Богатство

Харчевня встретила нас неприветливо. Черное, заметенное снегом строение в два этажа. Чтобы подобраться к крылечку, пришлось расчищать снег лопатой, захваченной предусмотрительным Миткой. Крыльцо, по обыкновению, было низким, в три ступени. Доски прогнили, вторая ступенька провалилась под чьей-то тяжестью. Дыра, забитая снегом, щерилась краями с острыми обломками. Судя по тому, как был утоптан снег, ступеньку проломили очень давно, еще до начала зимы.

Мы осторожно поднялись наверх. Стянув варежку, я нащупала пальцами замочную скважину. Лучнного света было недостаточно, чтобы увидеть бороздки в отверстии, и ключ удалось вставить только со второй попытки. Сердце бухало в груди от волнения. Прямо сейчас я увижу то, ради чего так рискнула. Надеюсь, мне хватит денег, чтобы привести здесь все в более менее приличный вид.

Ключ нехотя, со скрежетом повернулся в замке. Тяжелая деревянная дверь открылась сама, с ужасающим скрипом, который прозвучал необычайно громко. Почему-то сразу вспомнилось, что отец Ирхи повесился прямо там… в темноте… Стало жутко.

— Ирха, — громкий шепот Лушки напугал до икоты, — а твой папка до сих пор там?

— Нет, конечно, — весело фыркнула Ирха. Прошла вперед, отодвинув меня в сторону, и смело вошла в темное нутро старой харчевни. — Не бойтесь, я сейчас свечи зажгу!

Я поняла, не только мне было страшно. Мы все невольно замерли перед темным провалом. Это позволило справиться со страхом и я вошла в харчевню, не дожидаясь, когда Ирха запалит свечи.

Внутри оказалось совсем не так темно. Лунный свет спокойно лился в два больших окна, освещая квадраты на деревянном полу, покрытом лохмотьями грязной, старой соломы. Массивные столы и лавки, расставленные ровными рядами, чернели в серебристых лучах света, сливаясь с густой тьмой в углах комнаты.

Ирха добралась до барной стойки, погремела ящиками в поисках свечей и огнива, и шепотом ругаясь на отсыревший трут, с третьей попытки развела огонь.

Пламя свечи медленно и неохотно разгорелось, освещая деревянные прилавок бара. Трут, как и все вокруг, отсырел. Все же оставить зимой без регулярной топки деревянный дом не самая лучшая идея. Я поежилась, сырой холод проникал под тулуп, отчего казалось, что здесь, внутри холоднее, чем на улице.

— А у тебя тут ничего, — незаметно подошла Селеса, — не как у Идена, конечно, но прилично…

И она была права. Если не принимать во внимание пыль и грязь, харчевня внутри выглядела гораздо приличнее, чем снаружи. Высокие потолки, обитые деревянными плашками стены, крепкая мебель, барная стойка из потемневшего от времени дуба, за которой пряталась дверь на кухню.

Там тоже все было привычно. Почти точно так же, как в той харчевне, в которой я работала: место для хранения продуктов, для готовки, для мытья посуды. И даже бочка для воды, кажется, почти родная. Такая же огромная и тяжелая. И сухая. Только на дне небольшая клякса льда.

— Я всю воду вычерпала перед тем как уехать, — пояснила Ирха, — а то лопнула бы… А так ничего, нормально. Крепкая бочка, папка ее всего пару лет назад менял. До того, как Ильха заболел…

Селеса опытным взглядом осмотрела кухню и осталась довольна:

— Елька, тут тоже все отлично. Чуток посуды докупить, кое-какие горшки старые стали, полопались, а так ничего. И печь хорошая, ежели не дымит, то прям завтра можно начинать готовить.

— Не дымит, — мотнула головой Ирха. — Мы до последнего ее топили. От этой печи второй этаж греется, где мы жили… А ты, Елька, сюда переезжать-то будешь?

Я пожала плечами. Об этом я подумать еще не успела.

— Не будет, — вместо меня ответила Селеса, — тут недалеко совсем. А детям незачем при харчевне жить, на пьяных мужиков смотреть.

