Бог всегда путешествует инкогнито

Я почувствовал у себя за спиной движение воздуха и обернулся. Это Катрин приоткрыла дверь, чтобы войти в комнату. Она молча уселась в углу и коротко мне улыбнулась.

Вот тогда-то я и посмотрел вниз. На столе перед ней лежал большой серый блокнот, и на обложке я вверх ногами прочитал свою фамилию, написанную печатными буквами, черными чернилами и подчеркнутую быстрым, но аккуратным движением пера. Неужели Дюбре посвятил мне целый блокнот записей? Я сгорал от желания его прочесть. Что там, в нем? Список заданий, которые мне еще надлежит выполнить? Отчеты обо мне и наших беседах?

— Ладно, — сказал Дюбре, — подведем итог твоих достижений. Ты взялся проявлять несогласие, выражать свои соображения и пожелания, утверждаться среди других людей.

— В общих чертах — да.

— Теперь тебе надлежит, и это будет главным, научиться как следует общаться с людьми. Это очень важно. Мы не одни живем на свете. Мы поневоле все время взаимодействуем с другими, и в наших отношениях есть обратная связь. И нас далеко не все принимают с радостью. Чтобы это отношение было хорошим, чтобы нас ценили и уважали, надо научиться некоторым вещам.

Что-то мне в его рассуждениях не понравилось.

— Мне не хочется применять психотехники, чтобы общаться с людьми. Я хочу оставаться самим собой и ничего не говорить и не делать специально для улучшения качества общения.

Он вопросительно на меня посмотрел:

— Тогда почему ты согласился выучить язык?

— Не понял?

— Ну, ведь ты говоришь по-французски и по-английски, верно? Зачем ты выучил эти языки?

— Но это же другое дело…

— Почему? Ты ведь, когда родился, не говорил на этих языках… Ты их усвоил вместе со всеми их правилами и теперь пользуешься ими для общения. Разве у тебя возникает ощущение, что ты — это не ты, когда ты разговариваешь?

— Да нет, конечно.

— Ты в этом уверен? Почему ты не ограничиваешься жестами или не мычишь, чтобы тебя поняли? Ведь это более естественно…

— Но язык я выучил, когда был ребенком, это же большая разница.

— У тебя получается, что воспринятое в детстве составляет естественную часть нашего «я», а воспринятое в зрелом возрасте — искусственно, и, пользуясь этими навыками, мы перестаем быть самими собой?

— Не знаю. Но я не чувствую себя естественно, когда мне приходится делать то, что не пришло само собой, спонтанно.

— Хочешь, скажу тебе одну вещь?

— Какую?

— Ты являешь собой очередной пример сопротивления переменам. В этом и состоит отличие ребенка от взрослого: ребенок жаждет меняться, а взрослый делает все, чтобы уйти от перемен.

— Может быть.

— Хочешь, поделюсь с тобой одной мыслью?

Он слегка наклонился ко мне и сказал доверительным тоном:

— Когда человек теряет охоту к переменам, он начинает медленно умирать…

Я сглотнул набежавшую слюну.

Катрин закашлялась, за окном закричала какая-то птица, и крик был похож на издевательский смешок.

— Я понял одну скверную вещь, — продолжал Дюбре. — У большинства людей это неприятие перемен в поведении возникает в возрасте двадцати — двадцати пяти лет. Знаешь, чему биологически соответствует этот возраст?

— Нет.

— Это возраст, когда заканчивается развитие мозга.

— Но тогда охота к переменам исчезает не случайно. Наверное, это вполне естественно.

— Да, но на этом дело не заканчивается. Долгое время думали, что количество нейронов в организме необратимо сокращается вплоть до конца нашей жизни. Но совсем недавно было доказано, что они продолжают воспроизводиться и в зрелом возрасте.

— Вы мне подняли настроение, а то я уже начал себя чувствовать старичком…

— Точнее, процесс регенерации может начаться в зависимости от разных факторов, и среди них… обучение. Иными словами, если человек постоянно чему-то учится и эволюционирует, он не стареет. Тело и разум тесно связаны друг с другом. Хочешь пример?

— Хочу.

— По статистике Министерства здравоохранения, у большинства людей, вышедших на пенсию, резко ухудшается здоровье. Как по-твоему, почему?

Пока человек работает, он более или менее адаптируется, делая хотя бы маленький шажок вперед, и это не дает ему превратиться в развалину. Но как только он перестает работать, он перестает и делать усилия в этом направлении. И в результате закосневает в своих привычках. Это начало конца…

— Забавно…

— Чтобы оставаться в живых, надо оставаться внутри жизни, то есть быть все время в движении, все время меняться. Я знаю одну женщину, которая впервые села за фортепиано в возрасте восьмидесяти одного года. Невероятно! Всем известно, что, для того чтобы научиться играть, нужны годы занятий. А это означает, что в восемьдесят один год она сочла возможным и нужным потратить эти годы, чтобы освоить музыкальный инструмент. Я думаю, у нее есть все основания прожить еще очень долго.

Хочешь оставаться всю жизнь молодым — продолжай развиваться, учиться, делать открытия, не застывай ни в привычной обстановке, ни на мысли о том, что ты и так много сделал. Это лишает разум гибкости.

— А что вы мне посоветуете в плане общения?

Он посмотрел на меня с довольной улыбкой:

— Ладно, доверю тебе один секрет. Он тебе поможет находить контакт с любыми людьми, даже с представителями других культур. Находить контакт и вызывать у людей желание тебя слушать, говорить с тобой, уважать твою точку зрения, даже если она не совпадает с их позицией, и быть с тобой искренними.

Заманчивая перспектива…

Он взял со стола листок бумаги цвета слоновой кости, достал черную, сверкающую лаком авторучку и принялся что-то писать быстрым, размашистым почерком. Золотое перо резво побежало по бумаге. Закончив писать, он протянул листок мне. Еще не высохшие чернила поблескивали, словно бумага отказывалась впитывать тайну, которая ей не предназначалась.

Заключи в себя мир другого человека, и он откроется тебе.

Я прочел раз, другой и задумался. Несомненно, такая формулировка мне нравилась. В ней таилось какое-то магическое послание, смысл которого от меня пока ускользал.

— И вам известен способ?

Он улыбнулся:

— Если оставаться на уровне ментальном, я бы сформулировал задачу по-другому. Я бы тебе сказал что-нибудь вроде: «Постарайся сам понять другого, прежде чем искать понимания». Но тут все гораздо глубже. Общение не происходит только при интеллектуальном обмене, оно синхронно задевает и другие уровни.

— Другие уровни?

— Да, в особенности в плане эмоциональном. Твои эмоции, как правило, бессознательно передаются собеседнику. Если ты его не любишь, он это так или иначе почувствует, даже если ты удачно это скроешь.