Боги, которые играют в игры

– Если провести разлом тут, то потом расстояние между океанами в этом месте будет слишком узким – тут постоянно будут ужасные штормы – хмурил брови мальчик.

– Ну это же хорошо, – возражала девочка, – бурные изменения лучше загнивания в остановившемся болоте…

В этот момент она обернулась и посмотрела на меня. Я взглянула в свои собственные глаза. Странно – этот момент кажется мне знакомым и таким реалистичным, но я его не помню. Услышав сзади топот нескольких ног, я бегу вперед, подныриваю под глобус, успев краем глаза отметить еще одну странность – нарисованные на нем слои облаков, оказывается, двигались – и бегу дальше в туман.

Я оказываюсь на дискотеке. Этот момент я прекрасно помню – первое свое свидание в четырнадцать лет. Мальчик пригласил меня на дискотеку, мы танцевали с ним до позднего вечера, после чего гуляли по ночному парку. Вот только его имя, впрочем, как и сам мальчик, впоследствии, давно потерялись в веках. Оглядывая теперь это яркое пятно в памяти, я хочу закричать от ужаса. Вокруг меня танцуют смазанные лица каких-то роботов, заучивших серию движений и повторяющих их по кругу, каждый в своем темпе. Если смотреть краем глаза, то есть ощущение, что это дискотека. Если присмотреться к лицам, то это театр абсурда с марионетками. Я вижу и себя и своего мальчика. Он более прорисован, нежели фоновые персонажи, однако и его лицо далеко от живого. Я распахиваю дверь на улицу и выбегаю наружу. Прямо от двери дискотеки тянется единственная аллея, освещенная фонарями – именно ее я и помню. Вокруг аллеи влево и вправо, насколько хватает взгляда, тянется темно-серая пустыня, затянутая туманом. Воспоминания опять очень четкие, но очень отрывистые. Словно кто-то показал мне серию фотографий, попросив запомнить, и объявил это моим прошлым, забыв пририсовать детали, оставшиеся за кадром.

– Окей, – зачем-то кричу я в воздух, – я поняла, что, то что я помню о себе – это фальшивка. Но где же я настоящая?

Ныряю дальше в туман, пока мои преследователи не выскочили из дискотечной толпы вслед за мной.

На сей раз, передо мной очень реалистичный пейзаж. Большая пещера, освещаемая тусклыми огнями костров. Несколько десятков довольно грязных существ, окружающих фигуру в изумрудном переливающемся костюме. Это снова я. На вид мне – лет пятнадцать, но я значительно выше окружающих меня дикарей. Я что-то объясняю им, преимущественно жестами. Раскрашенные охрой женщины внимательно следят за руками.

Я не помню этого, но чувствую, что этот момент мне тоже должен быть знаком. Он реалистичен.

Продолжая бежать, выскакиваю из пещеры и буквально упираюсь в ствол большого дерева. Вокруг него – серый туман. Высоко на ветвях, на длинных скрипучих цепях висит то ли сундук, то ли гроб. За спиной в тумане слышится сопение преследователей, и я изо всех сил карабкаюсь по стволу, до уровня сундука, а затем спрыгиваю в темноту, которую он хранит в себе…

Я стою на поляне, один в один похожей на ту, с костром, откуда я начала свой путь. На ней тоже сугробы, и тоже костер, но около огня только двое. Я вижу со стороны себя и Его – того самого мужчину на троне. Теперь я помню его имя. Теперь я помню свое имя. Со стороны я смотрю, как мы ссоримся, и как прошлая я уходит, упрямо тряхнув головой. Мужчина сначала хочет идти вслед за мной, но затем, подумав, остается у огня, задумчиво глядя на пламя.

Да, обидевшись, я тогда решила выбросить его из памяти, создав себе новые фальшивые воспоминания об обычном человеческом детстве. Однако, допуская вероятность, что выбранный мной путь ошибочен, я заложила часовой механизм, который должен был вернуть меня из иллюзий.

За моим плечом вырастают три фигуры преследователей. Они уже потеряли все человеческие черты – пройдя через все миры моих воспоминаний – и настоящих и фальшивых, сочиненных мною же, призванных на время заместить в памяти воспоминания о Нем. За моей спиной стоят три серые тени. Я дую на них, и они рассеиваются в пространстве как утренний туман. Мои фантомы выполнили свою функцию и разбудили меня настоящую.

Закрываю глаза и делаю шаг, возвращаясь в сегодня, на поляну с костром. Все двенадцать Зверей уже скрылись в ночи, и только Он по-прежнему дожидается меня на своем троне. Ничего не говоря, подхожу и сажусь на второй, пустующий, трон, возникший рядом. Некоторое время мы молчим, глядя на пламя.

– Я был не прав тогда, – вдруг изрекает он.

– Если в споре с женщиной вы оказываетесь правы, то немедленно извинитесь – так вроде твой любимчик говорил когда-то?

– Нет, я действительно был не прав. Мой путь вел в тупик и чуть не привел к еще одной войне, – Он сделал паузу, – Но согласись, что ты, со своим хайтеком, тоже несколько заигралась. Он, в итоге, тоже уже ведет не совсем в нужную сторону. И с твоим этим любимчиком, мессией гаджетов тоже пора заканчивать. Надо идти дальше.

