Борись за мою любовь

— Доверься мне, пожалуйста, — прошу, сам не знаю чего.

— Никогда. Ты всё испортил… — повторяет упрямо. — Ненавижу тебя. Ненавижу. 

Я знаю, родная. Я знаю.

Что же нам делать?

— Я без тебя отсюда не уйду, — сообщаю очевидное.

Опять толкается. Буйная какая.

— Я не собираюсь уходить. Здесь вечеринка, и я веселюсь! — Раскидывает руки в стороны и запрокидывает голову, собираясь покружиться. — Я так давно не веселилась! Вот так! Когда на всё наплевать! На тебя мне тоже плевать! 

— Ага, я так и понял. Поэтому ты напилась? 

Она мало весит, сомневаюсь, что выпила много. Но ведёт её знатно. И выяснять отношения дальше в таком её состоянии я не намерен. Вполне возможно, мы к чему-то и придём, а на утро она всё забудет. Или наоборот — натворит дел, о которых будет потом сожалеть. Это нам не нужно.

— Не твоё дело! — Опять капризные нотки в голосе, которые заставляют меня улыбнуться.

Отпускаю её ненадолго, спрыгивая на землю, и протягиваю руки. 

— Давай спускайся.

Фыркает, но всё же подходит к краю стола, и я , подхватив её за талию, спускаю к себе.

Тут же крепко обнимаю, зарываясь лицом в волосы. Жду, когда обнимет в ответ и начнет оттаивать. Она колючая, капризная, вредная сейчас, но я знаю, что там внутри, под этой маской, сидит моя нежная и добрая Дашка. Нужно лишь время, открыть её для меня.

— Не хочу тебя касаться.

В противоречие своих же слов сплетает руки у меня на спине и утыкается лицом в моё плечо. Покачиваю нас в такт медленной песне, давая ей время. Пусть привыкает. К моим рукам, губам, телу. Я собираюсь быть рядом, сколько позволит. Станет прогонять — вернусь. Будет обижать — не поведусь. Ей тяжело, я её понимаю. Но хочу подарить ей облегчение. Забрать часть её боли себе. Не буду ни о чем спрашивать, достаточно того, что уже знаю.

— Потанцуем? — спрашиваю у её макушки. 

— Нет, — ворчит этот колючий ёжик и отстраняется.

Огромных усилий стоит держаться от неё на расстоянии. Она шмыгает покрасневшим носом и приваливается к моему боку обратно, рассматривая свои ноги. 

— Спать хочешь?

— Не знаю. 

— Домой поедем? Где ты сейчас живёшь?

— Не хочу домой. 

— Ладно, — я улыбаюсь, потому что она забавно хмурится, пытаясь откинуть волосы с лица. — Сейчас решим этот вопрос.

Оглядываюсь по сторонам, пытаясь отыскать в толпе знакомый светлый затылок Кузнецова. Нам с Дашкой нужна комната. В их огромном доме должна найтись свободная спальня, где нам никто не помешает. До утра ещё далеко, а я меньше всего хочу, чтобы она опять нервничала из-за ночной дороги. Тем более не знаю, сколько она выпила и как будет себя чувствовать по пути.

Везти к себе? Чтобы поутру опять получить по лицу от протрезвевшей Даши? Мы ещё не до конца всё выяснили.

Комнату мы находим с помощью Ивановой. Она посылает мне предупреждающие грозные взгляды, но мне по фигу, что она там думает. Захлопываю перед носом рыжей дверь и поворачиваю замок.

— Только попробуй её обидеть! — кричит с той стороны.

Дашка успевает опять ускользнуть от меня, в спальне её нет. Врубаю свет и оглядываюсь. Не под кровать же она залезла?

Оказывается, здесь есть собственная ванная, где я и нахожу Засимову. Она тщательно чистит пальцем зубы и умывается. Наблюдаю за этими манипуляциями, привалившись к дверному косяку. Отмечая, что зубной щетки у неё здесь нет, значит, живет не у Кузнецовых. Взгляд сам стекает к её круглой заднице, обтянутой джинсой. Обычно она ходит в широких балахонах, под которыми ни черта не разглядеть.

