Большие чемпионы

6 февраля Юхансон зашел в один из боксерских залов Майами, где обычно тренировался и проводил спарринги. К своему удивлению, на этот раз он нашел там только высокого, совсем молодого негра, который сразу стал разговаривать с ним так, будто это он был чемпионом, а Юхансон спарринг-партнером, опоздавшим на тренировку. Ингемар, слегка ошалевший от такого приема, немедленно предложил ему поспарринговать. Парень согласился с таким видом, словно делал огромное одолжение.

Они пробоксировали два раунда. За все это время Юхансон не сумел ни разу толком даже дотронуться до этого негра, не то что ударить его, а вот негр навтыкал ему множество ударов. Самым неприятным было то, что загадочный чернокожий парень явно работал вполсилы и сдерживал удары. Иначе экс-чемпион мира мог бы уже и побывать на полу. А еще он одновременно комментировал все происходившее, говоря, что Юхансон — полное фуфло и что это он должен драться с Паттерсо-ном за чемпионский титул, а не такая бездарь.

Секунданты Юхансона прервали спарринг и увели его из зала. Нетрудно догадаться, кем был тот негр. Конечно, это был Кассиус Клей, которому тогда исполнилось только 19 лет.

РОБКИЙ ФЛОЙД ПАТТЕРСОН 2

До Патгерсона о бывших чемпионах мира в тяжелом весе говорили: «Они не возвращаются». Действительно, в других весовых категорих экс-чемпионы то и дело возвращали себе свои титулы, но в тяжелом это еще ни у кого не получалось, хотя почти все пробовали. И вот Патгерсон нарушил эту традицию.

После поражения Флойда многие американские белые болельщики, не знавшие, за кого они болели, за Патгерсона или за Юхансона, придумали формулу: «Этот негр дал себя побить». Как говорил Наполеон: «У победы много отцов, а поражение всегда сирота». Вот таким сиротой вместе со своим поражением и стал на время Робкий Флойд. Зато теперь все решили стать немножечко отцами его победы и провозгласили Флойда настоящим американцем. Патгерсон был незлопамятен.

Как уже говорилось, слово он свое сдержал и 13 марта 1961 года встретился с Ингемаром Юхансоном в третий раз. Эта встреча получилась как бы суммой предыдущих. Со времен боя Демпси — Фирпо зрители не видели такого яростного первого раунда. Дважды после правых кроссов Юхансона Флойд отправлялся в нокдаун, и Ингемар явно уже предвкушал победу, но к концу все того же первого раунда неожиданно попал в нокдаун сам. Зрители визжали от вострога. Со второго раунда по пятый инициатива переходила из рук в руки, а в шестом Юхансон сделал ту же ошибку, что и в предыдущем бою: устав от крайне болезненных ударов Патгерсона по корпусу, он чуть опустил руки и тут же получил левый хук в челюсть. Нокаут.

После этого боя Юхансон вернулся в Европу и успешно выступал еще два года. В 1963 году он победил англичанина Брайна Лондона... побывав в нокауте. Дело в том, что в том бою

действовало правило, согласно которому гонг спасает от нокаута в последнем раунде. Швед уверенно выигрывал по очкам, когда за несколько секунд до финального гонга пропустил мощный удар Лондона и оказался на полу. Это был настоящий нокаут, так как Юхансону не хватило девяти секунд для того, чтобы встать на ноги, но ему их и не считали.

Однако сам Ингемар был разумным человеком и не считал себя победителем. К тому же он устал от бокса и решил, что пора ставить точку, что и сделал. В отличие от многих предшественников, он никогда не пытался вернуться на ринг.

А Патгерсон после победы над Юхансоном доживал последние спокойные деньки. В ноябре 1961 года он защитил свой титул против Тома Макнили, но от него хотели совсем не этого. От бедняги Флойда требовали, чтобы он победил человека, которого он не мог победить по определению. Патгерсон уклонялся от этого сколько мог, а потом все-таки вышел на ринг. Это случилось 25 сентября 1962 года в Чикаго. Чуда не произошло, Флойд был нокаутирован уже в первом раунде, и это поражение перечеркнуло в глазах неблагодарных современников все, что Патгерсон сделал ранее, так как он не выполнил задания, возложенного на него всей страной. Впрочем, это уже история не столько самого Паттерсона, сколько его победителя.

САННИ ЛИСТОН, ПОСПЕШИВШИЙ РОДИТЬСЯ

Тот, кто прозвал Чарльза Листона Санни (сыночек), был не лишен доюльно изощренного чувства юмора. Здесь слышен еще и подтекст: sonny (сыночек) по-английски звучит так же, как sunny (солнечный, радостный). А здоровенный черный мордоворот с неизменным и непередаваемо мрачным выражением лица был внешне похож на Кинг-Конга и абсолютное большинство противников побеждал даже не первым ударом, а первым взглядом, поймав который они стремились уже не столько к победе, сколько к возможности выжить.

