Бог не проходит мимо

Сейчас он понял, что его пленник не так уж прост, с ним нужно поступить грамотно и не ударить самому лицом в грязь. Ответ Кирилла о Пилате уже поверг его в некоторое замешательство. Он ответил на его предложение, хотя никто из окружавших его баранов ничего не понял. Да, именно баранов, он не любил своих соратников, зачастую уподоблявшихся грязным животным, жаждущим крови. Аллаху не нужна просто кровь, ему нужна идея, кровь ради идеи, а эти необразованные бараны... Хотя они свои, они поставлены Аллахом на свои места и названы им верными.

Не всем же быть такими, как он, Султан. У него высшее предназначение, а тут какой-то жалкий журналистишка, почти покойник, отвечает ему про Пилата. А ведь через его руки много прошло таких вот жалких, которые отрекались от своей веры, валялись у него в ногах, размазывали сопли, прося о пощаде. Этот жидочек, назвавший себя христианином, не такой, Султан почти сразу это понял.

– Подумай, мы предлагаем тебе жизнь. Ну зачем тебе все эти бредовые идеи? Все равно твой Бог тебя не спасет, Он не в силах остановить наши пули и даже нож нашего Казбека. Представляешь, Казбек будет спускать с тебя живьем шкуру, а твой Бог будет на все это смотреть, как там Его у вас малюют на иконах, - раздалось всеобщее ржание, последняя фраза очень понравилась публике.

Султан сказал ее скорее для них, а не для Кирилла. Надо потешить ребят.

– Спаси себя и наю? Это ты хотел сказать, Султан?
– произнес Кирилл с усмешкой, глядя в глаза своему убийце.

Султан сделал вид, что пропустил ответ Кирилла мимо ушей. Он понимал, что теряет контроль над ситуацией и проигрывает поединок. Хорошо, что окружающие опять не поняли, в чем дело.

– Мы тебя не торопим. Можем дать время для раздумий. Отречься от заблуждений - это серьезный шаг, достойный настоящего мужчины. Более того, я скажу, что недавно один православный священник отрекся отложной христианской веры и добровольно перешел в ислам. Ты как журналист наверняка слышал эту историю, больно громкое дело было, очень много шума поднялось в прессе и интернете. Слышал? Это бывший иеромонах Вячеслав, ныне истинный служитель Аллаха, да благословит он его и помилует, Али Вячеслав Микаэль.

– Конечно, слышал, - ответил Кирилл.

– И что скажешь?

– Ничего не скажу. Предатель он, хотя неизвестно еще, какие обстоятельства у него были, но теперь ничего хорошего его не ждет.

– А что хорошее ждет тебя в твоем тупом упорстве?

– Пожалуй, я не стану дискутировать с вами на эту тему, - произнес Кирилл.

Султан засмеялся.

– Можно подумать, мы собрались здесь для того, чтобы подискутировать с журналистом Кириллом Гольдманом. Не забывайся, ты не у себя в газете на пресс-конференции. Аты знаешь, что ты, мертвец, служишь дьяволу? Разве нет? Ты увидишь, что твоя вера и поклонение человеку и рабу Бога приведут тебя в ад. Всемогущий Аллах отведет от тебя милость свою, и ты будешь вечно гореть в аду, если не одумаешься прежде. Будут у таких, как ты, отрублены руки и ноги накрест за твою ложь шайтанскую, а в последней жизни еще большее мучение, если бы только знал!

– АЛЛАХУ АКБАР! АЛЛАХУ АКБАР! Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммед, посланник и раб его!
– хором зааплодировали гости столь проникновенной речи Султана.

– Иншалла-а-а! Субханаалла-а-а-а-х!
– раздавалось из углов.

– По-моему, ты плохо понимаешь, в какой ситуации находишься и что для тебя решается риторический и вечный, можно сказать, шекспировский вопрос: to be, or not to be, быть или не быть, - вновь с предельно вежливыми интонациями заговорил Султан.

– Ты правильно заметил, именно: to be, or not to be, и решаешь этот вопрос не ты, Султан, и не твои джигиты. И я выбираю - I chouse to be, давай закроем поскорее эту тему.