Молча стреляет на меня глазами через плечо и, поймав за разглядыванием, понятливо хмыкает.

— Ты теперь везде будешь за мной ходить? — спрашивает, протискиваясь мимо меня в комнату, после того, как прополоскала рот.

Наши тела соприкасаются всего на секунду, а реакция на близость уже ударяет мне в голову.

— Планирую, — отвечаю хрипло. 

Немного ошалело наблюдаю, как Дашка, не стесняясь, начинает раздеваться. Мои брови ползут вверх, когда она медленно расст"eгивает джинсы, смотря прямо на меня, и стаскивает их со своих ног, повернувшись ко мне боком. Провокационно. Не двигаюсь. Потому что хочу, чтобы доверяла мне. Если трону её сейчас, о доверии между нами можно будет забыть. Аккуратно складывает вещи на кресле. Немного медлит, вижу, как алеют её щеки, и снимает футболку. Та стремительно улетает к джинсам. Как и моё висящее на ниточке самообладание.

Успеваю оценить её белье и фигуру с торчащими бедренными косточками и полушариями груди, скрытыми за тонким чёрным кружевом, прежде чем она юркает под одеяло. Накрывается им с головой, исчезая с моих глаз.

Провожу ладонью по лицу и выключаю верхний свет в комнате, оставляя его только в ванной.

Ложусь на свою половину кровати поверх одеяла, не раздеваясь. Забросив руки за голову, несколько минут безуспешно пытаюсь прогнать образ девушки, которая лежит на расстоянии вытянутой руки в трусах и лифчике, укрытая лишь тонким слоем ткани. 

— Ты мне не друг, Морозов, — ворчит оттуда. 

— Я знаю, — устало выдыхаю, а потом обнимаю её со спины, не получив никакого сопротивления.

***

 Комнату медленно заполняют светлые тени, прогоняя ночной сумрак. Слежу за тем, как по стене ползёт первый рассветный луч. Вместе с ним врывается в открытое окно свежий воздух. Холодный.

Шевелиться и вставать, чтобы закрыть окно, нет никакого желания. Дашка тепло укутана в одеяло, из которого торчат только её лицо и волосы, разметавшиеся темными прядями по подушке. Она дышит глубоко и размеренно, почти не ворочается. Длинные ресницы подрагивают, губы слегка приоткрыты. Мне опять хочется её поцеловать. В который раз она засыпает рядом со мной. Выглядит беззащитной и хрупкой. Очень красивой. Нежной. Веду пальцами по её скуле, спускаюсь к подбородку, трогаю губы. Она размыкает их и тихо выдыхает. Морщит курносый нос и забавно отмахивается от меня, словно от назойливой мухи.

Сердце распирают незнакомые ощущения. Боюсь браться их анализировать, потому что страшно признаться самому себе, насколько сильно я влип.

В моей жизни были девушки, но никто и никогда не вызывал во мне такого диссонанса чувств, как Даша Засимова. От ненависти до безразличия. От похоти до щемящей нежности. От равнодушия до... 

— Кир, рука затекла, — шепчет Дашка и, брыкаясь, пытается выползти из-под меня.

Не заметил, как опять сгр"eб её в охапку и уснул, уткнувшись носом в волосы. 

Помнит, с кем вчера в кровать легла, это уже хорошо. Я предполагал, что утром могут возникнуть некоторые вопросы.

— Выспалась? — шепчу ей на ушко, не спеша выпускать из объятий.

— Угу. Отпусти... пожалуйста. 

Откатываюсь в сторону, прикрыв рукой лицо. Шторы вчера никто из нас и не подумал закрыть, поэтому утреннее июньское солнце, которым я восторгался на рассвете, шпарит прямо в глаза.

— Ты куда? — спрашиваю, услышав топот босых ног по полу. 

Быстрый топот. Почти бег.