Богатство

— Еще несколько дней назад они были минимальны, — не стала скрывать я правду, — но на днях мне удалось договориться о союзе с Ургородскими Матерями. — Жерен, все это время стоявший чуть позади герцога, вопросительно вскинул брови. Но я улыбнулась ему одними глазами и взглядом же попыталась объяснить, что все расскажу чуть позже. — И мои шансы слегка подросли. Если вы поддержите меня не только, как отец Абриты, но и как посол Абрегорианской империи, то они станут значительно выше.

— Что именно я должен буду сделать, если соглашусь?

— Пока ничего, — улыбнулась я, — Первый советник не должен знать, что вы выжили. Иначе он может что-то заподозрить, если вы вдруг ни с того, ни сего признаете в посторонней женщине свою дочь. Поэтому вас перевезут в безопасное место. Поживете какое-то время под другим именем. Сейчас от вас требуется просто не мешать. А потом, когда все успокоится, мы начнем действовать. К тому же Анни будет рада увидеть вас, — использовала я запрещенный прием, — вы знаете, у нее есть особенные способности. И я уверена, она уже знает обо всем, что происходит здесь и сейчас. И поэтому мне не хочется быть причиной смерти ее дедушки.

В глазах герцога снова что-то мелькнуло.

— Я могу с ней встретиться? — спросил он снова.

Я повторила:

— Если согласитесь быть на моей стороне…

— Я могу подумать?

— Да, конечно, у вас есть несколько мгновений, чтобы принять решение. К сожалению весть о вашей смерти вот-вот достигнет Яснограда, и я не могу больше ждать, мне нужно уходить, чтобы оплакать безвременную смерть моего отца, герцога Форента.

Герцог понимающие махнул головой и замер, обдумывая ситуацию. А я смотрела на него не отрываясь и слышала, как громко колотится в висках мое сердце. Сейчас все решится.

— Хорошо, — произнес герцог Форент, — я согласен. Я помогу вам, ваше высочество. Но и вы должны пообещать мне кое-что…

— Говорите, — кивнула я. Напряжение достигло наивысшей точки. Что попросит у меня герцог Форент за свою помощь? А вдруг я не смогу это выполнить?

Эх, вздохнула против воли, далеко мне еще до Третьего советника. Он точно не стал бы нервничать и так сильно переживать. И торговаться. Я же понимала, что корабль, который мне удалось выторговать, были скорее жестом доброй воли. Если бы этот тип отказался купить мне «дорогую игрушку», то ничего бы не изменилось.

— Вы должны пообещать мне, что моя внучка не пострадает в заговоре.

— Анни моя дочь, а принц Фиодор теперь мой сын, — улыбнулась я. — Я готова на все, чтобы защитить своих детей. Поверьте, я лучше сама сложу голову, чем позволю кому-то тронуть моих малышей. В случае неуспеха, их обоих вывезут из Грилории в тот же день. Я вам это обещаю.

— Вы не поняли, — улыбнулся герцог Форент, — я хочу, чтобы за Анни присматривали мои люди. Вы должны отправить ее в Абрегорианскую империю прямо сейчас. Я тоже покину Грилорию инкогнито. И буду сам воспитывать внучку.

— Это невозможно, — покачала я головой, — и не только потому, то я не хочу отпускать Анни. Первый советник не позволит ей уехать… Он не причинит ей вреда, он прекрасно знает, что за урон невесте будущего императора ему придется отвечать собственной шкурой. А ею он дорожит очень сильно. Кроме того, — я вздохнула, — простите ваша светлость, но я не стала бы доверять вашим людям. Барон Пирр много лет работает на Первого советника, старая нянька Абриты уже признала во мне вашу дочь, и мы не знаем насколько глубоко проникла зараза в ваше посольство. Кто продался Первому советнику, а кто остался верен вам…

— Барон Пирр?! — шокировано произнес герцог Форент. Мне удалось удивить его настолько, что вежливая маска слетела с лица, обнажив настоящие эмоции. — Не может быть!

— Увы, — развела я руками, встала и склонила голову в поклоне, — простите, я вынуждена закончить разговор. Я принимаю ваше согласие. Мои люди перевезут вас в безопасное место, а нашу беседу мы продолжим в другое время и в другом месте.

Герцог Форент кивнул, все еще не совсем придя в себя после известия о предательстве Пирра.

— Жерен, — улыбнулась я, — оставляю нашего дорогого друга с тобой. Позаботься о нем. И жду тебя в самое ближайшее время у себя.

— Да, ваше высочество, — склонился в поклоне Жерен.

Как же мне с ним повезло, в который раз подумала я, спеша к неприметной дверце и на ходу надевая на руку тяжелый серебряный браслет Гирема.

Вот и все… улыбнулась. Первые фишки расставлены, теперь пути назад нет. Борьба за власть началась.

Эпилог

Гирем пришел первой же ночью после возвращения из Абрегории. Он незаметно пробрался в мою комнату, через все посты охраны и притаился за шторой, ожидая, когда я приду спать.

А я как назло задержалась в кабинете, беседовала с Великой Матерью, обговаривая мельчайшие детали нашего соглашения.

И когда, наконец, зевая от усталости отправилась спать, не заметила, что в спальне я не одна. Гирем обнял меня со спины и закрыл рот, чтобы я, испугавшись, криками не перебудила всех.

— Елька, — в его голосе слышалась неприкрытая радость, — тише, это я.

— Гирем! — выдохнула я в его ладонь, развернулась в резко ослабших объятиях и кинулась ему на шею. — Гирем, — прошептала, чувствуя как глаза намокли от слез.

Я соскучилась по нему так сильно, что не могла сдержаться.

— Елька, родная моя, — простонал он и прижал меня к себе так крепко и нежно, как способен был только он, — я так соскучился, — выдохнул он прямо в губы, прежде чем поцеловать.

А вот я уже ответить не смогла. Задохнулась от радости, что он снова здесь, рядом со мной. Обняла его в ответ так сильно, как только могла, и ответила на поцелуй.

Я помнила, что должна поговорить с ним, рассказать о том, что все скоро изменится, но пока мне было не до разговоров. Сначала я хотела получить свой кусочек счастья. Как и он.

Гирем первый начал неприятный разговор, когда мы, уставшие от любви, лежали, обнявшись, в постели.

— Елька, — он был непривычно серьезен, — я в курсе планов Туза и твоего вынужденного участия в его интригах. Но я все подготовил. Я уведу тебя у Туза из-под носа, — он насмешливо фыркнул, — зря он думает, что я отдам тебя кому-то. Ты моя женщина, Елька. Мои люди ждут нас в трех кварталах. Собери детей, и мы все сбежим туда, где нас никто и никогда не найдет.