Больно только в первый раз

В фойе мы раздеваемся, и в общей толчее к нам присоединяется Абрамов.

Я занята тем, что бесстыже пялюсь на задницу дагестанца.

Он снял пальто и в костюме выглядит настолько впечатляюще, что невозможно на него не пялиться. Бизнес-партнера своего отца я замечаю, только когда его лицо мелькает в зеркале за моей спиной. Я тут же отворачиваюсь и ловлю на своей груди взгляд Расула Алиева…

Посмотрев на мой вырез, дагестанец поднимает глаза к моему лицу, и они сощуренные.

Он расстегнул пиджак. Его талию опоясывает черный кожаный ремень с классической пряжкой.

Расул протягивает мне гардеробный номерок, свой кладет в карман брюк.

Я получаю крошечный электрический разряд, когда задеваю его пальцы своими. И еще один — когда снова обнимаю ладонями каменный бицепс. На этот раз их касается гладкая костюмная ткань.

Мы проходим в банкетный зал вслед за отцом и Мариной.

Так шумно…

И немного душно.

Гости двигаются по залу, рассаживаясь. Я изредка вижу знакомые лица. Народу здесь столько, будто весь город пригласили! Очень много персонала. Официанты снуют между столами, организаторов здесь несколько. Я думаю о том, что если и выйду когда-нибудь замуж, то буду босой и где-нибудь на белом песке, а из гостей будет только фотограф.

Круглые столы рассчитаны на восемь человек, и рассадка здесь свободная. Марина выбирает для нас стол, мне плевать, даже если он будет на потолке.

Сегодняшний жених — сын одного из друзей отца. Два года назад я сходила с ним на пару свиданий, а третье так и не состоялось. Он не позвонил, и я тоже. Позже узнала, что он ждал от меня каких-то особых «сигналов», но так и не дождался. А я… я не хотела, чтобы он звонил…

Я чувствую рябь мурашек на плечах.

Расул выдвигает для меня стул. Сам садится рядом. Он широко разводит колени под столом, из-за чего его бедро касается моего. Я чувствую тепло его тела, кошусь на его профиль.

Он осматривается. Изучает зал, потолок, бросает взгляд на Абрамова, который усаживается прямо напротив. Тот мажет по моему липовому парню равнодушным взглядом, переводит его на меня.

Я недооценила собственный план, очень недооценила! Я чувствую себя так, словно победила в битве, хотя ее никто и не объявлял. Но я ощущаю себя победителем, и эта победа — головокружительная!

Три оставшихся за столом места занимает подруга Марины с мужем и их сын-подросток. Женщина пялится на Расула поверх цветочного букета в центре стола, и ее взгляд… заинтересованный. Хищный…

Я сдергиваю со стола шелковую салфетку. Расстилаю ее на коленях. Ловлю взгляд дагестанца, когда он поворачивает голову…

Официант спрашивает, что я буду пить. Я соглашаюсь на вино. Программа раскачивается. За столиками жужжат разговоры. Присутствие за нашим незнакомца вынуждает отца подключиться к ситуации. Когда возникает относительная тишина, отец обращается к моему гостю: — Расул, откуда ты?

Кажется, этого вопроса ждали все.

Дагестанец становится центром внимания. Поставив на стол стакан с водой, из которого только что сделал глоток, он откашливается в кулак и отвечает: — Я из Махачкалы.

Я старательно разглаживаю на коленях салфетку, почти сгорая от нетерпения узнать, насколько Расул Алиев хорош в импровизации! Кусаю губу, слыша: — Какими судьбами?

— Да так. Путешествую.

— То есть проездом?

— Теперь уже не знаю… — отзывается Расул. — У вас хорошо. Только холодно.

За столом звучат смешки. Я тоже улыбаюсь.

— Холодно, да. Не Сибирь, конечно, но и не Махачкала. Чем занимаешься?

— Я спортсмен.

— Заметно. А какой спорт?

— Боевые искусства. Самбо и рукопашный бой.

— Звания?

— Да. Несколько.

— Ну… — тянет отец. — Приятно познакомиться.

— И мне.

Он сидит, уперев одну руку в колено и продолжая оставаться центром внимания. И это внимание его не смущает. Словно чувствовать себя на равных для него естественно.

Я еложу по стулу.

Он бросает на меня взгляд, повернув голову, и этот взгляд в первую очередь адресован моей груди, потом моему лицу, а затем Расул Алиев смотрит в пол, опустив подбородок.

— Что будешь пить? — интересуется у него мой отец.

— Я не пью, — отвечает дагестанец. — Спасибо.

— Что, совсем?

— Да.

— Режим или образ жизни?

— И то и другое.

— Похвально… — кивает отец.

Он расспрашивает его о поединке мировых звезд, который состоялся накануне. В курсе все, кроме меня. В своем мнении Расул сдержан, но определенно уверен. Его мнение нравится мужчинам, по крайней мере, всем, кроме Абрамова, на лице которого кривая усмешка. За столом он не произнес ни единого слова, и я время от времени забываю о том, что он вообще здесь. Ведь ловлю каждое слово своего «парня», как и другие присутствующие…

— У тебя есть кумиры?

Он называет имя, поясняя:

— Это легендарный самбист. Он сейчас тренирует в Москве. В Махачкале проводят турниры его имени. Я выиграл такой в шестнадцать лет. У меня есть его автограф.

— А у тебя можно брать автографы? — интересуется Марина.

— Пока нет, но я работаю над этим.

На этот раз за столом раздается смех, а я думаю о том, содержит ли его ответ на самом деле долю шутки. Какой в нем процент юмора? Возможно, ноль, но, когда я смотрю в его глаза, вижу там легкие искры веселья, а на губах едва заметную улыбку. И понимаю, что он все же развлекается. Еще я понимаю то, что под властью его обаяния нахожусь не я одна.

Его прямолинейность, открытость…

Несмотря на краткость, к которой у него просто исключительный талант, он завладел вниманием.

Кажется, он обаял всех: моего отца, Марину и ее подругу. Ее сына, который смотрит с восторгом. И ее мужа, который улыбается, рассеянно вертя пальцами вилку…

Я опять чувствую это — что кости у меня вынули. Невесомость, беспричинную радость! Я улыбаюсь, в животе чертовы бабочки…

Ощущения такие яркие, что я с легким страхом нахожу для них название. Кажется, со мной ЭТО впервые в жизни. Никогда это не было так. Так ярко, оглушительно! Я чувствую это до самых костей. Тех самых, которые расплавились. Свою… влюбленность…

Сглотнув, я пытаюсь что-нибудь съесть, но еда в меня не лезет. Расул изучает салат в своей тарелке, отправляет в рот креветку.

Сорок минут до первой музыкальной паузы не тянутся, а летят, и, когда паузу все-таки объявляют, я смотрю на дагестанца и, подавив волнение, говорю: — Давай потанцуем…

Глава 22

Полина

В первую секунду мы двигаемся вразнобой, словно наши тела не понимают, что такое ритм. На самом деле это из-за того, что у меня в ушах так шумит кровь, что я не слышу музыки, а мой партнер для моего внутреннего ритма — незнакомец.