Чарльз Листон родился в самой нищей округе города Литлл-Рок одного из самых бедных штатов Арканзаса 8 мая 1932 года, хотя никакого документального подтверждения этой даты нет, и позже многие его биографы утверждали, что он был значительно старше. Сам Санни очень болезненно относился к этим разговорам. В 1962 году он как-то сказал: «Любой, кто скажет, что мне не 30 лет, называет мою маму лгуньей». Повторять свои сомнения после такого заявления как-то не решались, но они остались.

В семье было 25 детей от одного отца и двух женщин, которые поочередно имели несчастье быть его женами. Его папаша, Тоби Листон, пытавшийся выращивать хлопок на арендованной земле, на самом деле не умел в этой жизни делать ничего, кроме детей, если, правда, не считать того, что и жен и детей он постоянно и нещадно бил.

Когда Чарли, 24-му ребенку в семье, было 13, его мать взяла 12 своих чад и уехала в Сент-Луис, оставив остальных детей с отцом. Кстати, не совсем понятно, по какому принципу она отобрала детей. Своих у нее было только 10, остальные были от первой жены. Значит, она взяла с собой кого-то из тех, кому она была мачехой, а не матерью, но при этом не взяла своего родного сына Чарли.

Тем, кто остался с отцом, пришлось совсем тяжело. Побои, которые раньше распределялись на 26 человек, теперь приходились на 13. Больше всего он невзлюбил Чарли, которого избивал практически каждый день, возможно потому, что понимал: скоро он уже не сможет позволить себе такого удовольствия, так как тот рос не по дням, а по часам. Следы от этих побоев сохранились у Санни на спине на всю жизнь. Если в какой-то день случалось, что отец не избивал его, Чарли подходил к нему и в недоумении спрашивал: «Почему сегодня ты меня не бил?»

В конце концов такая жизнь ему надоела, и он перебрался к матери. За этот поступок ему и присвоили прозвище Санни, со временем заменившее ему имя. Впрочем, было ли у этого странного человека, чуть не затерявшегося среди бесчисленных детей, для которого одним из самых неприятных вопросов был: «Сколько тебе лет?» — было ли у него вообще имя? Это не праздный вопрос. Некоторые его биографы, как, например, обозреватель журнала «Sports Illustrated» Уильям Нэк (чья статья, очень богатая фактическим материалом, оказала мне неоценимую помощь при написании этой главы), утверждают, что у него не было полноценного ощущения собственной личности. Через много лет после смерти Листона его близкий друг Джек Маккинни, боксер-любитель, одно время работавший спортивным обозревателем в газете «The Philadelphia Daily News», вспоминая времена, когда Санни уже был чемпионом мира, в частности сказал: «Санни был так чувствителен к вопросу о своем возрасте, потому что он действительно не знал, сколько ему лет. Когда журналисты писали, что ему 32, но уже 50, это задевало его куда сильнее, чем все думали. Санни не знал, кто он такой. Он хотел персонифицировать себя и думал, что, став чемпионом мира, сможет это сделать».

Но пока до чемпионства было еще далеко. Мать попыталась устроить своего вновь обретенного сына в школу. По причине полной неграмотности его отправили в первый класс, и старшеклассники стали издеваться над ним. Он дрался с ними, а потом вообще перестал ходить в школу и все время проводил на улице, где огромная физическая сила позволила ему быстро проявить себя. Он научился верховодить в среде, где его в любой момент могли не только избить, но и пристрелить, но это-1 го не случилось. Наверно, повезло. Хотя, если взглянуть на последующую жизнь Санни, то, может быть, надо сказать «не повезло».

Он постоянно дрался, и его регулярно забирали в полицейский участок. Затем он попытался ограбить ресторан и получил условную судимость. В конце концов все-таки попал в тюрьму за попытку ограбления бензоколонки. 15 января 1950 года он получил срок в общей сложности за две кражи и два разбойных нападения первой степени. В тюрьме он и начал заниматься боксом. Физвоспитанием там ведал священник — преподобный Алоис Стивене. Он сразу обратил внимание на Листона. «Санни был самым великолепным представителем мужской породы, которого я когда-либо видел. Мощные руки, широченные плечи. Очень скоро он стал нокаутировать всех в зале. У него были невероятных размеров кисти рук! После того как их заматывали бинтами, на них было невозможно надеть перчатки».