Больше, чем любовь

Покачав головой, он еще крепче прижался к ней.

— Тогда, в патио, они уже не были чисто деловыми. Может, даже и раньше, да только ты ни за что не призналась бы.

— Конечно.

Он провел пальцем по ее гладкому подбородку:

— Почему это?

— Потому что все наши отношения заканчиваются после зачатия ребенка.

Только теперь Спенсер понял, что этого нельзя допустить, что при желании они могут и после этого оставаться любовниками. В голове его промелькнула мысль о далекоидущих последствиях, но сейчас, когда на уме у него был только секс, он был не в состоянии серьезно думать об этом. Он не стал возражать, просто взял ее лицо в ладони и поцеловал.

У нее вырвался тихий стон удивления, что так ему нравилось, и она уперлась ему в грудь рукой, но не оттолкнула. Он поднял голову, набрал в легкие воздуха и снова прильнул к ее губам. Услышав снова этот возбуждающий стон, он принялся целовать ее более горячо.

Сначала она только чаще задышала, но не отвечала на его поцелуи. Может, она предпочла бы, чтобы он оставил ее, но, чувствуя, как ей приятно, он не собирался ей потакать. И он продлевал удовольствие, чему помогала разгорающаяся в нем страсть. Он дразняще касался ее языка, целовал ее закрытые глаза и лицо. Ее длинные пушистые ресницы и теплое дыхание щекотали ему щеку, и он задрожал от желания. Он вернулся к ее губам, на этот раз приоткрытым, и, целуя ее, ощутил первый робкий ответ.

От этого ответного поцелуя, такого застенчивого и сладкого, он почти полностью возбудился.

— Ах, ангел мой! — простонал он ей в волосы и подхватил ее на руки. Он отнес ее в спальню, откинул покрывало и уложил ее на простыни.

Она сразу села:

— Я… Мне нужно в ванную.

— Нет, — шепнул он.

Встав на колено, он впился в ее рот, удерживая ее на месте и расстегивая свою рубашку.

— Мне нужно… ночную рубашку…

Отбросив рубашку в сторону, он зарылся лицом ей в шею:

— Нет, ангел мой, я хочу чувствовать всю тебя.

Но она выскользнула из-под него и успела выбежать из комнаты прежде, чем он успел ее догнать. Ничего, решил он, в другой раз он не даст ей набросить свою любимую рубашку. Сам же снял остальную одежду и ждал ее у двери, чтобы снова подхватить на руки, когда она вышла из ванной.

— Слишком уж ты горячий, — прошептала она.

Но обвила его шею руками и не протестовала, когда он с поцелуями уложил ее и, сразу расположившись между ее ног, умелыми ласками вызвал у нее страстные конвульсии. Внутри у нее все продолжало пульсировать, когда он вошел в нее, и, видимо, ночная рубашка не была для нее помехой, потому что она впервые стала гладить его. Ее прикосновения были легкими и застенчивыми, но настолько возбудили его, что он пришел к оргазму так же стремительно и мощно, как и она.

Потом она уснула в его объятиях, как будто это было совершенно естественно, будто между ними и разговора не было об отдельных спальнях и прочей ерунде. Правда, проснувшись наутро при свете дня, она убежала, но это можно было понять. Фигурально выражаясь, она прошла уже довольно длинный путь. Если он проявит терпение, она зайдет еще дальше. А терпения ему не занимать, тем более когда впереди ожидала такая награда.

Дженна поняла, что влюблена в Спенсера. Осознание посетило ее в воскресное утро, когда после позднего завтрака в постели он арендовал машину и повез ее в Виргинию к своим друзьям. Сидя рядом с ним в течение двухчасовой поездки, изредка обмениваясь с ним несколькими словами, она успела обдумать предыдущий день. Он был чудесным — включая и постель. Да, постель. Спенсер был невероятным, волшебным любовником. Он пробуждал в ней желание, какого она никогда не испытывала с другими мужчинами, и чем дальше, тем большее. Даже сейчас желание ее не оставляло. Они сидели пристегнутыми, но она ощущала его рядом, словно они лежали в постели, прильнув друг к другу во сне — или притворяясь спящими. Когда он действительно спал, она слышала его ровное дыхание у своей щеки, но ей было так приятно лежать с ним рядом, что хотелось как можно дольше наслаждаться его близостью.

