Бонус в наследство

Это было всё, что она знала на уличном жаргоне, и потому пришлось повторить. К сожалению, никто так и не отвалил, зато откуда ни возьмись из темноты вынырнули ещё две тени. Они-то и освободили Рену: один выдернул её из рук бандитов, словно редиску из грядки, а другой столкнул парней лбами.

– Молодец, красивая арана, – сказал чуть запыхавшийся голос Микки из темноты. – Кричать научилась. Только больше таких слов не говори. У меня аж уши покраснели. Кто учил тебя нашему языку? Я сам таких слов не знаю, миа.

Рена повернулась туда, где должен был остаться Деми. По её представлениям – лежащий на земле, избитый до черноты, потому что те звуки позади были страшные.

Но на земле лежало трое, и среди них Деми не было. Ещё там стояли друзья Микки: Рена видела их среди танцующих этим вечером. А Деми вдруг оказался рядом, взял девушку за плечи и прижал к себе.

– Не думай, что я с тобой помирился, Деми, - в темноте блеснули белоснежные зубы Микки. – Я только ради девочки. Знаешь ведь. Терпеть не могу, когда девочек обижают.

Но Деми пожал ему руку.

– Можешь не оправдываться, – сказал он.
– Довольно и того, что ты её выручил.

– Но слишком часто не приходи. Не хочу твою рожу видеть в нашем доме, – сказал Микки. – Андреа расстроилась из-за вас, теперь ночь спать не будет.

Поверженные хулиганы расползались прочь. Друзья Микки подпинывали их под зад, чтобы ползли быстрее. Рена всхлипнула и покрепче прижалась к груди Деми.

– Проваливайте, – сказал Микки. – Вам здесь не место!

– Тебе надо было сказать «идите с богом», – покряхтывая и постанывая, сказал Деми.

– «Проваливайте с богом» будет точнее, – хмыкнул Микки.

До дома Рена и Деми добрались уже без приключений. На сегодняшний день их уже было достаточно.

Только когда они вышли на свет, Рена увидела, что за ухом у Деми здоровенная ссадина от кастета, костяшки пальцев изрядно сбиты, а из носа течёт кровь. Сама она отделалась порванными чулками и сбитыми коленями, а это, пожалуй, были не слишком страшные отметины.

***

– Почему? – спросила Рена, смывая с головы Деми кровь.

– Что?

– Почему ты раб?

– Ну… это всего лишь последствия моего опрометчивого шага, – ответил парень.

Он сидел на табуретке в спальне, а Рена суетилась вокруг с миской и тряпкой. Иногда Деми тихонько шипел, когда его хозяйка слишком усердствовала.

– Видишь ли, я впервые в жизни решил попробовать жить честно! И что вышло? Твой папаша, уже одной ногой в могиле, воспользовался, видимо, твоим отсутствием дома, побежал играть с подозрительными личностями… слушай, он вообще в своём уме был? Выиграть вот это всё и меня в придачу, завещать тебе и помереть! Надо же такое учудить! Айййй, ты чего?

– Извини, что мало досталось, – сердито сказала Рена. – Конечно, он не собирался умирать. А в остальном почти правда: он был уже ужасно болен тогда. И я не знаю, зачем это всё… Но только ты мне не говори, что он был не в своём уме. Он умер… не безумным. Но ты не ответил. Ты босяк. Твоя бабушка – одна из тех, старых босяков узких улиц. Ты не можешь быть рабом, но ты раб. Даже если ты попал сюда, ты мог бы просто удрать в свой квартал и жить там.

– Я им чужой. Давно, со смерти мамы.

– Отчего она умерла?

– Заболела. К уличной пыли ходит только один доктор, ну так он не успел, - Рена услышала, как Деми тихонько фыркнул.

– Но почему ты им чужой? Как это случилось? Они за что-то выгнали тебя?

– Слишком много вопросов, миа! – поднял руки Деми.

Рена тут же вцепилась в одну из них:

– Надо промыть и обработать мазью!

Деми закатил глаза.

– Андреа меня выгнала. Меня и мою тётю. А Микки помогал. Его уже возвели в сан к тому времени, и я, сказать по чести, боялся, что он проклянёт меня…

– Микки – священник? – Рена вспомнила последние слова Деми, обращённые к Микки. – Не похож!

– Он не из братства Спасителя, - пожал плечами Котт. – Он служитель Баиги.

Рена про Баиги слышала, что говорится, краем уха – кажется, то было божество бродячего народа Ба, что давным-давно перестал существовать. Видимо, кровь Ба текла в жилах некоторых босяков, вот отчего они так любили свободу.

– Ну хорошо, - Рена посмотрела на собственные раны, – а теперь иди, мне надо заняться своими коленками. Жаль, что чулки испорчены!

– Тебе чуть жизнь не испортили, а ты чулки жалеешь, – сказал Деми. – Хочешь, я помогу тебе?

Рена пожала плечами. Расценив жест как согласие, Котт усадил девушку на кровать, встал на колени и принялся осторожно снимать рваные чулки, присохшие там, где выступила кровь. Ссадины оказались не такими уж и страшными, как можно было судить по боли. А прикосновения Деми были деликатными, даже нежными.

– Прости, - сказала Рена.

– М?

– Я назвала тебя рабом. При всех. Они ведь не знали? Думали, что ты сан?

– Не знаю, что они подумали, – ответил Котт, аккуратно промакивая влажной тряпкой ноги девушки, – но хуже, чем они уже думали обо мне, всё равно быть не может. Если и можно было пасть ниже пыли – я уже упал.

Его тёплые пальцы, придерживавшие правую ногу Рены, которую он обрабатывал, ласково погладили кожу под коленкой – щекотно и в то же время приятно. Девушка подумала, что, если он продолжит, она не будет против. И даже уже представила, что вот сейчас эти чуткие и ласковые пальцы пойдут выше, к бёдрам, потянутся к трусикам, осторожно отодвинут ткань в сторонку. Она прикрыла глаза и улыбнулась. Нет, она бы не стала на сей раз кричать «отвали» или ругаться на забытом всеми, кроме уличной пыли, языке.

Но Деми лишь нанёс мазь на колени Рены и поднялся с пола.

– Нам надо выспаться, – сказал он. – У нас сегодня опять, значит, был слишком весёлый денёк, да?

Рена удивлённо посмотрела на него и кивнула.

– Слишком весёлый, – нехотя согласилась она.

Уже на грани сна ей вспомнилось, что она хотела протереть пыль на раме портрета арана Моосса, но так и не сделала это. Не забыть бы завтра!

ГЛАВА 21