Я пожала плечами:

– Согласна. К тому же мой мессия даже не живой – просто наведенный фантом. Внезапно возник, внезапно и исчезнет… Куда пойдем дальше? Биотехнологии и генетика?

– А может лучше нанозиты? – спросил он в ответ.

Я нахмурилась.

Антитело

Обратный отсчет до старта в червоточину. Если честно, то страшно до жути. Вероятность того, что мы вернемся назад вменяемыми или хотя бы живыми – где-то от нуля до ста процентов. Ну и что, что автоматический спутник слетал на ту сторону и вернулся, принеся с собой сенсацию в виде снимков планеты земного типа, а крысы на борту других зондов выжили, доказав, вроде бы, что живая материя через червоточину проходит без проблем. Только кто знает, вернулись ли крысы в своем уме? Нам же, в отличие от крыс, надо не только пролететь на ту сторону, но и, по возможности, сесть на планету. На обитаемую планету. На планету, мать ее, с неизвестной развитой цивилизацией.

Да с самой червоточиной вообще пока больше вопросов, чем ответов. Причины ее появления, что реально происходит при проходе через нее, какие физические явления лежат в основе – неизвестно, но любопытные люди, еще не поняв, на что именно наткнулись, уже запускают свои шаловливые ручонки по локоть в эту непонятную фигню, не думая о том, что будет дальше. И я – один из пальцев этой руки, рискующий жизнью ради любопытства налогоплательщиков.

Когда двадцать лет назад исследовательский зонд, летящий к кольцам Сатурна, вдруг обнаружил странное темное пятно, где-то между обитой Марса и поясом астероидов, в NASA сначала вообще не поняли, с чем столкнулись, решив, что речь идет о новом типе астероидов с чрезвычайно темной поверхностью. Лишь когда два следующих зонда ушли в эту дыру как в бездну, а облет вокруг объекта показал, что земляне имеют дело с плоским диском, а не со сфероидом, стало понятно, что … что ничего не понятно. Через объект не проходил ни свет, ни какое-либо другое электромагнитное излучение. От спутников, улетевших в дыру, не поступало никаких сигналов. Гравитационное воздействие объекта, в отличие от черной дыры, равнялось нулю. Сначала ее так и называли – безмассовая плоская черная дыра. Были построены новые сумасшедшие гипотезы, пытавшиеся объяснить явление. С тех пор, на солнечной орбите, отстающей от афелия марсианской на миллион километров, выросла целая станция, с периодичностью раз в два земных года приближающаяся к червоточине. Сам термин появился тогда, когда шесть лет назад, в дыру отправили зонд, запрограммированный через час после пролета в дыру развернуться и лететь строго обратно. Через два часа зонд благополучно вылетел из дыры, а с его видеокамер была получена первая видеозапись того, что находилось внутри: звездное небо, яркое солнце класса G и голубая планета земного типа вдали. Тогда объект и назвали «Червоточиной» – проходом в иную область вселенной.

С тех пор, число зондов, пересекавших червоточину, дошло до десяти. Стал известен и диаметр голубой планеты (90% земного) и период ее обращения и, самое главное, то, что планета обитаема. Фотографии с хорошим разрешением показали не только города, но и искусственные спутники на орбите.

В этом месяце состоится максимальное сближение, если расстояния через червоточину вообще можно измерять, солнечной орбитальной станции «Объект» и планеты по ту сторону. Станция, и голубая планета, которую журналисты уже окрестили кто Дигеей, а кто Антиземлей, окажутся ближе всего к червоточине. Именно поэтому сегодня в червоточину отправляется первый корабль с космонавтами на борту.

О чем я думал, когда записывался добровольцем? О том, что меня не возьмут, из-за большого конкурса, а она – увидит мой отчаянный шаг и вернется. Это чем-то походило на неудавшуюся попытку самоубийства, но только в конце ждало не жалкое презрение окружающих, а наоборот – кусочек славы первопроходцев. Даже если ты останешься просто в дублерах, и вообще не будешь покидать поверхность Земли.

Конкурс оказался не таким и большим, а физиков с дипломом доктора наук было, видимо, совсем мало, так что я, внезапно, оказался в основном составе экспедиции. На мою бывшую девушку это, однако, вообще не произвело никакого впечатления: даже если она и видела мое лицо в новостях, то ни перезвонить, ни написать сообщение в мессенджер не удосужилась.

Если в начале подготовки я находился в странном эмоциональном отупении, от осознания того, что наше расставание – не просто очередная ссора, и что это, теперь уже, навсегда, то через год как-то забылась и несостоявшаяся невеста, и мысли о смерти, но, к тому времени, отказываться от участия в экспедиции было уже поздно. Нас уже слишком распиарили, вложили слишком много денег в подготовку. Чем ближе был день старта, тем мне становилось страшнее. Сейчас, когда бездушный автомат отсчитывает метры до входа в червоточину, мне страшно так, как не было никогда в жизни.