Большой флот Страны Советов

«Нам надо иметь на Чёрном море такой флот, как говорили старые моряки, который мог бы в любой момент закрыть Босфор и, если потребуется, прорваться сквозь него. Черноморский флот должен быть в 10—12 раз сильнее турецкого».

Давняя мечта русских царей — обладание Черноморскими проливами — вновь вышла на первый план, а сталинская оценка боевых качеств турецких моряков просто поражает — оказывается, успешно громить турецкий флот моряки Черноморского флота могут только при десятикратном превосходстве!

Результатом сентябрьского совещания в Кремле стало появившееся через два месяца постановление Совета Народных Комиссаров СССР №2988-883 (от 27 ноября 1945 г.) «О десятилетнем плане военного судостроения на 1946-1955 гг.»

Оно вызвало серьёзное разочарование в наркомате ВМФ. Несмотря на обещание вождя, строительство авианосцев по-прежнему не предусматривалось, ибо нарком судостроительной промышленности Носенко, при поддержке заместителя Председателя Совнаркома Малышева, сумел убедить Сталина в том, что советская промышленность «пока ещё не способна» строить принципиально новый для себя тип боевых кораблей, каким является авианосец.

Существуют противоречивые данные о количественной стороне этой программы. Наиболее правдоподобные цифры приводит журнал «Морской сборник»: 4 тяжёлых крейсера (с 305-мм орудиями), 30 лёгких крейсеров (со 152-мм орудиями), 188 эсминцев, 177 сторожевых кораблей, 367 подводных лодок (40 больших, 204 средних, 123 малых), 18 морских мониторов, 36 морских канонерских лодок, 345 больших охотников за подводными лодками, 600 малых охотников за подводными лодками, 736 тральщиков (30 эскадренных, 400 базовых, 306 рейдовых), 828 торпедных катеров, 195 десантных судов. Конечно, по сравнению с предложениями Галлера, план выглядел довольно скромно, но только по сравнению с ними!

В самом деле, в стране, во многих районах которой царил голод, десятки миллионов людей жили в землянках, а роль тяглового скота в деревнях играли женщины, предстояло построить 3524 боевые единицы! В Законе о пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946—1950 гг.» появилась строка: «Увеличить судостроение в 1950 году вдвое по сравнению с 1940 годом».

Трезво мыслящие люди понимали, что это ненаучная фантастика, неизбежно обреченная на провал. Но, во-первых, их было мало; во-вторых, они помалкивали, постоянно помня о печальной судьбе тех, кто пытался возражать вождю.

Нарком (позже — министр) ВМФ Кузнецов спустя много лет дал отрицательную оценку данной программе:

«После окончания войны в 1945 году мною был представлен десятилетний план проектирования и судостроения. В этом плане основными классами боевых кораблей были:

а) авианосцы (большие и малые);

б) крейсера с 9-дюймовой артиллерией (чтобы поражать все крейсера противника);

в) подводные лодки;

г) эсминцы и т.д. [73]

Споры в процессе обсуждения касались авианосцев, на которых я настаивал и которые к постройке не принимались. По крейсерам больших разногласий не было... Я же лично до последних дней считал самыми крупными ошибками в послевоенном судостроении: решение о строительстве тяжёлого крейсера, строительство такого большого количества эсминцев проекта №30, продолжение строительства старых подводных лодок проекта №15 и ряд других вопросов.

Таким образом, ни формально, ни по существу меня нельзя обвинять в качестве тех кораблей, которые были построены в период с 1947 по 1951 годы, потому что программа послевоенного судостроения была принята без меня, против моих предложений и вопреки моему мнению, а строительство этих кораблей в основном велось также в моё отсутствие». [74]

73

Адмирал скромно умолчал, что там присутствовали и линкоры — Авт.

74

«Военно-исторический журнал», 1993, №10, с. 47.

Так идея «Большого флота» вновь овладела умами высшего советского военно-политического руководства. Пусть первая попытка его создания не удалась из-за войны, но уж вторая — думали они — станет успешной. На волне эйфории от Великой Победы в Великой Войне всё казалось достижимым.

