Большой Скачок на Планету Крыс

Вообще, мало подходящих фамилий. И у матери ее была тоже такая, что вспомнить стыдно – даже хуже отцовой. Глупая фамилия. Потом она забывала о фамилии, и начинала рассуждать о будущих детях. Когда дети подрастут, надо будет их пристроить по дипломатической линии за границу. В Чехии продают прекрасный хрусталь. В Германии – саксонский фарфор. Фарфор – вещь в хозяйстве необходимая. И вообще – красиво. В Италии – отличная мебель. Во Франции… ах, Франция!

Кроме того, она пыталась писать стихи.

А еще они с Ильей рассуждали о том, что может их ожидать в другой Галактике?

***

Корабль наполнялся людьми.

Непрерывно сновал по его коридорам заместитель командира – начальник штаба капитан первого ранга Карп Прорухин в паре с заместителем по технике и вооружениям подполковником Глазищевым. После того, как было принято решение отказаться от роботов в полете, у Глазищева значительно уменьшились обязанности. Уже не нужно было ломать голову, как обходиться с этими треклятыми механическими тварями, что требовали соблюдения правил техники безопасности. С простыми-то казаками – гораздо проще! Что прикажешь, то и выполнят, лучше любых роботов. Роботы, впрочем, пока еще использовались – таскали разное барахло с Луны, или перегружали грузы с прибывающих земных транспортников.

Подполковнику Глазищеву делать особенно было нечего – за монтажом и погрузкой следили подчиненные, а он предпочитал работать с компьютерными тренажерами на диване. Собственно говоря, это были даже не тренажеры, а обычные компьютерные игры-«стрелялки», но об этом никто не догадывался. Он бы так и лежал спокойно, побеждая доллары и евро в финансовых компьютерных войнах, создавая иллюзию большой умственной работы, но начальнику штаба Прорухину был нужен собеседник. И он выбрал Глазищева – хотя бы потому, что тот был его подчиненным. Он постоянно указывал Глазищеву, что нужно сделать, чтобы повысить огневую мощь корабля, его техническую боеготовность.

Прорухин водил с собой также начальника пожхимрадиозащиты немолодого одышливого капитана Чегоизволитева. Тот кивал бородавчатым жабьим лицом и поддакивал. В руках он держал огнетушитель, на бедре болталась сумка с противогазом, и он все время напоминал Прорухину, что члены экипажа должны круглосуточно носить такие сумки. Все, кроме капитана Быхухоли, к которому, как к представителю конкурирующей политической партии, Чегоизволитев чувствовал непреодолимое отвращение. Этого небритого молодящегося Императорского эсера было совсем не жаль, наоборот – если помрет от удушливых газов, то небо очистится! Из кармана Чегоизволитева торчал счетчик Гейгера, который он часто вытаскивал и озабоченно рассматривал на свет. Еще он пускал из титановой зажигалки на различные предметы пламя и так проверял их огнестойкость.

Все пока было в порядке.

***

Илья до поры до времени осваивался на учебном тренажере в «Домострое». Потом его переселили непосредственно на линкор. Собственно говоря, управлять звездолетом было не намного труднее, чем космоистребителем. Пульт управления был прост – большой круглый руль, несколько рычагов, кнопки, педали – все это размещалось перед креслами для Главного ведуна, второго и третьего пилотов. Все кресла должны были быть заняты только при старте и финише, а для обычного режима полета было предписано присутствие в креслах лишь второго или третьего пилота. Считалось, что этого достаточно. По ходу движения в межзвездных глубинах лишь иногда в кабине был обязан присутствовать с инспекцией еще и Главный пилот-ведун.

Кроме пилотских, в кабине управления было еще два штурманских кресла, из которых в полете также должно было быть занято одно – Главным штурманом капитаном Садостановым или его помощником. Размещалось в кабине и рабочее место инженера-программиста капитана Кислякова, отвечающего за взаимодействие с электронным мозгом. Имелось еще кресло начальника турбинной группы – руководителя термоядерных двигателей капитан-лейтенанта Извозчикова, и гамак Главного физика – тувалинского академика Дзахан-Поллы, главного изобретателя пространственно-временного Скачка. Наличествовали в кабине персональные кресла командира корабля, его первого заместителя – начальника штаба, заместителя по технике и вооружениям и заместителя по духу. Кресла командира и заместителей были предназначены для их присутствия во время старта, финиша, и – при особых ситуациях.

