Бог не проходит мимо

Шли дни. Лето близилось к закату. Некоторые девушки покинули лагерь. Новых пока не привозили. Занятия шли со старым составом. Говорили, что многих после подготовки отправляют в так называемый резерв, то есть они отправляются домой и живут обычной жизнью до тех пор, пока не понадобятся для выполнения задания.

В то время Алена достигла особого подъема, ей все в лагере нравилось и хотелось скорее пойти на задание, чтобы окончательно доказать Руслану свою любовь. Она даже не задумывалась, что это задание будет для нее последним в жизни и что любимого она оставит здесь, на земле, а сама уйдет.

На идеологических занятиях им много рассказывали о рае и о том, какие блага и награды ждут мучеников. И чем больше неверных удастся уничтожить и отправить в ад, тем больше будет награда в раю. Алена верила этому учению, но в отличие от других смертниц не мечтала о наградах и рае, она думала только о своей любви, ради которой она пойдет на все.

Шахидками двигают не только ненависть и желание отомстить, но иногда и любовь.

Но однажды, это было уже в октябре, произошел случай, который несколько ослабил Аленину эйфорию.

Как-то поздним вечером бородатый Казбек и Ахмед привели в лагерь русского пленника. Его сразу же поместили в подвал, находившийся рядом с резиденцией Султана.

– Русского привели, - возбужденно шептала поздно вечером Насира Алене.
– Дядя сказал, что Султан его скорее всего убьет. Вот интересно посмотреть.

– На что посмотреть?
– спросила Алена.

– Как его убивать будут.

– Что в этом интересного?

– Ненавижу русских, - прошипела Насира.

– За что?

– Они убивают мой народ, они убили моих братьев, - почти прокричала Насира.

Она отвернулась к стенке и замолчала.

Султана в тот день не было, он появился к вечеру следующего, с ним было еще человек пять, по виду боевики.

Гости, по всей видимости, были очень важными, так как весь день готовилось обильное и богатое угощение.

Продукты для стола завезли еще накануне. В лагере заранее знали: если завезли много мяса и прочих деликатесов, значит, у Султана будет большой прием. Приемы были непростые - перед ответственными операциями, на них обсуждались все окончательные детали, а также кандидатуры исполнителей.

Шашлык и мясо готовили инструкторы, на время превращаясь в поваров, все остальные блюда - девушки. Если девушку приглашали обслуживать стол, это значило, что ее кто-нибудь выберет на ночь. Для многих это была большая честь: собственные охранники им давно надоели. Для гостей приглашали только молодых девушек, всякие вдовы и бывшие жены, то есть разведенные и брошенные мужьями, за тридцать, не приглашались, они готовили еду.

В этот день Алена была приглашена на обслуживание стола, с ней еще три девушки. Насире же досталась самая грязная работа - мытье посуды, чем она была крайне недовольна. Как-то раз Насира сказала Алене, что очень надеется, что на одном из приемов ее выберут не просто на ночь, а в жены. Выйти замуж она жаждала гораздо больше, чем мстить русским. Но ни на один прием ее до сих пор не позвали, хотя инструкторы с охранниками ее не касались. Видимо, Насира не врала, что она находится здесь на особом положении и на нее у руководства существуют определенные планы. Она очень надеялась, что Султан выдаст ее замуж, ведь ее отец отказался делать это, пожертвовав дочерью ради собственного материального благополучия и статуса семьи. Насире было обидно, что сестер выдадут замуж, а ее, обмотав взрывчаткой, принесут в жертву, как приносят в жертву барана в Курбан-байрам. И все соседи, посмотрев новости по телевизору, пойдут поздравлять ее родителей и будут говорить, что девочки Таланбиевы - достойные невесты. На них появится много желающих, а значит, и калым дадут гораздо больше, чем обычно. Но ее, Насиры, уже не будет. Ее семья, как и многие семьи в их селе, принадлежала к самому радикальному течению ислама, которое традиционные мусульмане считают сектантским.

