Бог не Желает

Вскоре одна из ратиди пустила копье и пошла ему помогать. Они выложили булыжники вокруг тел, а Тониз продолжала трудиться над трупом, снимая вышивки с одежды, собирая украшения, нож и пояс. Расщепленное копье вложила ему в руки, длинным железным острием на север.

Затем Тониз Агра вернулась к коню, сняла седло и начала вытирать животное.

Крупные камни клали в основание насыпи, чтобы была прочнее; затем внутрь стали класть булыжники поменьше. Ближайшая россыпь была в сотне шагов, где ледник сложил камни настоящим валом. Остальные женщины присоединились к Велоку и ратиди. И все же им было не закончить работу до заката.

Дамиск не приходил в себя. Рент сел рядом, легко касаясь груди рукой - грудь ритмично поднималась и опускалась. Покрасневшие глаза Рента следили, как тени ползут по гребню. Говер связал разбитое запястье Дамиска, накинул сверху мех, сделал подушку из одеяла. Затем чуть отошел и присел на корточки, смотря, как Теблоры складывают курган.

Нилгхан ходил взад и вперед, что-то бурча. Наконец сел рядом с Говером.
– Ты подвел, - начал он, - подвел Черных Жекков. Предпочел полукровку своему народу. Твое правление окончено. Теперь я владыка Черных Жекков.

Говер хмыкнул, весьма кисло усмехнувшись.
– Если подвел я, то и ты тоже.

Плечи Нилгхана опустились.
– Я был зачарован. Единственное объяснение. На черных крыльях яростное буйство вселилось в тело мое, заполнило печени, сердца и легкие. Чуждое. Я был пойман неготовым. Такое не повторится.

– Чуждое? Не спорю, оно совершенно чуждо твоей душе...

– О чем ты?
– зарычал Нилгхан.

– Это "чуждое", Нилгхан. Это не колдовство, но верность, понятие, которого ты не знаешь.

– Я должен быть верным демону-полукровке, едва не сломавшему мне шею?

– Кажется, так.

Нилгхан зарычал и замолк.

Говер поглядел на Рента.
– Может никогда не очнуться, - сказал он.
– Будь готов.

Рент качнул головой.
– Он лишь спит, владыка.

– Сон может стать вечным.

– Я буду его защищать.

Говер оскалился.
– Это мы видели, друг. Твой нож обитаем.

– Знаю.

Подняв брови, Говер метнул взгляд Нилгхану. Взгляды встретились. Нилгхан рыкнул.

– Он всегда таким был?
– сказал Говер.

– Нет, владыка. Его подарили мне в Серебряном Озере, в детстве. Малазанин подарил.

– Аренская сталь, - заметил Нилгхан.
– Видел я такие клинки в великих логовах южан. Весьма редкие и дорогие. Когда Рент умрет, нож мой.

Не обращая на него внимания, Говер чесал в бороде, созерцая юнца.
– Им ты убил одного из меня.

Рент кивнул: - В череп, да. Но клинок глубоко вошел в камень внизу.

Нилгхан фыркнул: - Даже аренская сталь не...

– Так и было, - заверил Говер.
– Сам видел. Тот звук все еще отдается в черепе.

– Тогда он не был обитаем. Он пришла потом.

– Она?

– Подруга, что ныне обитает в ноже.

– Она крылата?

– В прежней форме - да.

– Та прежняя форма... две ноги, четыре?

Рент наморщил лоб.
– Она стояла вертикально, владыка Говер. Выше меня самого, но очень тощая. Глаза были как змеиные. Крылья как у летучей мыши. Я почуял...
– Брови сошлись.

– Что почуял?

– Она... вела одинокую жизнь. Кровь была на ее руках.
– Он хмурился сильней.
– Я почти услышал... отголосок истины.

– Он глянул на Говера.
– Кровь матрон.

– Матрон?
– спросил Нилгхан.
– Она убивала матерей? К чему, если они уже матери? Видел я, как плодятся южане! Нужно убивать жен, прежде чем они станут матерями, иначе зачем?

Раздраженный болтовней Нилгхана, Говер пренебрежительно махнул рукой.
– Молчать умеешь? Рент говорит не об Элайнте, пусть и крылья. Он говорит об ассасине.

– Ба! Это же пустые россказни, брат.

Голова Рента вскинулась.
– Брат?!

Нилгхан весь скривился.
– Ага. Это было не заметно?

Вздохнув, Говер дополнил: - Жаль, что я ребенком не задушил тебя в постели.

Нилгхан фыркнул.
– Уже тогда боялся меня.

– Тебя? Нет. Я боялся матери.

Брови дернулись.
– Мать. Да, она поистине страшна.

Говер смотрел на Рента.
– Убийца, крылатый с глазами змеи. Убийца матрон. Вселившийся в твой нож, Рент, это К'чайн Че'малле, Ассасин Ши'гел.

– Она не помнит, что была... такой. И я не узнаю имен, тобой названных. Она обитает в ином месте, что лежит поверх видимого нам мира. Но мой нож пришпилил ее к земле... к камню. Пленил в нашем мире, и лишь в нож смогла она уйти.

Нилгхан сказал: - Они не дадут тебе пользоваться ей. И ножом. Тебе дадут копье или меч, и воевода тебя убьет. А потом убьет Дамиска, если он уже не умер. Затем я брошу вызов брату, сражу его и стану Владыкой Черных Жекков. И заключу союз с Теблорами.
– Он дико расхохотался, хлопая по бедру.
– И вот затем будет славная резня!

Взгляд Рента был тусклым и жутко пустым.
– Если таково твое обещание, Нилгхан, придется убить тебя прежде, чем я убью воеводу. Против тебя я использую нож.

Глаза Нилгхана расширились.
– Нечестно!

– А убивать ослабшего брата честно?

Говер фыркнул.
– Одни слова, Рент, как и всегда. В логове не было дня, чтобы я не слышал претензий Нилгхана на власть. Но он боится того, чего требует. Да, он умнее, чем кажется.

Нилгхан вдруг вскочил - движение заставило встать и оставшихся псов. Вокруг слышалось низкое рычание. Сверкая глазами, Нилгхан уперся руками в бока.
– Ну, быть тому именно так? Воин Жекков мочится на траву, и собаки дрожат от ужаса? Ха! Смотрите, я бросаю им вызов!
– Он отошел.

Теблорские псы попятились и тут же улеглись в высокую траву.

Пришла темнота, но со стороны могильника слышался стук и лязг камней. Говер различал сестер, стоявших у коня, на котором одна приехала и которого вторая, похоже, желала взять себе. Они разговаривали тихо. Оборотившись, он мог бы услышать каждое слово, но не таким, не в этой форме.

Он думал, что погибнет, защищая Рента и Дамиска. Силы его уменьшились, решимость ослабла. Он сидел на корточках, усталый и опечаленный. Если Дамиск и выживет, придется отнять руку до локтя. Отрезать конечность, пока гниль не пошла вверх. Удар в голову тоже был свирепым - хотя не было признаков перелома позвонков. Однако пошевелить Дамиску голову, возможно, означало причинить еще больший вред. Хотя он готов был сделать это, избавив его от грядущих страданий.