Бог не проходит мимо

– Дочка, садись, садись, я чайку сейчас заварю, - засуетился отец, насыпая дешевый черный чай в две большие эмалированные кружки. Настя ненавидела этот чай и терпеть не могла, когда его заваривают именно таким способом, но промолчала, чтобы не обижать отца.

– Садись вот здесь, сейчас чайку попьем, - заботливо суетился вокруг нее отец, - хорошо, что ты приехала, я хотел тебе сказать одну вещь, думаю, ты обрадуешься, ты ведь все меня в свою религию приглашаешь.

– Ну ты скажешь, пап, ну как можно в религию приглашать, прям смешно, - усмехнулась Настя.

– Ну так и есть, приглашаешь или агитируешь, - засмеялся отец.

– Пап, никого я не агитирую. Ну и что ты мне хотел сказать?

– Знаешь, дочка, я тут много размышлял и пришел к следующему, очень любопытному выводу, что наши все- таки были неправы, - и Илья Давидович многозначительно поднял указательный палец.

– В смысле, кто - наши?
– спросила Настя, отпивая противный горький чай.

– Кто? Евреи, кто же еще. Не правы насчет Иисуса.

Настя замерла, от отца она еще ничего подобного не слышала.

– И в чем они не правы насчет Иисуса?
– осторожно спросила Настя, отставляя в сторону кружку.

– Прочитав много книг, в том числе и Библию, я нашел очень интересную вещь. Пророчества в Библии, да и в Торе тоже, говорят об одном человеке - Машиахе. Евреи сейчас считают, что он еще не пришел и что его пришествие впереди, но в этом-то они и ошибаются. Мессией как раз и был Иисус. Вот к какому выводу я пришел.

Отец посмотрел на дочь с лукавой хитринкой в глазах и многозначительно подмигнул, словно приглашая присоединиться к только что сделанному открытию. Он всегда так делал, когда делился свежими мыслями.

– Ты и Библию прочитал? Я не знала, что... Пап, так тебе, может, креститься?
– робко спросила Настя.

– Э нет, погоди, не торопи, вот ты меня опять и приглашаешь в свою религию, я далеко не все еще обдумал, я пока только сказал, что понял, что Мессия - это и есть Иисус, - отец потер ладони и опять лукаво подмигнул, глаза его радостно сияли.

Настя не знала, что и ответить. Отец всегда отличался нестандартным, оригинальным мышлением, и его умозаключения подчас ставили Настю в тупик. Она давно хотела, чтобы родители пришли к Богу, но этот вопрос был закрыт в их семье. Особенно мать не любила всех этих разговоров. И вот теперь отец сам поднимает эту тему, можно сказать, извечный вопрос. К тому же до недавнего времени он убеждал ее в нелепости веры в Богочеловека и даже говорил, что мусульмане правы, что не верят в это: мол, у иудеев и мусульман это общее, можно сказать объединяющее начало. Они с отцом почти повздорили тогда, и Настя уезжала от него с очень тяжелыми чувствами на душе. И вот теперь отец говорит прямо противоположные вещи и практически признает главный христианский догмат. Настю это и радовало, и пугало одновременно. Пугало то, что отец в своих размышлениях может опять куда-нибудь уйти и в следующий раз она может от него услышать что-либо противоположное.

«Может, папа придет к вере, - думала Настя, спеша на электричку.
– Может быть. Как бы я хотела этого! Господи, помоги ему прийти к вере».

– Привет, Настена! Кормить будешь?
– бросила Алена, проходя, прихрамывая, в прихожую.

– Аленка, ты почему хромаешь?

– Я поскользнулась на какой-то дряни возле вашей помойки.

– А что ты делала возле нашей помойки?

– Настюха, не доставай глупыми допросами, машину я там парковала, больше негде. Кормить-то будешь? Вначале накорми, напои, баню истопи, а потом и расспрашивай, - проворчала Алена, проходя в ванную.

Алена обладала уникальным организмом, способным потреблять огромное количество самой разнообразной и высококалорийной пищи, при этом совершенно не толстея. Ела Алена всегда очень много, но оставалась стройной и худощавой. Любая другая на ее месте с подобным аппетитом давно превратилась бы в слона, а про Алену говорили: не в коня корм. Настя ей в этом просто завидовала. После родов она вынуждена была очень сильно ограничивать себя, особенно в сладком, тем не менее фигура ее начала стремительно портиться, и она набрала уже килограммов десять лишнего веса.

– Мама, кто там плишел?
– послышался тоненький голосок Веры.

– Это крестная твоя, иди, поздоровайся, а Сима где, почему ее не слышно? Она не хочет выйти поздороваться?

– Ула, клестная тетя Лена!
– весело заверещала Вера, подбежала и обняла вышедшую из ванной Алену.
– А Симка спляталась под стол, она всегда плячется, когда гости плиходят.

– Сима опять под столом! Верочка, пойди и скажи ей, что так делать некрасиво, пусть выходит и поздоровается, - строго сказала Настя.
– Алена, садись, что стоишь, как в гостях.

Алена действительно застыла в дверях кухни, она не слышала про Симу, которая залезла под стол, и даже забыла, что голодна. Она - крестная, ее так называют в этом доме. Но скоро ее уже не будут так называть, она не будет крестной, да и христианкой она не будет. Алена потрогала свой крестик. И креста на ней не будет, он словно начал жечь ей грудь. Эти мысли покоробили, ее бил озноб, Алена заняла свое любимое место в углу на диванчике и попыталась успокоить нахлынувшее волнение.

«Надо поесть, - подумала она, - надо срочно поесть, это всегда помогает».

– Корми меня скорее, а то я с голоду помру.

– Я картошки нажарила, пока ты ехала, а еще у нас курица: после Пасхи всегда изобилие, - и салаты самые разные из яиц. В этом году на Пасху прихожане столько яиц нанесли, что я их во все салаты кладу. Вот мимоза твоя любимая, - приговаривала Настя, хлопоча между плитой и холодильником.

– А что, у вас прихожане уже и яйца несут? Интересные у вас прихожане, - пошутила Алена, принимаясь за салат.

– Ален, мы помолиться забыли, давай помолимся.

– Насть, какая же ты фарисейка, дочь фарисея! Я уже ем, а ты - помолимся, - произнесла Алена, и непонятно было, шутит она или нет.

Настя была удивлена и не знала, как реагировать на эту тираду, поправила очки и принялась искать что-то в кухонном шкафчике.

Алена набросилась на еду, как голодный удав, словно голодала как минимум три дня. Ее всегда так разбирало в моменты сильного душевного волнения. Настя, знавшая подругу как облупленную, заметила это.

– У тебя что-то случилось?
– спросила она робко.

– Н-нет, слушай, дай прожевать, а то подавлюсь. Чаю налей, у тебя куличи всегда такие вкусные, ехала сюда и мечтала кулича съесть, у меня в этом году их нет, - как бы издалека начала Алена.

Но Настя пропустила фразу про отсутствие кулича, не придала этому значения.

«Может, и не заводить вовсе этот разговор, ясно, что она скажет. Зачем это нужно? Посидим, поболтаем, да и поеду», - раздумывала Алена.

– А что так долго не звонила, где пропадала?

– Так ты сама не звонишь.