– Как понимать сию тираду? Разве ты сможешь долго удерживаться в своих похотях, которые у тебя взращивает твоя вера в падшего бога-человека? Посуди сам, ты говоришь, как и любой христианин, о любви, но ее у тебя нет и быть не может. И знаешь, почему? Потому что ты образ того, кому поклоняешься. Открой свою книгу, к Галатам, пятую главу, двадцать четвертый стих, которая создана для разделения истины от лжи, в последней твоя природа блуждает. Разве ты не хочешь выйти из этого грязного состояния похотливого и мерзкого многобожия в истину ислама, покорности Творцу и нахождения в этом мире? Смерть близка, разве твое сердце, покрытое грязью и изводящее смрад, не говорит тебе, что твоя дорога лжива и что ее нужно сменить? Подумай. Я пока даю тебе такой шанс. Ваша звезда закатилась давно, вы, христиане, трупы ходячие уже сегодня, все ваши дела как труха, если вы не войдете в ислам и не подтвердите словеса Аллаха, свят он и велик. Говорит Аллах: «Разве ж тот, кто своим лицом защищается от злейшего наказания в день воскресения... И сказано тиранам: “Вкусите то, что вы приобрели!” Считали ложью те, кто был до них, и пришло к ним наказание, откуда они и не знали. И дал им вкусить Аллах унижение в жизни ближней, а ведь наказание последней больше, если бы они знали! Мы приводим людям в этом Коране всякие притчи, может быть, они опомнятся!» Итак, я жду окончательного ответа.

– Бисмилла! Аллаху Акбар! Иншалла!
– вновь послышались восторженные вопли со всех сторон.

Гости зааплодировали, так им понравилась эта тирада Султана.

Султан, довольный собой и многочисленными аплодисментами, откинулся на подушках, устремив взгляд на свою жертву.

– Я не буду отрекаться от Христа, - произнес Кирилл, когда толпа несколько притихла.

– Твое решение окончательное?

– Да.

– So what, then not to be, - обратившись к Кириллу, сказал Султан.

– Ахмет, кончай его. Да, ноги ему свяжи, чтобы не попытался убежать, хотя здесь бежать некуда.

Поднялся Ахмет. Кирилла бил озноб.

«Неужели это все? Господи, спаси. Мне страшно, я не хочу умирать, я боюсь ее, смерти».

В этот момент, яростно сверкая налившимися, как у быка, кровью глазами, вскочил Казбек.

– Султан, дай я его прикончу, это моя добыча, я его поймал, это мой урус, - неистово закричал он по-чеченски.

Безобразный шрам на его лице побелел, лицо исказилось судорогой, напоминая гримасу паралитика.

– Не надо, сиди, Ахмет справится, - спокойно, также по-чеченски ответил Султан.

Казбеку ничего не оставалось, как смириться. Он буквально рухнул на свое место и еще долго злобно скрежетал зубами.

Ахмет подошел к Кириллу, с силой дернул его за шиворот, почти вытащив из-за стола.

– Вставай, пошли к твоему Богу, - с усмешкой произнес Ахмет.

– Ноги ему свяжи, - напомнил Султан.

– Не надо, пусть только дернется, хуже будет.

Ахмет достал пистолет.

У Кирилла кружилась голова и подкашивались ноги. Палач подтолкнул его между лопаток дулом пистолета.

– Пошел, шевелись быстрее.

Вслед послышалось уже знакомое: «Аллаху акбар, смерть кафиру, смерть кафирской собаке, Иншалла, Субханалла».

Гости бесновались, словно в экстазе.

Почти стемнело. Горы погрузились во мрак, стояла тишина, лишь шум ручья откуда-то снизу едва доносился до слуха. Шли недолго, пересекли лагерь. Кирилл спотыкался, холодный пот струился ручьями и заливал глаза. Ужас объял все его существо, колотила крупная дрожь.

«В руки Твои предаю дух мой. Ты же меня благослови и помилуй и живот вечный даруй мне».

– Что ты там бубнишь, молишься своему Богу? Посмотрим, придет ли Он спасти тебя, -усмехался Ахмет.

Пришли к бывшему пчельнику. Остановились. Кирилл почувствовал холодное дуло на своем затылке. В нагрудном кармане все еще лежало Евангелие. Абреки не заметили его. Он схватился рукой за него, как хватаются утопающие за соломинку.

– Что это у тебя?
– Ахмет заметил движение его руки и выхватил книгу, быстро переложив ее в свой карман.

Щелкнул предохранитель.

Кирилл зажмурился. Время остановилось.