***

«Русь» кружила на околоземной орбите, почти готовая к старту. Помещения шести боковых корпусов, кроме могучих термоядерных двигателей, были также заполнены запасами провианта, различными механизмами и машинами (включая несколько самолетов, вертолетов, ракетных катеров, танков и прочей техники), строительными материалами для возведения первых сооружений на планете, жилвагончиками, хозблоками, горючим и прочими необходимыми атрибутами космической жизни. Впрочем, до конца знать, что скрывают в себе недра «Русии», было не дано знать никому, даже командиру Чудову и вездесущему начальнику безопасности Елдырину. Дело в том, что корпуса используемых лодок содержали законопаченные трюмы и помещения, которые не рискнули вскрывать инженеры, что собирали циклопическую конструкцию воедино. Можно было лишь предполагать, что причудливый лабиринт из вновь образованных переходов, коридоров, ответвлений и отсеков способен свести с ума и запутать даже наимудрейшего творца отечественных нанотехнологий Виктора Беломордина.

Главный же – центральный корпус «Ц» космического корабля, был отдан под помещения, в которых протекала жизнь экипажа и экспедиционного корпуса.

***

Уже неделю не выходили из кабины звездолета второй пилот капитан Лисенкин, третий пилот поручик Грош, и Главный штурман капитан Садостанов. Делать было решительно нечего. Илья прослушивал книги, думал о Крыстине, вспоминал мать, деда…

Капитаны резались в подкидного дурака на щелчки.

Садостанова мучил кашель – то ли от курения, то ли – от простуды. Эх, сейчас бы засосать триста, сесть на мотолыжи, да вжарить под двести – мигом бы кашель прошел. А потом – с девками в сауну!

Лисенкин нервничал. Когда он только заселился на линкор, любопытство привело его в корпус «Д». Он некоторое время слонялся там отсекам, пока не наткнулся на открытый походный дацан, который оборудовался для корабельного горниста Арамо Габре-Ламы.

Никого… Похоже, рабочих срочно перебросили в другое место, и они собирались позднее вернуться. Рассматривая обстановку недооборудованного отсека дацана, Лисенкин присел на один из ящиков. Под его массивным телом подгнившие изнутри доски подломились, и он провалился своим тазом в ящичное нутро. Выбираясь, ознакомился с содержимым. Оказалось, что ящик заполнен маринованными грибами в полиэтиленовых пакетах. Да не обычными, а мухоморами! Некоторые пакеты протекали. Собственно говоря, их маринованное полужидкое содержимое и оказалось причиной гнилости досок изнутри.

– Эге-ге, – только и произнес Лисенкин.

Вот оно как, значит. Значит, горнист заготовил мухоморы. А для чего? Понятно, для чего – чтобы их есть. Больше – незачем. Витаминчики-с! Но, коли горнисту можно, значит, и другие не отравятся. Тем более, Лисенкин слышал от знающих людей, что мухоморы стимулируют. Развивают мышление, так сказать. Не хуже мака и конопли. Даже лучше.

– Даже лучше, – пробормотал Лисенкин, и тут же рука его сама собой зачерпнула аппетитного красавца. Лисенкин оценил гриб. Хорош! Похож на сладкий красный перец из братской Гагаузии, только с белыми крапинами. Это ничего, что с крапинами – все равно надо попробовать.

Лисенкин попробовал.

… Полет в образе орла был необычайно приятен. Лисенкин, раскинув крылья, наблюдал над миром с высоты десятка километров. Внизу проплывали красивые розовые облака, освещенные заходящим солнцем, а между ними от земной поверхности тянулись вверх деревья неземной красоты, похожие на маки. Деревья-маки вращались вокруг стеблей-стволов и пели песни без слов. Причем – хотя и без слов, но Лисенкин понимал, о чем они поют. Они пели о Красоте, о Доблестях, о Прекрасных Дамах и Звезде Героя…