Она живо представляла себе ощущение его мягких завитков на груди, чистый, здоровый запах его тела, мощный торс и обнимавшую ее руку, как он спал, зарывшись лицом в ее волосы.

Да, отрицать нельзя, она влюбилась. Как она ни старалась, не находила в Спенсере ни одного недостатка. Вероятно, это потому, что человек, которого она выбрала отцом своего ребенка, и должен быть совершенным. Но это не совпадало с ее планами на будущее, в котором она не отводила места Спенсеру.

И что же теперь делать? Снова оттолкнуть его и постараться, чтобы секс между ними был более бесстрастным? Пожалуй. Ведь если она будет постоянно напоминать себе, почему они вместе, может, ей удастся сдержать свои чувства. Вот только, когда они рядом, она практически не способна рассуждать здраво и логично.

Неужели произошло то, чего она так опасалась?!

— Ты что? — Он искоса несколько раз с любопытством на нее посмотрел.

— А что?

— Ты смеешься.

Она этого не заметила.

— Так, ничего. Просто вспомнила о законе Мёрфи [1] .

Он взял ее за руку. Ей нравилось ощущение этой крепкой и крупной руки, рождавшее у нее чувство защищенности. На этот раз он прижал ее руку к своему бедру под джинсами и удерживал там, пока они не свернули к ферме его друзей.

1

Закон Мёрфи — шутливый философский принцип, который гласит: если есть вероятность, что произойдет какая-то неприятность, то так оно и случится. (Примеч. пер.)

Друзья Спенсера оказались очень милыми и веселыми. Спенсер учился в одной школе с девочкой, которая потом вышла замуж за этого парня, с которым он тоже быстро подружился. Супруги занимались коневодством. Дженна, всегда жалевшая, что на Род-Айленде недостаточно простора для этого бизнеса, с удовольствием осматривала конюшни, загоны и пастбища. Хотя ей не приходилось ездить верхом, она изъявила сильное желание покататься и была невероятно горда, что удержалась на смирной лошадке, которую ей дали хозяева. Спенсер лишь на время покидал ее, чтобы дать своему коню порезвиться на воле. И она издали любовалась его красивой посадкой и мужественной фигурой.

Только к вечеру они выехали из Виргинии. Не выспавшаяся за прошлую ночь Дженна кое-как держалась во время поездки, но, добравшись до номера, сразу рухнула в кровать и крепко спала, когда Спенсер, вернув машину в прокатный пункт, приехал в отель. Ночью она несколько раз просыпалась от радостного ощущения его теплого тела. Скоро он уедет, а пока она наслаждалась его близостью, которую он так охотно ей предложил. Почему-то это не казалось ей неправильным.

И она еще сильнее прижималась к нему, будто ее уже не беспокоит то, что он старший брат Кэролайн, известный путешественник и автор нескольких книг, что скоро он снова вернется к своей жизни. Пусть он знает, что мать его ребенка достойна тепла и любви.

Спенсер испытывал досаду. Ему страшно не хотелось вылезать из постели в понедельник утром, и не из-за стертых от верховой езды бедер… Утреннее пробуждение всегда было болезненным, но, когда рядом уютно посапывала во сне Дженна, это было в десять раз труднее. Он подвинул ее на своей руке, коснулся губами ее лба, затем полежал, раздумывая, что еще он посмеет сделать. Она не любила заниматься любовью днем, а ему не хотелось ее подстегивать. Она больше думала о ребенке, поэтому старалась заниматься этим ночью.

Ночью. Этой ночью. Но как ее дождаться? Он закрыл глаза и с трудом перевел дыхание.

— Спенсер? — прошептала она.

— А?

— С тобой все в порядке?

— Абсолютно.

— А мне кажется, тебе неудобно.

Он не успел объяснить, что его дискомфорт вызван сладостной мукой, — она отодвинулась и села на своей половине кровати. Откинув назад спутанные волосы, посидела так, приходя в себя, потом сбросила с себя простыню и опустила ноги на пол.

В белой девичьей рубашке, с тонкими изящными руками и темным облаком волос, она выглядела экзотической красавицей. Спенсер отдал бы все на свете, чтобы снова уложить ее в постель.