В это была логика. И я кивнула, соглашаясь. И, правда, не нужны нам пьяные мужики. Мы сейчас так хорошо обжились своим очень узким кругом. Я начала учить Лушку и Анни этикету. Ну, и что что девочки всего год с небольшим, эта наука никогда не бывает лишней. Вопреки словам о том, что он ничего не помнит, Лушка втянулся очень быстро. Для него этикет был нормой, впитанной с молоком матери… ну, то есть кормилицы. И для Анни теперь тоже будет так.

— Тогда второй этаж можно сдавать, — Ирха улыбнулась, — батька говорил, когда харчевней мой дед владел, они комнаты сдавали. Потом бросили, под самой стеной никому это и не нужно. Те, кто уезжают, домой торопятся, те, кто приезжают, хотят к центру поближе. Вроде получше там. Неудобное у нас место, — она вздохнула. — Ох, Елька, что-то боязно мне. А то не сможешь денег собрать? Ты, если что, скажи… Гриха попробует уговорить Смотрящего.

Ирха держала свечу и смотрела на меня с жалостью. С одной стороны ей очень хотелось, чтобы я не отказывалась. И тогда у нее будет пять грил, а значит свадьба с Грихой. А с другой ей, вероятно, было стыдно за то, что втянула меня в эту авантюру с харчевней. Она же не знала, как для меня это важно… мне не нужна харчевня, мне нужна путевка в Дом Гильдий. И даже если у меня не получится заработать здесь, я уже добилась того, чего хотела. Теперь старый секретарь не выпрет меня из кабинета.

— Не переживай, Ирха, — улыбнулась я, — у меня все получится.

— Конечно получится, — кивнула Селеса. — И я тебе помогу, если не прогонишь. Устала дома сидеть, — виновато вздохнула она, — скучно… еще и прислуга. Они же, Елька, все по дому делают. Я бывает за день кружки не помою, веника в руки не возьму, с утра до вечера бездельничаю… А я к такому не привыкла.

— А Жерен что скажет? — улыбнулась я. Так и знала, что Селесу не придется уговаривать. Не похожа она на домоседку.

— А вот он сейчас придет, — улыбнулась она, — и мы его спросим. Я Сиргу отправила за ним. Велела, чтоб пришел, посмотрел, чего наша Елька добилась.

Сердце панически застучало. Я избегала Жерена все эти дни. Мне было страшно. Казалось, стоит ему только увидеть меня, как он обо всем догадается. И тогда в его таких живых, теплых и добрых глазах, которыми он смотрел на меня с нашей первой встречи, появятся равнодушие и холод. И он отрежет мне голову, чтобы отдать ее Грегорику. Сразу заныла шея, как будто бы ледяное лезвие ножа Жерена уже коснулось моей кожи… А потом ему заплатят за Фиодора… Я судорожно сглотнула. Мне опять захотелось схватить в охапку Анни с Лушкой и бежать куда глаза глядят. Лишь бы подальше от Яснограда и Жерена.

— Пойдемте пока второй этаж посмотрим, — Селеса и Ирха ничего не заметили, и улыбались точно так же, как пару мгновений назад. — Надо же прикинуть, что там нужно сделать, чтобы комнаты сдавать можно было…

И я пошла с ними. Растянув губы в искусственной улыбке. Бежать нельзя. Прятаться нельзя. Нельзя даже показывать свой страх. Надо делать вид, что мне ничего не известно. Все должно быть так же, как всегда.

Пока ждали Жерена успели осмотреть второй этаж.

Ирха вздыхала, раньше они всей семьей жили прямо здесь, при харчевне. Жили, надо сказать, просторно. Большие комнаты, довольно неплохая, хотя и потрепанная мебель. Когда-то, лет двадцать назад, харчевня приносила совсем не плохой доход. Но потом что-то пошло не так. И теперь плотная гобеленовая на креслах и диванах в гостиной протерлась до дыр, и кое-где из сидений торчала старая овечья шерсть, которую использовали для набивки.

Селеса вздыхала, по ее мнению здесь следовало все сломать и отстроить заново. Комнаты должны быть маленькими, чтобы помещалась только кровать и табуретка. Тогда и цена за одну ночь станет доступной для жителей трущоб Нижнего города.

Я же молча ходила за ними, не вслушиваясь в их причитания и не слыша их. Я готовилась ко встрече со своим убийцей.

* * *

Друзья, теперь у меня есть личный телеграмм-канал

https://t.me/+P0yg5rKjKf02NGMy