Бог не Желает

Дневное тепло быстро ушло на таких высотах. Звезды горели над головой, будто костры великой армии.

"Ассасин Ши'гел. Старые легенды, древние титулы и имена - неужели ничто не пропадает? Странно думать, что полуребенок-полукровка может сразить Элайнта. Ножом. Ведь говорят, что Ассасины Ши'гел делали именно это, убивали драконов.

Но воевода Теблоров быстро окончит жизнь парня, оборвет веревки, коими душа крепилась к телу. И - какая удача - приберет себе опаснейшее оружие".

– Рент.

– Да, владыка?

– Душа в клинке - она знает верность? Ей не всё равно, кто ее хозяин?

– Не знаю. Мы говорили. Она казалась хорошей.

Говер поморщился. И сказал не без колебаний: - Если ты погибнешь, твой убийца присвоит нож.

– Если я погибну, мне будет всё равно, кому отойдет нож.

– А если бы ты мог выбирать?

– Дамиску. Но моя смерть будет смертью и для него. Тогда тебе, Говер.
– Рент отыскал взглядом глаза оборотня. Тон его стал тоном взрослого, даже каким-то свинцовым.
– Ты хочешь, владыка? Отдать его тебе в руки? Об этом ты хотел просить?

– Не для меня. Для Суки-Войны.

Бледное лицо Рента осунулось.
– Не знаю этой Суки.

– От крови Тогга и Фандерай, великих небесных волков моего народа. Наверное, мать всех Жекков. Первая из Д'айверсов, или одна из первых. Начала вещей быстро теряются во времени. Подробности сглажены, лишь сказки рассказываются и пересказываются. Мало кто среди нас верит в нее. Но ее запах плывет по ветру. Поет в моей крови.

– Зачем ей нож?

– Чтобы не попал в руки Теблоров, - сказал Говер.

– Но они станут вам союзниками.

– Их лагерь, Рент, куда мы попадем завтра. Там смешанные запахи.

Рент снова поглядел на него.
– Как это?

Вздохнув, Говер отвел взгляд, видя вокруг лишь темноту. Однако он продолжал смотреть, пока сквозь мрак не заметил первые промельки пламени. Кивнул, не удивленный.
– Саэмды. Похоже, Теблоры уже нашли союзников.

Рент молчал дюжину ударов сердца. Затем сказал: - Но Сука-Война с ними?

– Нет. Однако она близко. Думаю, Рент, она ждет лишь меня. Меня с Черным Клинком.

– И нож понадобится ей... против саэмдов?

– Гадающих по костям. Боюсь, что да.

– Если воевода Теблоров настоящий вождь, Говер, он настоит, чтобы Жекки и саэмды подружились. Стали союзниками.

Говер хмыкнул.
– Если он способен на такое, Рент, он способен на всё.

Вернулся Нилгхан.
– Они закончили дурацкую кучу. Ложатся спать, если ты поверишь. Не будет ни костра, ни тризны. Теблоры, брат, сущие варвары.

Глава четырнадцатая

Такое мастерство я видел Раньше Всё уже кисть Небрежнее мазки Рисунок горечью разит Безмолвной грязью Заляпаны чуть видные Значки Обид Досадно скуден список Колет душу боль Бичует злоба Кисть все уже, уже Словно недостало В дерьмо встать на колени Рвать последние обноски Упасть лицом вперед И в рот набрать И сплюнуть Возвышенным страстям в поганые их Морды Такое мастерство я видел раньше Предательство себя "Такое мастерство я видел раньше", Ормулоган

Двое воинов-ратидов встали по бокам Велока, лицом к пирамидке; они гортанно завели "Девять Шатров Мертвого", песнь на языке даже не Теблоров, но Тартено-Тоблакаев, слова, пришедшие из прошлого столь далекого, что оборвались нити смысла.

Делас Фана познала больше других, собрала полчище обрывочных небылиц вперемешку с истинами, прочитала древние тома, всегда написанные рукой человека или, скажем, Джагута. Тоблакаи, далекие предки Теблоров, были безграмотными - это признавали все. Их история плелась памятью и голосом, в поэмах, песнях и ноющих ритмах горлового пения - и говорили, будто даже эта манера пения была лишь заимствована у Имассов.

Она усердно училась, живя в Даруджистане - жажда, которую не разделяла сестрица. Теперь она знала, что ее сородичей можно найти в разных частях света, под разными именами. Тартено. Фенны. Тоблакаи. Теломены. Тел Акаи. Аракианы. Но мало какое изолированное племя помнило о далекой родне. Они рассыпались - возможно, по чужой воле; они жалкими беженцами прятались в уединенных местах.

Похоже, единственно общим у этих неведомых племен было почитание каменных ликов рождения и смерти. Крики родов и крики горя вторили поколениям, первоначальный язык становился бессловесными звуками.

Она провела рядом с отцом несколько лет. Храмы и библиотеки Даруджистана оказались единственным полезным вкладом в ее жизнь этого периода. Ну, и еще дружба с Семар Дев, которая была любовницей Карсы Орлонга - или не была.

Пока голоса отзывались эхом в ночном воздухе, Делас Фана следила, как сестра стреножит коня и отходит, чтобы разложить постель. Вскоре Делас подошла к сестре. Показались Скальп, Мускус и Ломоть, улеглись, предлагая им согреться теплом тел.

Тониз Агра подняла руку.
– Слушай! Душа Галамбара входит в первый шатер, только чтобы найти внутри еще один...

Делас Фана оборвала ее: - Неверный перевод, сестра. Нет девяти шатров мертвого. Есть девять кож смерти. Каждая должна сгнить в свой черед, дабы душа освободилась от земной сути. Тартено имели привычку сдирать кожу с врагов и дубить эту кожу, тем приковав убитого к земной юдоли. Их воины нарезали кожи на полоски и носили на себе, тем заставляя сраженных следовать по их тропе даже в смерти. Вот почему говорят, будто боевой клич сотни Тоблакаев звучал как изданный тысячью глоток.

Глаза Тониз блестели, холодные, как звезды над головами.
– Таков твой дар, Делас? Разоблачать наши традиции во имя... чего?

– Ну, как насчет такого слова: истина?

– И зачем эта твоя истина?

Делас Фана скрестила ноги, сев в траву. Туже натянула меховую накидку на плечи.
– Теблоры воображают, будто живут одни. Похоже, мы верили в это много, много поколений. Мы были окружены детьми, их странные обычаи были не нашими. Когда пришли Каменные Лица со своими обманами, мы отбросили прежние верования. Это было ошибкой.

Тониз Агра коротко фыркнула.
– Твоя "истина" желает того же. Желает оторвать нас от традиций и верований, переживших лживых самозванцев...