Да, она мечтала о рае, но земное счастье, жажда мужской любви, желание иметь детей были выше желания попасть в рай, да еще в столь юном возрасте - Насире едва исполнилось семнадцать.

В самый разгар пира Султан приказал привести пленного.

Ввели парня небольшого роста с сильно разбитым лицом.

– Развяжите его, - с важностью произнес Султан.

Ахмет быстро развязал ему руки. Парень стоял, понурившись, растирая синие затекшие ладони.

– Что нам скажет Ахмет о нашем госте?
– хитро прищурившись, спросил Султан, как будто ничего не знал о своем невольнике.

– Его Казбек поймал, он в нижнем ауле вынюхивал про лагерь, пытался даже нанять машину, чтобы его в район Хачарского водопада довезли.

– Наверное, хотел полюбоваться достопримечательностями природы, - с ехидной усмешкой перебил его Султан, сверкнув идеальными зубами, и обратился к пленному.
– У нас красивые места, не правда ли?

Грянул общий смех. Раздались одобрительные гортанные фразы. Поднялся шум. Парень еще более потупился и смотрел в пол.

– Продолжай, Ахмет, что у тебя еще на него?

Воцарилась тишина, бородачи прекратили жевать, ожидая развязки начавшегося спектакля. Султан любил устраивать показательные представления, это очень нравилось публике и ему самому. К тому же давало разрядку в напряженной работе.

– По документам Гольдман Кирилл Михайлович, шестьдесят восьмого года рождения, москвич, родился в городе Реутов Московской области, журналист газеты «Новая правда».

– Еврей?
– подняв брови, спросил Султан.

Пленный молча кивнул.

– Значит, иудей по вере? Обрезанный?

– Нет, - еле слышно произнес невольник.

– А кто же тогда, современный безбожник?

Грянул раскатистый смех.

– Христианин, - еще тише ответил мужчина.

Смех внезапно оборвался. Публика напряглась. Дело приобретало совсем другой оборот. Послышались возгласы: «Аллаху акбар»

– Христианин?!
– прошипел Султан, лицо его изменилось, словно почернело.

Гости смотрели на Султана, ожидая дальнейших событий. Султан кивнул Ахмету, тот понял его жест и дернул за ворот рубахи невольника.

– У него крест!
– неожиданно высоким голосом закричал Ахмет.

Зрители шумно зашевелились, посыпались гортанные фразы и «Аллаху акбар», забряцало оружие, декорации неожиданно для самого Султана сменились.

Кирилл понял, что вертухаи Султана требуют срочно пристрелить невольника, другие же предлагают какие-то более изощренные казни.

«Только не пытки, - подумал Кирилл.
– Скорее бы застрелили, и все».

Еще вчера Кирилл понял, что отсюда он живым не выйдет, если только за это время не случится какой-нибудь исключительный форс-мажор. Слишком близко он подобрался к логову самого Султана, да и не надо было самому ввязываться во все это.

«Права была Наталья, отдал бы этот треклятый диск в ФСБ, и все. Так нет, мне, дураку, понадобилось это журналистское расследование. Проверить все самому, узнать еще больше, запустить потрясающую сенсацию в прессу и этим самым усилить антитеррористическую деятельность государственных структур, всколыхнуть общество. Как это было наивно и глупо, как я мог поддаться на подобную авантюру! Теперь сдохну здесь, как собака, и могилы не останется. Если бы Наталья согласилась выйти за меня, не поехал бы сюда, отдал бы диск и остался с ней. Господи, прости мои прегрешения. Не думал, что конец так близок. Жил я так, как будто до Тебя высоко, а до смерти далеко, и оказалось, что вот она, смертушка. Возьмешь ли Ты меня, как разбойника взял в рай? Думал я, что буду умирать в своей постели, окруженный детьми и внуками, по- соборуюсь, исповедаюсь, приму причастие и тихо отойду, а оказывается, все совсем не так».