Бог не Желает

Мужчина говорил по-натийски, но с необычным акцентом.
– Наживкой?

– Хотели разойтись, оставив тебя в центре. Думали, мы сочтем тебя легким мясом. А они нападут на мирно жующих.

Рент потряс головой.
– Они были добры ко мне.

– Звуки разнеслись далеко, - сказал мужчина, сплюнув кровяной сгусток.
– Ты ведь не понимаешь их язык, да? Язык Имассов. А мы понимаем, когда перетекаем. Наши уши очень хороши.
– Он небрежно кивнул на мертвую женщину.
– Ее идея.

Рент смотрел в милое круглое лицо. Оспины оказались каким-то видом татуировок, оставивших выступающие рубцы.
– Словно мы напали бы на Тоблакая, - говорил мужчина.

– Не могу представить, какое существо в треклятом мире было бы труднее убить.

– Но вы напали, - заметил Рент.

– И ты доказал правоту моих слов.

Рент выпрямился. Он истекал кровью отовсюду, голова кружилась.
– Думаю, я умираю.

– Сомневаюсь.

– А ты? Умрешь?

– Пятеро из моей шестерки погибли, четверо от твоей руки, Тоблакай. Задето легкое.
– Тяжелые брови сошлись, и он сказал: - Нет. Но выздоровление займет время. То есть, - глаза прищурились, - если ты не решишь добить меня.

– Не люблю убийств, - сказал Рент.
– Устал, хочу спать. Но тогда ты сможешь убить меня.

– Не буду. Я слишком увлекся. Оставил бы Имассу мне, и сейчас мы сидели бы у костра, пили крепкий чай и делились небылицами.

– Небылицами?

– Ты юн. У тебя не может быть правдивых историй. Что до меня... тоже без гарантий. Итак, Тоблакай, когда ты решил, что не любишь убивать?

Рент подумал.
– Сейчас, кажется. Да и раньше не убивал.

Мужчина помолчал и крякнул.
– Я Говер, владыка Черных Жекков. Путешествую к Тоблакаям, неся предложение. А ты?

– Рент.
– Он помялся и добавил: - Бастард Карсы Орлонга. Иду к Теблорам, то есть, похоже, к твоим Тоблакаям.

– Доставляя предложение?

– Нет. Скорее ища приглашения.

– Не будем убивать друг друга, Рент. Сон звучит гораздо приятнее.

Рент сел куда быстрее, чем хотел.

– Вижу, ты совсем юн, Рент.
– Голос Говера доносился издалека.
– Горе врагам твоим, когда вырастешь.
– Кажется, он засмеялся, но звуки пропали вдали, когда тьма сомкнулась, унося разум Рента в небытие.

Когда-то Дамиск был солдатом. Ему не особенно понравилось. Затем стал следопытом для работорговцев. Тоже мерзкое занятие. Затем он был проводником для дюжины сектантов, поклонявшихся телу под каменной плитой. Та затея его чуть не прикончила. Нужен особый тип души, понял он, чтобы выполнять чужие приказы. Таких людей немало. На деле их больше всего.

Другую ступень занимали те, что любят отдавать приказы, и по большей части это были опасные идиоты. Резоны их зачастую были сомнительны - обычно амбиции и жажда власти - и такие ценили себя лишь тогда, когда им удавалось наступить на чужую шею. На деле Дамиск не мог припомнить вождя, которого не хотелось бы убить или, по меньшей мере, измолотить в котлету.

Очевидно, ему не везло. Хорошие лидеры существовали... где-то. Люди, видящие в своем положении служение, ответственность и даже тяжкий долг. Он мог бы пойти за таким... точнее, мог бы пойти лет десять назад. А сейчас он, похоже, стал слишком старым, и терпение износилось как кожаная одежда.

Его стиль охоты требовал одиночества. Одиночество было ему последним прибежищем, путем смотреть на мир спокойно, а не проклинать его с каждым вздохом. Но одиночество имеет свою цену.

Саэмды загнали его на север, на два дня и три ночи; за волнистое плато голого камня со следами льда, к самому краю болот. Он убил с полдюжины воинов, и дважды думал, что стряхнул погоню - только чтобы обнаружить сзади новую банду загонщиков.

Чуть слева поднимались первые пики горной гряды, что идет на запад до океана. Однако до них оставались дни пути. А впереди была путаница болот, которых он пытался избегать весь день: низины с черными прудами, полосы деревьев по колено ростом и похожие на ребра скалы, и топкие луговины над заиленными протоками. Высокие островки грязи и тростников, в центре каждого обломанный ствол, столь древний, что стал тверже камня. Москиты и оводы вились тучами, ласточки ныряли к ним за добычей.

Южнее валуны и расщелины плоскогорья давали защиту, но последние тысячу шагов он брел по открытому месту, неровным камням, постепенно спускавшимся к краю болотины.

На плоскость вышли пятеро. Его преследователи.

Зайти в болото значило оказаться по пояс в ледяной воде, едва ли не на четвертом шаге. Саэмды могли встать на расстоянии, утыкав его стрелами, будто лося в трясине.

В колчане болталось семь стрел, легких, для фазанов. Стрелы более тяжелые остались в телах врагов, скорость преследователей не давала времени их извлечь. Он наложил одну и потрусил на запад, у самого края болота.

Шаги стали медленными. Он переутомился, им двигало лишь тупое упрямство, отказ сдаться легко. К тому же за пределами болот было что-то странное, загадка, терзавшая разум. Северный горизонт плыл, мерцал, отбрасывая там и тут ослепительные искры, но их было слишком мало, чем если бы там лежал голый лед. Тогда весь горизонт светился бы солнечным пламенем. Но было не так.

Пока охотники приближались, расходясь, Дамиск снова и нова всматривался в далекий север. Он мог бы поклясться, что золотые вспышки передвигались.

Но внимание его было отвлечено чем-то иным, впереди. Невысокая груда наклонных столбов поднималась посреди низины, словно обрушенный монумент. Сооружение даже с двух сотен шагов казалось большим, как крепость, каждый монолит в три человеческих роста. Они тянулись к небу, наваливаясь один на другой, без намека на строгий порядок. Тут словно сама скала буйно выбросила к небесам свои недра. Место казалось не природным, но и не планомерно собранным. Да ладно. Оно казалось подходящим для обороны, если он сумеет добраться и сделать наклонные столбы укрытием.

Саэмды явно видели то же самое, так как прибавили в скорости. Двое несли луки, у остальных были наготове дротики. Им не нужно было обгонять его. Стрелы бьют на семьдесят шагов, но он сможет уворачиваться, пока их видит. Дротики на сорок шагов; но стрелы и дротики вместе его повалят. Пот залил глаза, он бежал на глиняных ногах, пытаясь оценить расстояния.

Не успеет.

Готовя стрелу, Дамиск выждал момент, когда никто из саэмдов не смотрел прямо на него, и пустил ее по высокой арке.

Когда стрела упала в двух шагах от ведущей охотницы, саэмды разбежались, Дамиск слышал крики тревоги. Стрелы на птицу тонкие, с узким оперением, должны проходить между ветвей, потому их трудно заметить. Тем хуже, что он промахнулся. Он подготовил другую, хотят стрелять не имело смысла: саэмды были наготове.

К удивлению Дамиска, преследователи замедлялись, зачем - то кричали ему и махали оружием. Он не знал языка, как и они наверняка не поняли бы его. Ведущая начала делать жесты ножом, как бы перерезая ему глотку.