Богдан Хмельницкий

приближалось, но это был отряд леремышльекого посполитого рушенья, который, в

свою очередь, немедленно разбежался 2).

Победоносное козацкое войско возвратилось ко Львову. Русские расположились

кругом города-по полям и горам; Хмельницкий поставил обоз близ загородной церкви

св. Юрия, где слушал богослужение. 'Гетман 3-го октября послал к магистрату ласковое

письмо, припоминал свою умеренность в 1648 году, извещал о разбитии последнего

войска польского и требовал сдачи города, обещая городу свою особенную милость.

Письмо это было прочитано в ратуше в собрании мещан при губернаторе Вутлере и

нескольких панах, начальствовавших войском (были тогда Олега, Ржевуский, ротмистр

лановой пехоты Унишевский). Думали, толковали и не порешили чтб делать. На другой

день рано приехал от Хмельницкого трубач за ответомъ—и магистрат послал с ним

короткий ответ, в котором, поблагодаривши Хмельницкого за обещанные милости,

сказал так: «находясь под властью военных людей, назначенных от короля для обороны

города, мы ничего не просил, кроме того, чтоб ваша милость, по высокому

рассуждению своему, избавили нас от кровопролития». Этим ответом мещане давали

Хмельницкому понять, что они не могут действовать по собственной воле. Это было

для Хмельницкого ни то, ни се, и он опять послал трубача с письмом такого

содержания: «Видно, что вы надеетесь себе откуда-то помощи. Ваша надежда

напрасна. Войска наши, истребивши коронное войско, идут в глубину Польши, и мы

останемся здесь, пока вы не покоритесь. Присылайте завтра рано решение свое.

Милосердие наше еще не закрыто для васъ».

И на это письмо не последовало ответа, потому что военные начальники ни на что

не решались, а мещане не могли отвечать иначе, как им прикажут.

5-го октября, не получивши рано требуемого решения, Хмельницкий приказал

ударить со всех сторон на город из пушек. Это заставило панов на что-нибудь

решиться; с их дозволения магистрат отписал Хмельницкому и изъявлял желание

вступить в переговоры, но просил дать заложников.

х) Kron. miast. Lw., 355.

2) ffistor. belli eosac. polon., 234.—Jemiolowsk. Pamietn., 62.

38*

596

Вместе с тем послано было письмо Выговскому: просили писаря ходатайствовать у

гетмана чтоб сталось по желанию города.

«Милостивые государи,— отвечал им в письме Хмельницкий,— вижу, что вы

столько легкомысленны, сколько упрямы, когда, видя к себе нашу милость, вздумали

вместо покорности требовать каких-то заложников. Если хотите от нас пощады и не

желаете за свое упрямство погибели себе и людям, то, оставивши всякую надежду,

дайте нам свое решение, не ожидая от нас никаких заложников, и мы, видя покорность

вашу, оставим вас в добром здоровье. Иначе не наша будет вина. И так уже мы

унижаем свое достоинство, уговаривая васъ».

В таком же смысле отвечал им и писарь, объяснивши, что просьба их о заложниках

огорчает гетмана. Мещане готовы были исполнить волю Хмельницкого, но губернатор

и паны противились. «Как же,—говорили они,— нам посылать к нему послов без

заложников, когда он распускает слухи, что хочет привести город к подданству

московскому царю». К счастью, за мещан был львовский подкоморий Ожга.

После долгих споров решили наконец отправить к Хмельницкому депутатов с тем,

чтоб они узнали, чего хочется от Львова козацкому гетману. Все обратились тогда к тем

мещанам, которые в 1648 году видались с Хмельницким и познакомились тогда с

козацкою старшиною и полковниками. Они сначала упирались, потому что некоторые

военные и духовные напугали их, наконец согласились. То были Самуил Кусевич или

Кушевич, Криштоф Захнович и Павел Лавришевич. Они пригласили идти с собою еще

двоих: Гонсиоркевича и синдика Хоминекого. «Депутаты,—говорит современный

дневник, — прошли среди громадных полков москвитян и русских, кланялись им

вежливо-и от них получали приветствия». 6-го октября они вошли сна-, чала в шатер

генерального асаула Ковалевского, а оттуда слуга (pokojowy) Хмельницкого, Соболь,

позвал их в шатер гетмана. Хмельницкий сидел на лавке, подле стола, со сложенными

накрест ногами, по турецкому обычаю; с ним были: Иван Выговский, брат его Данило,

генеральный обозный Носач, генеральный судья Зарудный, миргородский полковник

Сахнович-Лесницкий и переяславский полковник Тетеря. Все зто были люди, по уму и

образованию стоявшие выше прочих, особенно Тетеря, который, по замечанию

современника, не только хорошо знал латинский, польский и славянский языки, но

обладал ученостью (eruditus). Кроме старшин, депутаты нашли здесь переодетого гонца

Яна Казимира, родственника Выговского., приехавшего с целью склонить

Хмельницкого к примирению чрез посредство писаря, приобретавшего со дня на день

более власти над Хмельницким. Ян Казимир готовил явное посольство к

Хмельницкому и послал этого гонца для предварительного расположения козацкого

начальства в пользу поляков; здесь был гонец от крымского хана и какой-то грек Иоанн,

который, по замечанию современника, был одним из действующих лиц в деле

соединения Хмельницкого с царем. Гетман при входе депутатов приподнялся,

приветствовал их вежливо и просил сесть.

«Мы пришли в этот край по необходимости,—сказал Хмельницкий после первых

приветствий,—мы всегда удалялись пролития невинной крови христианской, никогда

не подавали сами ни малейшей причины к этому, но коронное войско Речи-Посполитой

беспрестанно вносило меч и огонь в Украину и при-