Больше, чем жизнь

– Гм, - произнес я. Ничего больше на ум не пришло.

– Очень болит?
– приставал Ясенец.
– И крови ты наверняка много потерял...

– Да ничего я не терял, - буркнул я.
– Руку дай. А, нет, так не пойдет. Меня за руку возьми.

Я нащупал его ладонь и вложил в нее арбалетные болты. Если не дурак, сам поймет. Хотя, может, и не сразу...

– Ты Везунчика вывел?
– спросил я.

– Ага, его, - ответил колдун.
– Все-таки он твой...

– И как он, от колдовства твоего не шарахается?

– Не-а, - шмыгнул носом Ясенец.
– На него, по-моему, хоть небо падай, ему все равно... Другие вот заволновались маленько, но не так, чтоб очень.

– Тогда иди, еще лошадь возьми. Из тех, на которых Злата и Золот ехали, о них особо сокрушаться не станут.

– А... зачем?

– А ты пешком пойдешь? Или тебе так понравилось у меня за спиной трястись? Можешь и остаться, в общем, но учти -- ты уже труп!

– Иду, иду...

Колдун снова двинулся в конюшню, а я подошел к Везунчику, обнял его за шею и порадовался, что снова легко отделался. Хм, а затащить меня на коня Ясенец и впрямь бы не сумел, даже если бы Везунчик лег...

– Вот, я привел!

– Север, там!..

Два возгласа слились в один, их почти заглушил скрип петель, дверь отворилась и на двор выглянула хозяйка.

Думаю, зрелище ей открылось преудивительное: свежий покойник гладит своего коня, а другая лошадь, самостоятельно оседлавшись, покидает конюшню. Ан нет, не самостоятельно: ее ведет под уздцы невидимка, контуры его фигуры едва-едва наметили струи усилившегося дождя...

Слава всем богам, она не завизжала, а молча сползла по косяку в глубоком обмороке, иначе проснулась бы половина Майеты.

– Живо, едем отсюда!
– приказал я.
– Ясенец, ты не мог бы проявиться?

– Не-а, - мрачно сказал он.
– Я не умею. В смысле, я знаю, как, но у меня не получается. Вот как невидимость не получалась раньше, так и это...

– Тебя, может, еще разок напугать?

– Не надо, не поможет, - колдун вздохнул.
– Нету у меня к этому способностей, вот и... Буду теперь до скончания дней невидимкой!

– А что, некоторые дамы оценят, - заметил я и получил в свой адрес длинное непечатное ругательство. Определенно, воспитавший Ясенца дед был когда-то солдатом!

– Я слышала, от любого заклятия хорошее средство -- текучая вода, - встряла Эсси, демонстративно зажимавшая уши.

– Мало ее с неба течет?
– фыркнул Ясенец. Странно было видеть лошадь вроде бы без седока.

– Эта не годится! Нужна река или ручей хотя бы... Вот попадется, попробуешь, - заверила Эсси.
– Но ты не переживай, без твоей физиономии мы уж как-нибудь не пропадем, не то зрелище, чтобы им наслаждаться...

Она повернулась ко мне.

– Ну что, Север?

– Ничего. По-прежнему едем на север, - усмехнулся я.
– Компания другая, а смысл тот же. И не обижай мальчика, он хороший...

– Я не обижаю!

– Я не хоро!.. Гхм... Она не обижает, - мрачно сказала пустота голосом Ясенца.
– И вообще, Север, ты бы повод моей лошади взял, что ли? А то выглядит это все странно, еще увидит кто-нибудь...

– Давай, - кивнул я и перехватил тонкий ремень. Ну, едет кто-то, ведет вторую лошадь в поводу.
– Кстати, а как объяснить, что у твоей лошади седло сухое, а?

– Предприми что-нибудь, Ясенец, - хихикнула Эсси.

– Лучше бы меня убили, - был ответ.

– Не лучше, некоторым смерть на пользу не идет, - ответила она.
– Север, а каким путем двинемся? Опять лесами?

– Надо подумать, - сказал я.
– С одной стороны, я вроде бы убит. С другой -- тело пропало, конь мой тоже, а эта тетка такого нагородит, что завтра за мной не только люди Золота... тьфу ты, Остроума охотиться будут, но и еще кто похуже. Патрули вон, к примеру!

– Точно, - поддержал Ясенец.
– Еще как будут. А ты и сам приметный, и конь твой тоже... Но можно по ночам ехать, а днем где-нибудь отсыпаться, так риска меньше.

– Согласен, - кивнул я.
– Вот пока ночь, и поедем себе подобру-поздорову, к утру уже далеко будем!

– Ага, сейчас, поедем мы...
– фыркнула пустота.
– Ворота уже закрыли. До утра никого из города не выпустят, разве только за деньги, но тогда тебя точно запомнят.

Я только в затылке почесал: совсем забыл, как заведено в крупных поселениях. Точно-точно, тут и ворота на ночь запирают, и стража по улицам шатается... Другое дело, что под дождем стражники особенной прыти проявлять не должны, засядут в какой-нибудь харчевне и пить будут, но все равно не хотелось бы даже случайно попасться кому-то на глаза!

– Ясенец, ты тут вообще бывал?

– Давно как-то, - ответил он.
– А что?

– Придумай, где нам до утра переждать, чтобы ни на кого не нарваться. А с рассветом постараемся выскочить из Майеты, пока стражники еще сонные и не соображают толком.

Колдун шумно почесался, судя по звукам, потом сказал:

– Это нам на окраину какую-нибудь надо. Там вопросов не задают, даже если заметят... ну и если приплатить маленько.

– Приплатить -- это мы можем, - усмехнулся я, похлопав по седельной суме, и осекся.
– Вот сволочи! Чтоб вам провалиться, чтоб вам...

– Ты что, Север?
– изумилась Эсси, когда я закончил длинное, не очень оригинальное, но крайне выразительное пожелание тем, кто не позарился на Везунчика, но выгреб все, что нашел ценного. А серебра там было немало!

– Ничего. Из денег у нас теперь -- только то, что у меня в кармане, - буркнул я.
– И припасов никаких не осталось. Плохо дело...

– Можно чью-нибудь кладовую подломить, - предложил Ясенец.
– Пока я невидимый, это запросто!

– А собаки? Учует -- и если не сцапает, так шум поднимет, - фыркнул я.

– Э-э...
– довольным тоном протянул парень.
– Насчет собак не беспокойся, на меня сроду ни одна шавка не гавкнет... Так что, пойдем на дело? Все равно ночь длинная, делать нечего...

Я подумал, и решил, что делать и впрям нечего.

– Неправильный ты какой-то колдун, - сказал я Ясенцу.
– Повадки стражников знаешь, где спрятаться, представляешь, еще и обворовать кого-нибудь норовишь!

– Ясное дело, колдун я неправильный, - вздохнул невидимка. Я живо представил себе, как с длинного носа Ясенца срываются капли дождя.
– Дед же меня совсем не колдовству учил! То есть не совсем колдовству...