и нагревает его на огне; образующиеся при этом фигуры являются ответом души на заданный вопрос. Наконец, подписанный кровью договор с дьяволом является как бы овеществленным залогом продажи ему души; именно в силу этого такой договор не может быть расторгнут.

Душа-сердце

Отыскивая в теле человека место, в котором могла бы помещаться душа, древние обнаружили в самой середине груди, внутри костяной клетки, удивительный орган, напоминающий мешочек, полый внутри. Этот орган был назван «сердцем», то есть сердцевиной, средоточием человеческого существа. Сердце рассматривалось как некий самостоятельный организм внутри тела («грудное черево»^{135}): он продолжал жить, пульсировать даже после того, как его извлекали из тела.

Этот мешочек всегда был наполнен кровью и, по-видимому, управлял ее движением, а стало быть, мог претендовать на роль души или, по крайней мере, места ее пребывания.

Было достоверно установлено, что пока этот организм живет и действует, жив и человек. А если сердце перестает биться — мгновенно наступает смерть.

У сердца есть и еще одна особенность. Оно чрезвычайно чувствительно к переживаниям: сжимается и болит от горя, замирает от страха, радостно бьется в счастливые моменты жизни. «Всякое внутреннее чувство сказывается в сердце», — писал Владимир Даль и пояснял: «нравственно оно есть представитель любви, воли, страсти, нравственного, духовного начала, противоположно умственному, разуму, мозгу». Под «сердцем» же принято понимать гнев, негодованье, злость и злобу. Эти представления нашли отражение в поговорках: «скрепя сердце», то есть против воли, желания; «сердце не стерпело», то есть страсти взяли верх; «сердце ноет»; «сердцем (то есть сердясь) ничего не сделаешь»; «на сердце кошки скребут» — угрызения совести, плохое предчувствие; «отлегло от сердца» — избавление от страха либо заботы, и т. д. Иными словами, в обыденном представлении сердце прочно связано с эмоциональной сферой, со сферой чувствования, которая также ассоциируется с душой. Как видим, понятие души обогатилось новым содержанием: душа стала восприниматься не только как жизненная сила, но и как источник чувств, эмоций.

Поскольку особенность внутреннего «Я» заключается в способности переживать чувственные ощущения, а эти ощущения сказываются в работе сердца, то вполне естественно было предположить, что именно сердце является вместилищем души, а дыхательная система — каналом, связывающим душу с внешним миром. Через этот канал душа выходит из тела во время сна и возвращается назад, через этот канал она окончательно покидает тело, когда человек умирает.

Такие представления существуют, например, в иудаизме и учении Каббалы, где душа — орган воли и средоточие человеческой личности — именуется Руах. «Его седалище, — излагает каббалистическое учение Папюс, — сердце, которое, следовательно, составляет корень жизни, это царь (мелек — ), центральная точка соединения мозга с печенью, и так как в этом органе жизненная деятельность проявляется первою при зарождении, то в нем же она и оканчивается. Таким образом, в момент смерти Руах исчезает и, согласно поучениям талмуда, — выходит изо рта умирающего с последним дыханием»^{136}.

Древние египтяне причисляли сердце (Аб) к числу мистических компонентов человеческого существа, считая его источником как животной жизни, так и добра и зла в человеке. Сердце рассматривалось ими как центр духовной жизни человека и его мышления, а также как орган, в котором проявляются его пороки и добродетели. Оно олицетворяло все, что для нас сегодня значит слово «совесть». Подобно наличию души у человека, сердце-Аб, по древнеегипетским представлениям, также имело свою собственную душу, именуемую Ба («душа сердца»). Считалось, что Ба обитает в гробнице, рядом с мумифицированным телом, хотя во многих текстах указывается, что она жила с Ра или Осирисом на небесах. Ба, очевидно, приписывалась способность свободно переходить из материальной формы в духовную и обратно. Душа могла навещать тело, когда ей было угодно.

Позднее, когда душа стала восприниматься как нечто бестелесное, невидимое, сердце перестали ассоциировать с душой, но представление о сердце как месте ее пребывания существует и до сих пор.

Если душа, как полагали, обитает в сердце, размеры этой души должны быть очень невелики, иначе как бы она поместилась в столь тесном обиталище? Отсюда возникло представление о душе как о миниатюрной копии человека, о маленьком человекообразном существе, обитающем внутри тела.

Сформировалось это представление еще в глубокой древности, о чем свидетельствуют наблюдения этнографов за верованиями примитивных народов. Например, у индейцев-нутка обнаружено верование, что душа имеет вид крошечного человечка, пребывающего в макушке. Малайцы также рассматривают человеческую душу как маленького человечка величиной с большой палец. Обитатели острова Ниас верят, что каждого человека до рождения спрашивают, какой длины и какого веса душу ему хотелось бы иметь, и отмеривают ему душу подходящего веса и длины. Самая тяжелая из когда-либо выданных душ весит примерно 10 грамм. Представление о душе как о крошечном человечке зафиксировано и на острове Фиджи у племени накело^{137}.

Это представление держалось очень долго и было весьма распространено в средневековой Европе. На старинных гравюрах можно увидеть, как в момент смерти изо рта умирающего вылетает маленький человечек — его душа.

^{Илл. 38. Душа покидает тело умершего. Гравюра из немецкой книги. 1508.}

В древнеиндийских текстах встречается немало свидетельств того, что индусы считали сердце обиталищем внутренней сущности человека: «Пуруша величиной с большой палец, [находящийся] внутри тела, всегда пребывает в сердце людей» (Катха-упанишада, 11:3, 17).

«Этот мой атман в моем сердце меньше, чем зернышко риса, чем зерно ячменя, чем горчичное семя, чем семя проса, чем ядро семени проса…» (Чхандогья-упанишада, 111:14, 3–4).

Представления о дислокации души в сердце, безусловно, баснословны. Сегодня все функции сердца и его строение досконально исследованы. Достоверно известно, что сердце представляет собой мышечный мешок, который играет роль насоса, качающего кровь, и ничего больше. Но в представлениях о связи души с сердцем есть и рациональное зерно: древние тем самым отметили наличие, помимо оживляющей, животворящей функции (отраженной отождествлением души с кровью), также еще одной — эмоциональной функции — ответственности души за чувства и переживания человека.

Душа-дыхание

Еще одним претендентом на роль души стало дыхание. Дыхание представлялось даже более универсальным атрибутом жизни, чем кровь, ибо позволяло объяснить, почему иногда жизнь покидает человека, хотя он не потерял ни одной капли крови. Кровь остается внутри тела, но прекращается дыхание. Значит, именно прекращение дыхания вызывает смерть. Здесь имеет место элементарная логическая комбинация: post hoc ergo propter hoc — «после этого — значит, вследствие этого» (лат.).

Обычно момент отделения души ассоциировался с последним вздохом, точнее — выдохом. В магической практике этот момент исхода души использовался для передачи магической силы колдуна его преемнику: последний должен был принять последний выдох умирающего колдуна в себя, изо рта в рот, совершая как бы искусственное дыхание наоборот. Напротив, если ставилась задача не выпустить внутреннее «Я» из тела, скажем, при тяжелой болезни, удержать душу, предотвратить смерть, на уста больного накладывали повязку, которая должна была воспрепятствовать душе преждевременно покинуть тело. В связи с этим можно было бы предположить, что умерщвление путем удушения (повешения) представляло собой в глазах древних такой способ убийства, при котором душа убитого оставалась внутри тела, как в завязанном накрепко мешке, и не могла выйти наружу и отомстить убийцам.