Богдан Хмельницкий
Шрифт:
была так велика, что тогда не считали священными никаких обязательств, давных им, и
современный дневник, описывая это событие, находит поступок поляков очень
уместным, потому что иначе мятежники увеличили бы число вооруженного народа.
Поляки продолжали стоять обозом под Лубнами и дожидались свежих сил из-за
Днепра. К ним, между прочим, должен был придти князь Иеремия Вишневецкий с
своим войском.
Тем временем Остранин дошел до Лохвицы, потом до Миргорода, набрал там
пороху,
за двадцать пять и там стал обозом, сильно окопавшись. Его силы значительно
увеличивались: из слобод на Хороле, на Пселе прибегали к нему жители; Роменщина
доставила ему несколько тысяч хлопства. Он высылал из своего обоза отряды, чтобы
захватить на Днепре переправы и не допускать к полякам новых сил. Скидан
отправился к Переяславлю; русские истребили паромы и всякия перевозные снасти,
захватили на правом берегу Днепра Ржищев, Трехтемиров, Стайки и Триполье. Другой
отряд, под начальством Нестора Бардаченка, отправился к Киеву. Поляки узнали об
этом и послали туда же другим путем реестровых Козаков, под начальством Захария и
Залесского. В Киеве в то время было войско Лаща и татары князя Корецкого. Русские
стали рубить и жечь байдаки и челны на Днепре, но с одной стороны на них ударили
реестровые, с другой лащовщики; Бардаченко с своими молодцами засел-было на
острове у Чартории, но его вытеснили оттуда; он уплыл вниз по Днепру и стал
переправляться на левый берег.
Услышал об этом Остранин, перешел на другую сторону Сулы и стал на Слепороде,
болотистой речке, между Яблоновым и Лубнами. Онъ
101
ожидал Скидана, который должен был придти из-за Днепра со свежими силами и
порохом, и отправил отряд под начальством Сикирявого к польскому лагерю набрать
вестей, захватить лошадей и, если можно, зажечь Лубны. Но в это время, 27-го мая (8-
го июия), прибыл в обоз Потоцкого князь Вишневецкий, и поляки двинулись на
Остранина к Слепороду. Остранин, не допуская к себе неприятеля, ушел опять к
Лукомлю. Между тем Сикирявый, поглядевши около Лубен,. воротился назад к
Слепороду, думая, что Остранин еще там, и наткнулся на табор реестровых Козаков;,
он счел этот табор за свой и прямо в него въехал; увидевши, что это неприятели,
Сикирявый обратился назад; реестровые бросились на его отряд, разогнали его, а
самого Сикирявого взяли в плен. Окольский говорит, что он имел славу чародея,
умевшего заговаривать оружие, и его взяли на дубе, куда он влез. Подвергнутый
допросу, он дал такое сведение: «Остранин думает бежать в московскую землю; он уясе
отправил в Белгород жену и детей; из-под Лукомля он два раза покушался уйти, да
чернь его не пускала».
После взятия Сикирявого поляки напали
на русский отряд, вероятно, тот самый,который был у Сикирявого; он засел в пасеке; русские защищались отчаянно, отбили
нападения и в глазах поляков пошли к Остранину; но другой отряд, как говорят поляки,
человек в тысячу, не так легко отделался от них: они загнали его в болото, вытаскивали
оттуда руссских по одиночке и рубили головы.
Узнавши о погибели Сикирявого и об усилении польского войска, Остранин хотел-
было идти па восток к московской границе, но чернь требовала, чтоб он вел ее вниз к
Днепру, на другой берег, где надеялись увеличения сил своих от присоединения к ним
тамошних русских жителей. Поляки переправились через Сулу у Лукомля по мосту,
оставленному козаками, и погнались за Остраниным. 14-го июня они догнали его под
Жовниным, слободою князя Вишневецкого. После упорной битвы, продолжавшейся
целый день, уже в сумерки поляки прорвали, табор, отняли у русских четыре пушки и
много возов с продовольствием. Тогда Остранин с частью конницы переправился
вплавь через Сулу и бежал. Полковники Кудра и Роман Пешта сомкнули табор наскоро
и заключили в него три польские хоругви, которые туда вскочили, но Вишневецкий
ударил на табор, три раза был отбит, три раза возобновлял нападение, и напоследок
прорвал табор и освободил заключенные в средине козацкого табора хоругви,
успевшие выскочить оттуда с значительным, однако, уроном.
Военное поприще Остранина здесь кончилось. Едва ли неудача в битве была
причиною его бегства. Прежние его подвиги под Голтвою и под Лубнами не
показывают в нем человека трусливого десятка, да и теперь козаки вообще не падали
духом. Вероятно, внутренния несогласия были причиною этого. Вслед затем козаки
избрали предводителем Дмитра Томашевича-Гуню и, быть может, соперничество с
этим другим вождем удалило Остранина. Гуня, как извещает дневник Окольского, еще
в феврале из Запорожья сносился с крымским султаном Калгою и именовал себя
гетманом, но потом, как нам известно, гетманом стал называться Остранин, после
Остранина же опять Гуня. Эти обстоятельства побуждают догадываться, что в ко-
102
задком войске господствовали партии и раздоры, и партия Гуни прогнала теперь
Остранииа, так как весною партия Остранипа, назвавшагося гетманом послеГуни,
одержала верх над последним.
15-го июня Вишневецкий принялся штурмовать козацкий табор.
Тогда русские послали сказать полякам, чтоб им прежде всего выдали Ильяша
Каранмовича и шесть старшин начальников реестровых Козаков, возвратили пушки и
знамена, взятые под Кумейкаии, и утвердили старшинами тех, которых они сами