Больно только в первый раз

Я не уверена, могу ли стоять на ногах, и рада, что на моей талии такая мертвая хватка.

Скачки сердца подначивают быть беспринципной до конца. Облизнув и так влажные губы, я смотрю на дагестанца и, тяжело дыша, спрашиваю:

— Хочешь повторить? Я имею в виду… секс…

Его кадык пляшет, когда он сглатывает слюну.

Я знаю ответ на свой вопрос! Он прямо там, внизу. Упирается мне в живот. Но ведь это ничего не значит. Мужчины устроены примитивно…

— Хочу, — сипло отвечает Расул.

— Мы… можем поехать в гостиницу… — предлагаю я.

— Давай поедем.

Я возвращаюсь за стол в состоянии часовой бомбы. Мои губы горят, щеки, уверена, тоже. Алые пятна на них я ощущаю интуитивно. Мне кажется, что абсолютно всем понятно, насколько я возбуждена, но за столом лишь один человек адресует мне пристальный взгляд. Это Абрамов, и он изучает меня без особых эмоций. В любом случае меня интересует только узкий проход между столиками — именно там спустя десять минут появляется Расул.

Он сказал, что ему нужно в туалет.

Уйти в разгар программы не представляется возможным, и следующий час своей жизни я пытаюсь не поджечь под собой стул. Делая маленькие глотки вина, я замечаю только смотрящие на меня время от времени карие глаза и то, как костюмная ткань натягивается на спортивных мужских бедрах и плечах.

В конечном итоге отец вместе с Мариной отправляется пообщаться со знакомыми, то же самое делает и подруга моей мачехи. Я прекрасно знаю, что из таких походов на подобных праздниках отец может не вернуться вообще, так что и меня больше здесь ничего не держит.

Мы покидаем зал.

В фойе шумно и людно. Абрамов тоже здесь, но игнорировать его легко.

Расул помогает мне надеть шубу. В легкой спешке. Я спешу, и он тоже. Эта спешка проявляется во всем — в наших взглядах, адресованных друг другу, в движениях, в словах. Коротких фразах, которыми обмениваемся, быстро заворачиваясь в верхнюю одежду! И даже тот факт, что Расул берет меня за руку, когда мы оказываемся на улице, спокойствия мне не приносит. Я становлюсь еще более нетерпеливой…

На улице сыплет снег.

Я быстро переставляю ноги, пока дагестанец ведет меня вниз по тротуару, где вижу знакомый черный джип. Мы отъезжаем через минуту, в окне мелькают улицы, которые ошибиться не дают.

Мы в центре, и он выбрал ту же самую гостиницу. Ту самую, в которой я лишилась девственности. В ней все то же самое — фонтан в центре, стойка ресепшен, даже тот же самый вопрос — отдельные ли нам кровати или нет.

— Второе… — как и в прошлый раз, отвечает Расул.

Но на этот раз все совершенно по-другому. И, зайдя в лифт, я с чокнутым голодом снова ищу губы дагестанца, плюнув на то, что время в пути на этом лифте не займет и полминуты.

Он отвечает, и впервые за этот вечер я чувствую его ладони на своей заднице.

На входе в номер обувная полка, которую мы задеваем. Через грохот я слышу хлопок двери, когда Расул толкает ее ногой. Шуба соскальзывает с моих плеч на пол. Расул борется со своим пальто. Избавляется от него и нажимает на выключатель.

Мне уже плевать, будет свет или нет.

Прижавшись спиной к стене, я тяну дагестанца к себе, обняв за шею. Он пытается снять пиджак. Плюет на него, когда забрасываю ногу ему на талию.

Давление, прикосновение… Вот что мне необходимо. Мне нужно это между ног. Настолько, что я готова об этом просить, но стесняюсь! Только вздрагиваю, когда, отодвинув мое платье, горячая мужская ладонь касается кружевной резинки чулка, сжимает бедро, потом ягодицу. Когда между моих ног оказывается каменное бедро, я хватаюсь за эту возможность бесстыже.

— М-м-м…

Со стоном двигаюсь, проезжаясь вверх и вниз. Еще раз, и еще…

Царапаю коротко стриженный затылок. Наш поцелуй становится хаотичным. Мы сталкиваемся зубами. Но я трусь о бедро у себя между ног, способная только на это. И, когда до Расула Алиева доходит, чего я хочу, он с очередной непереводимой белибердой сжимает в ладонях мою задницу под платьем. А потом начинает двигать меня по своему бедру, жестко насаживая…

Оргазм обрушивается на меня почти сразу. Я пропускаю его через тело со стыдом, со стеснением!

Господи, он даже трусы с меня не снял, а я просто… кончила!

И мой стон похож на крик, а дрожь в ногах их подкашивает. Я бы свалилась, если бы, твою мать, не сидела верхом на мужском бедре…

Сквозь туман, дым, пелену в глазах я вижу ошарашенное лицо дагестанца. Он ошалело смотрит на меня!

Это смущает меня еще сильнее. Гонит кровь к щекам.

Пот проступает под платьем, мозги пытаются варить, но в следующую секунду ушей касается звук расстегивающейся ширинки.

Распахнув глаза, я смотрю на Расула Алиева.

Плотно сжав губы, он распускает ремень своих брюк. Резким движением от него избавляется.

Сглотнув, я позволяю ему снова забросить мою ногу себе на талию. Убрать в сторону мои кружевные стринги. И обрушиться на меня резким толчком, из-за чего копчик ударяется о стену, а тело простреливает волной, от которой я издаю стон в потолок…

Это не больно. Я слышала, больно только в первый раз…

Глава 24

Полина

Он останавливается, только когда с хрипом и стоном начинает дрожать.

Это длилось не дольше нашего первого раза, но в этот я полна ощущений настолько, что мне хочется кричать, просить, чтобы Расул не останавливался! Но он впечатывает мои бедра своими в стену, резко дергая их вниз, на себя, и вынуждает меня замереть в этом положении. Тиски его рук на моих бедрах — мертвая хватка, а его стон рядом с моим ухом — кулак, который сворачивает низ моего живота в тягучем чувственном спазме…

Я чувствую, как по внутренней стороне моего бедра ползет горячая капля.

Расул вскидывает голову.

Его взгляд печется! Сердце лупит по моей груди. Он дышит громко. И поджаривает меня своим взглядом!

Я глотаю ртом воздух, не в состоянии расслабить горло и хоть что-нибудь сказать.

— Я не вытащил… — хрипит дагестанец.

Я с трудом понимаю, о чем он.

— Я в тебя кончил, — поясняет Расул.

Теперь и мне это понятно. Он «не вытащил» до сих пор. Боже, как там внизу влажно. Как в болоте. И там все еще ноет.