Боги Гринвича
Шрифт:
– Нет.
Сай направился к выходу, следом за ним шел Шэннон. Уходя, мужчины оставили за собой нервную тишину. Это «нет» разом испарило хорошее настроение Джимми. Праздник кончился слишком быстро.
Глава 21
Шэннон работал на одной передаче – на ворчании. Здоровяк нечасто демонстрировал щель между передними зубами – решетчатую улыбку, лишенную веселья. Он просто проверял комнаты, снова и снова,
– Джимми, когда вы уходите из офиса?
– Кто такой Гик и почему он так часто вам звонит?
– Мне нужен список ваших потенциальных клиентов.
– Зачем? – спросил глава отдела продаж, услышав последнее требование.
– Для проверки.
Этот ответ потряс Кьюсака до глубины души.
– Он распугает нам клиентов, – пожаловался Джимми Саю.
– Мне все равно, – небрежно ответил Лизер, едва не зевнув. Затем поднял трубку и произнес: – Никки, я готов убить за латте. И Джимми тоже не помешает.
– Да вы шутите, – выпалил Кьюсак, сомневаясь, правильно ли он расслышал. – Вам все равно?
– Да, – прохладно ответил Сай. – Ты когда-нибудь слышал выражение «брокер дня»?
– Брокер-новичок, который принимает входящие звонки. А какое это имеет…
– Послушай меня. Когда я работал в «Мерриле», секретарь переключил звонок от парня по имени Сал Ди Леонардо. Он хотел встретиться и пробежаться по своему портфелю. Пять миллионов туда, десять миллионов сюда…
– Я слушаю.
– Большой Сал был членом клана Гамбино, – пояснил Лизер. – «Меррил» сопоставил факты, и я отменил встречу. Ди Леонардо получил весточку.
– Вы никогда не встречались с ним?
– Нет, – подтвердил Лизер. – Спустя несколько лет Большой Сал стал государственным свидетелем. Сейчас он либо мертв, либо под программой защиты.
– Наши клиенты не вписываются в такой профиль.
– Не обманывай себя, – предупредил Лизер. – Мафиози всегда подкрадываются незаметно. И мне вовсе не хочется, чтобы в мой фонд просочилась толпа бандитов.
– Как скажете.
– Хорошо, потому что без Шэннона мы пропадем. Он человек-«энерджайзер», когда дело доходит до проверки анкетных данных или корпоративного шпионажа.
– Вроде карманного «Кролла», – раздраженно, хотя и спокойным тоном, заметил Кьюсак, имея в виду известную на Уолл-стрит компанию частного сыска.
– Забавно, что ты их упомянул. Шэннон работал на «Кролл».
– Как вы его нашли?
– Это он нас нашел.
– Удивительно, – заметил Кьюсак.
– Чем?
– Я думал, он давний друг.
– Он лоялен на сто процентов, – заявил Лизер.
– Откуда вы знаете?
– Помнишь мой критерий найма – люди, которые не могут проиграть?
– Никогда не забуду.
– Шэннон не может проиграть, – с абсолютной убежденностью сказал Лизер.
«У него тоже проблемы с ипотекой?»
– Почему? – спросил Кьюсак.
– «Кролл» вышиб его за сокрытие информации в биографии.
– Какой?
– У брата Шэннона пятьдесят восемь страниц судимостей, – объяснил Лизер. – Сейчас он коротает время
в исправительной тюрьме «Флоренс» за непредумышленное убийство.– И при чем тут Шэннон?
– Он не может устроиться на работу в безопасности. Стал бы «Кьюсак Кэпитал» нанимать человека с уголовными связями?
– Сейчас – нет, – ответил Джимми.
– Ты понял, о чем я, – заметил Лизер. – Уверен, собственная биография заставляет Шэннона работать еще лучше.
– Почему?
– Он – инсайдер.
– Здорово.
– Он знает образ мыслей преступников.
– И дружит со всеми на «Фейсбуке», – ответил Кьюсак, не в силах сдержать сарказм.
– Забудь о Шэнноне, – сказал Лизер, наполовину приказывая, наполовину прося. – Он наклонился вперед, взгляд карих глаз впился в Кьюсака. – И сосредоточься на том, чтобы свести меня с твоим тестем.
– Сай, просто дайте мне время.
– Ты уж постарайся.
Сегодня наступал последний полный день Рейчел в Париже, и у нее были дела. Мешковатый блейзер, длинная майка и свободные шорты – семь утра, а она уже одета. Туфли на толстой подошве и дьявольское очарование.
В первую очередь Рейчел позавтракает в скульптурном саду «Георга Пятого». Она предпочитала сад внутренним столовым отеля, на ее вкус там слишком много рококо. Потом – массаж у Пьера. И как только телу Бальзака достались такие одаренные руки? Потом она отправится в модные дома, начиная с «Живанши».
Мобильник зазвонил, когда Рейчел вышла из комнаты. Она узнала номер. Странно, что ее работодатель звонит в такое время. Обычно он дожидался второй половины дня.
– Удивительно слышать вас в такую рань, Кимосаби.
– Моя работа никогда не заканчивается. Как тебе «Георг Пятый»?
– Подавляет, – призналась Рейчел. – Но я могу привыкнуть.
– Наслаждайся последним днем. Мне нужно, чтобы ты вернулась в клинику отдохнувшей и в хорошем настроении.
– Я могла бы никогда не покидать Парижа.
– Держись меня, и Париж будет твоим.
– Как это, Кимосаби? – навострила уши Рейчел.
Через пять минут она все поняла: риски, возможности, преобладающие рыночные условия. Ей казалось странным, что люди могут зарабатывать деньги на росте или падении акций. Время не лезть на рожон и сосредоточиться на новой цели, некоем Конраде Барнсе из Бронксвилля. Рейчел все еще пыталась разобраться в новых интонациях Кимосаби, любопытном сочетании умелого проталкивания «товара» и необузданной ярости.
«Могу поклясться, он выкопал топор войны», – подумала она.
– Сай, вы не надумали насчет Гончаровой?
Сигги говорил о картине Натальи Гончаровой. Русская художница, родилась в 1881-м и умерла в 1962-м. Арт-дилер рассчитывал, что его самый крупный клиент оценит ее склонность к кубизму.
– Честно говоря, нет, – ответил Лизер. – Слишком много работы. Знаете, как это бывает.
– Прекрасно понимаю. Не хочу давить на вас.