Адмиралы считали, что выполнение данной программы привело бы к созданию в Советском Союзе флота, способного эффективно действовать против ВМФ США на открытых морских театрах. При этом наши «выдающиеся во всех отношениях» флотоводцы ни тогда, ни позже не желали замечать несколько очевидных фактов.

Первый факт. Стержнем программы являлось строительство 34 крейсеров. Судя по всему, в своё время большое впечатление на Сталина произвели успешные действия германских крейсеров на океанских коммуникациях в Первую мировую войну и на начальном этапе Второй мировой войны.

Несмотря на то, что широкое использование авиации против крейсеров привело к отказу командования Кригсмарине от крейсерских операций в океане, советские морские специалисты, ориентируясь на вкусы вождя, сделали вывод о перспективности и высокой эффективности подобного рода операций. Например, капитан 1-го ранга Л. М. Еремеев в своей монографии «Некоторые итоги крейсерских операций германского флота» (1949 год) подчеркнул, что «изучение опыта использования одиночных надводных кораблей в операциях на коммуникациях противника вовсе не приводит к отрицанию такого рода использования».

Именно такого мнения придерживался Сталин. Он считал, что если советских крейсеров будет много, то они, действуя в качестве океанских рейдеров, нанесут весьма серьёзный урон флотам вероятных противников и сыграют важную роль в изоляции европейского ТВД в случае крупномасштабного вооружённого конфликта. Если всего лишь шесть или восемь германских рейдеров сумели наделать столько шума на атлантических коммуникациях, то что же там произойдёт, если в океан выйдут сразу тридцать пять или сорок советских крейсеров?

Сталин не понимал, что любой крейсер, даже самый мощный, без постоянного обеспечения его воздушной разведкой и охраной (для чего требовался авианосец, действующий в паре с ним) в новых условиях был обречён на скорое уничтожение.

Второй факт. Отказ от строительства лёгких авианосцев, не говоря уже о создании соединений ударных авианосцев. Связка «лёгкий крейсер — лёгкий авианосец», действующая на большой скорости вдали от берегов, в период 1946—55 гг. могла бы представить грозную силу для любого противника. Но Сталин до этого сам не смог додуматься, а подсказывать ему что-либо являлось смертельно опасным занятием.

Не случайно чутко улавливавший настроения вождя вице-адмирал Иван Исаков (точнее, Ованес Исаакян, армянин из Нагорного Карабаха) в своей статье, опубликованной в 1947 году, назвал авианосцы «плавающими гробами», без которых советский военно-морской флот прекрасно обойдётся.

На Западе же отказ Советского Союза от строительства авианосцев восприняли как свидетельство того, что советская военно-морская стратегия отдает приоритет подводным лодкам. Западные эксперты не могли себе представить, что можно планировать крейсерские операции на океанских коммуникациях для срыва трансатлантических перевозок, не имея при этом в строю ни одного авианосца. [75]

75

В мае 1952 года Н. Г. Кузнецов, возвращённый на пост главкома ВМФ после отставки в связи с «делом адмиралов», представил Сталину доклад, в котором снова настаивал на строительстве авианосца и создании для него специального палубного реактивного истребителя. Ответной реакции на доклад не последовало, но сразу после смерти вождя Кузнецов в инициативном порядке утвердил задание на проектирование лёгкого авианосца. Через несколько месяцев его включили в план проектирования на 1955—1960 годы с дальнейшей перспективой постройки нескольких кораблей для Северного и Тихоокеанского флотов. Однако после «окончательной» отставки Кузнецова в конце 1955 года, все работы над проектом были прекращены. — Прим. Ред.

Третий факт. Отказ от приоритетного строительства больших подводных лодок, способных действовать в просторах Атлантического и Тихого океанов. Сталин предпочёл, как и в прежние годы, штамповать множество средних и малых лодок, чей боевой потенциал, дальность плавания и условия обитания экипажей не отвечали требованиям операций на удалённых морских коммуникациях.

Четвёртый факт. Советская экономика никак не могла обеспечить строительство такого количества боевых кораблей. Позже авторы «Истории отечественного кораблестроения» застенчиво уточнили: