Богдан Хмельницкий

войска, начавшийся с 27-го мая, продолжался целых три дня, так как войско кварцяное

разделялось на три отдела: конницу и два рода пехоты, иностранную и польскую. Это

войско было тогда еще неполно; из некоторых воеводств еще не успело придти

посполитое рушенье, чтб очень

*) Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Маи, стр. 270. — Pamietn. АИЪг. BadziwiMa,

II, 437.

2)

Staroz. Polskie, I, 353.

3)

Latop. Jerlicza, I, 120.

4)

Величка. Летоп., I, 14.

5)

Акты ИОжн. и Запади. Росс., ПИ, 452.

6)

Stor. delle guer. си.,246.—Woyna dom. В. 2, 20.

,) Bell, scyth. cosac., 134.

400

не нравилось королю. В стане под Сокалом он был так же деятелен, как и под

Зборовом, производил маневры, учил неопытных, отправлял подъезды и беспрестанно

возбуждал и поддерживал в подчиненных дух воодушевления и порядка 1).

Простояв несколько недель под Сокалом, гианы сочли неудобным для встречи с

неприятелем то место, которое до того времени считали выгодным. Случилось

обстоятельство, которое заставило их перевести лагерь из-под Сокала в другое место.

Хан еще в мае отправил к Хмельницкому мурзу Хан-Мамбета с передовым отрядом

орды и сам обещал вскоре явиться со стотысячным войском 2). В то время, когда король

прибыл в Сокал, татарское полчище с ханом во главе переправилось своим обычным

способом вплавь через Днепр и шло к Волыни такою массою, которая, по словам

польского историка 3), походила на густой лес или на грозовую тучу, поднимающуюся

изза горизонта и готовую разразиться. Татар с ханом было до ста тысяч, а лошадей у

них более двухсот пятидесяти тысяч, потому что каждый татарин вел с собою

непременно лишнего коня, а иной и пару. Орда шла быстро, делая в день верст по

сорока; татары останавливались для покорма лошадей на самое короткое время и не

расходясь в стороны загонами для поимки пленных, как обыкновенно у них делалось;

теперь это было запрещено ханом. С пути хан отправил посольство к королю. Эти

послы имели тайное свидание с королем, и потом спросили позволение повидаться с

Ничахом или Нетычай-мурзою (как именует его Освецим), пленным мурзою, взятым

Калиновским под Купчинцами. Этот богатырь, черный как негр, исполинским ростом

приводивший в изумление, пользовался благосклонностью панов, как знаток военного

дела; он советовал им не покидать места под Сокалом. Когда татары сошлись с ним,

тогда два поляка, знавшие потатарски, нарядились в платье немецких солдат и, стоя на

карауле под видом часовых, услышали, что этот мурза описывал воинов посполитого

рушенья трусами и передавал хану совет поскорее напасть на поляков под Сокалом, где

он, между тем, будет их задерживать своими советами, потому что место для них

неудобно и тесно. Ханских послов отпустилис честью. Хитрого мурзу после того

отправили в Варшаву 4).

Польские историки не говорят, что за цель была этого посольства и какое

последствие оно имело; но летописцы украинские повествуют, будто король, заметив,

что хан не расположен к козацкому гетману, предлагал ему южную степную часть

Украины, где находилось Запорожье — приют недовольных, колыбель восстаний, если

только хан отступит от Козаков 5). У нас теперь нет никаких данных проверить

справедливость этого известия, во всяком случае позднейшего, хотя не лишенного

правдоподобия. Но есть совре-

J) Woyna dom. Ч. 2, 20.

s) Акты ИОжн. и Зап. Росс., Ш, 458.

3)

Kubala, I, 264.

4)

Histor. ab. exc. WJad. IY, 74.—Дневн, Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Июнь,

440.

5)

Ииратк, нстор. опис. о Мал. Росс., 16.

401

ленные известия, что Хмельницкий на козацкой раде говорил подобное о замыслах

короля О-

Как бы то ни было, поляки если и знали тогда, что хан недоволен своим союзником

Хмельницким, то все-гаки рассчитывали, конечно, что хан не упустит случая, когда

можно повредить полякам. Послы с какими-то тайными предложениями могли быть

также и шпионы, присланные для того, чтоб узнать, как велико польское войско и есть

ли возможность с ним сладить ~). Паны не смели оставаться на том месте, которое

неприятель почитал для себя выгодным: решили перенести лагерь на Волынь 8).

«Лучше, говорили они, воевать в земле враждебного народа, чем отягощать

собственный народ войною» “). Конецпольский был послан вперед с двумя тысячами

пятьюстами человек осмотреть переправы и доносил, что самое удобное место стать

лагерем — под местечком Верестечком, на реке Стыре; «там, извещал он, просторное

поле, обильное пастбище, хорошая вода» 5). Но прошло несколько двей, поляки все еще

пе решались, как им поступать. «У нас в войске, сообщает современный дневник 6),

господствовала страшная неурядица: планы военных Действий менялись чуть не через

каждый час,... отсутствие точных сведений о замыслах и движениях неприятельских

было главною причиною частой перемены планов. Известия добывались

исключительно от языков, а из их показаний никогда не было возможности добиться

истины. Случалось пленник скажет, что Хмельницкий двигается на нас и мы сейчас

опускали носы и решали ожидать его и защищаться на месте; но проходило дня два,

Хмельницкий не появлялся, а новый язык сообщал противоположное первому известие

и мы немедленно предавались радости и возгорались охотою идти ему на встречу. Это

повторялось несколько разъ». То советовали идти к Верестечку, 'утверждая, что

Хмельницкий намерен двинуться на польское войско и не может миновать Верестечка,