Борись за мою любовь

И они не от голода. Когда я успел так вляпаться? 

— И? — подначиваю её.

— И картошку фри, для девочек. И что-нибудь попить не забудь! 

Даша вообще в моём обществе стала более раскованна. Не пугается больше. Не дергается.

Это все оттого, что в разряд друзей меня перевела? Задела меня эта фраза. Потому что последнее время я думаю о ней совсем не как о друге. Это карма такая? Месть Вселенной?

Никогда не знаешь, когда прилетит ответный бумеранг. Я его вообще не ждал. И вот шандарахнуло в солнечное сплетение, так теперь отдышаться не могу и решить, что делать.

— Через тридцать минут привезут. Как думаешь, мы утолкаем их спать раньше двенадцати?

— Сомневаюсь. Можно? — кивает на место рядом со мной. 

Приподнимаю брови.

Дашка закатывает глаза и забирается рядом, поджав под себя ноги.

— Ты же чай планировала сделать? 

— Я что-то уже не хочу чай, — произносит, зевая. 

В машине, когда ехали туда и обратно, в сиденье больше не вжималась в страхе. Может, потому что в основном толкались в пробках? Или всё же доверять стала? 

Мне опять потрогать её хочется. Сидит рядом, руку протянуть, и вот она. Обнять и к себе прижать.

В бассейне как-то в тему получились объятия. Одни, вторые. В парке уже сторонилась, дистанцию держала. За руку пару раз поймал её. Ладони у неё всегда холодные. Это особенность такая? Согреть хочется… потискать.

Вытягивает ноги, пытаясь устроиться поудобнее и упирается ступнями в розовых носках мне в бедро. Тут же отдергивает их, будто ошпарилась. Быстро ловлю её за лодыжки и укладываю к себе на бедра, а потом уже думаю.

Перегнул, не перегнул? 

— Так удобно? — спрашиваю как дебил. 

— Да… — отвечает тихо. 

А я руки не убираю до тех пор, пока полностью не расслабляется и не забывает о том, в какой позе мы сидим. Или делает вид, что забыла.

Разговор у нас не клеится. Даша вертит в руках свой телефон в зеленом чехле в горошек, а потом откладывает в сторону и ещё какое-то время елозит. То руки на живот положит, то нос почешет.

Избегает смотреть мне в глаза. Никак не могу взгляд её поймать.

Приставать не буду. Этого боится? Не могу сказать, что мне не хочется. Но я всё понимаю.

У нас с ней теперь чисто “дружеские” отношения. Как же, блин, бесит!

Вообще, я ей благодарен, что не бросила меня один на один с девчонками, которые, кажется, устроили бой подушками за стенкой и, судя по звукам, не собираются ложиться спать. Мы их так достали в этом парке своей опекой, что они, как пришли, не вылезают из комнаты.

— Как насчет кино? — спрашиваю и, щ"eлкнув пультом, включаю телевизор. 

Тем временем второй рукой, поддеваю манжет спортивных штанов Даши, и просовываю большой палец внутрь, касаясь голой гладкой кожи. 

Рисую подушечками круги, пытаясь считать реакцию. Радуюсь, потому что она не дергается и не пытается отнять у меня свои ножки.

Продолжаю свои поглаживания и так увлекаюсь, что не сразу понимаю — она не ответила на мой вопрос.

Поворачиваю голову и хочу стонать в голос. Уснула. 

21

Кирилл

Утро начинается с запаха еды. Это удивляет и сбивает с толку — в этом доме готовлю только я. Оля умеет варить макароны, жарить яичницу. Салат порезать может и всякие бутерброды. Няня и тётка обычно не готовят у нас, а приносят с собой что-то уже сделанное.

Выбираюсь из спальника, который в итоге разложил около дивана, напротив телевизора, и оглядываюсь.

Вчера, когда Дашка уснула, я немного посидел рядом. Поглазел на неё спящую. Красивая она всё-таки. Косметикой почти не пользуется, брови тёмные, ресницы пушистые. Губы цвета спелой малины и фарфоровая светящаяся кожа. Волосы короткими прядями разметались по подушке и падали на лицо. Аккуратно встав, убрал их, и сердце защемило от воспоминаний. Как в лагере первый раз украл её поцелуй, вот у такой же спящей.

В этот раз делать этого не стал. Хотелось, не спорю. Наклониться и прижаться губами к её. Останавливало только то, что в этот раз я хочу всё сделать по-другому. И пока время переходить в нападение не пришло. Провёл костяшками по её щеке и накрыл пледом. Взгляд упал на телефон, зажатый в тонких пальчиках девушки. Забрал его и проверил, выключен ли звук. Убедившись, что стоит бесшумный, положил смартфон на стол, а сам вышел из комнаты укладывать спать наших разбойниц.

Плед аккуратно сложен на диване, а из кухни доносятся приглушённые голоса. Иду в ванную. Торможу около кухни и, подперев плечом дверной косяк, наблюдаю за происходящим исподлобья. Такой картины эта квартира ещё не видела. С Ульяной мы в основном встречались на её территории. Готовить она не любила, всегда угощала едой из ресторана и не скрывала этого. Раньше меня это не заботило.

— Блинчики просто объедение! — восклицает Оленька, сидя за столом, на своем месте у окна. — Научишь меня делать такие? 

— Конечно, в следующий раз, — отвечает Дашка и поворачивается к ней.

Чувствую, как она улыбается. Рядом с девочками будто выбирается из своей скорлупы и раскрывается. Становится мягче, дружелюбнее. Вот и сейчас нет в ней натянутости и напряжения. Ни в движениях, ни в голосе.

Уютная и домашняя в своих безразмерных серых штанах и широкой светлой футболке, скрывающих её почти болезненную худобу.

— А я сырники люблю и оладьи, — встревает Ал"eнка, намазывая на блины варенье.

— Тише, девочки, Кирилла разбудите, — шепчет Дашка, стоя ко мне спиной. — Всё-таки суббота, пусть поспит. Завтракайте. Мультики включить? 

В её руках жёлтая кухонная лопатка, которой она ловко что-то переворачивает на сковороде. Второй рукой, вытерев её о кухонное полотенце, берёт пульт от телевизора и, предварительно приглушив звук, ищет детские каналы.

Удивительным образом действует на меня присутствие девушки рядом. Хочется замедлиться и никуда не торопиться. Остаться в моменте. Вот она, Дашка — босая, с собранными в два хвостика волосами — тихо переговаривается с моей сестрой, не забывая уделять внимание своей. Будто всегда была здесь, на этой кухне. Будто для неё всё это устроено. Знает, в какой ящик залезть, ловко достает тарелки, включает чайник, насыпает кофе в турку, спросив у Оли, где он находится. Идеально вписалась.

Тихое чувство неведомого мне до этого счастья топит с ног до головы, а потом также внезапно откатывает. Я понимаю, времени потерянного много. Ошибок совершённых не исправить. Можно извиняться за них годами, пытаться что-то изменить, но память... память стереть не получится никогда.

Стоит только надеяться, что Даша реально простила меня за поступки, которые были в прошлом.

Алёна замечает меня первой и толкает локтем в бок сидящую рядом Олю.

Делаю знак девочкам, чтобы молчали. Они заговорщически стихают, приглядываясь и улыбаясь.