Борись за мою любовь

Не знаю, нужен ли повод его семейке. Они с Ивановой постоянно на кураже, несмотря на то, что по будням Лёха заядлый бизнесмен. А сегодня суббота.

Хреновое предстоит лето, если на мне сейчас вместо майки надета кожаная куртка.

Допиваю энергетик и захожу внутрь двора. 

По ушам бьют басы и девчачий визг. Народу — не протолкнуться, и это только на улице. Быстро осматриваюсь. 

— Здорово! — Незнакомый парень су"eт мне в руки стеклянную тёмную бутылку и дружески похлопывает по спине. 

— Спасибо, — благодарю, не собираясь из неё пить.

На подобном мероприятии я не был давно. Да и осталось это в прошлом.

Моя цель сегодня не в употреблении алкоголя или других веществ. 

Моя цель отплясывает на столе посреди зеленой лужайки у дома Кузнецовых. В широкой футболке и обтягивающих джинсах.

Ставлю нетронутую бутылку на ближайшую горизонтальную поверхность и, уворачиваясь от танцующих людей, двигаюсь к Даше. 

Попалась, птичка. Никуда ты от меня больше не денешься. 

Не успею дойти до неё, как врезаюсь в рыжую Иванову. Она пошатывается и хватается за моё плечо, чтобы не упасть.

 — Ого, какие люди! — взвизгивает Машка. — Не помню, чтобы приглашала тебя.

— Вместо тебя это сделал твой муж, — говорю спокойно, отходя на шаг.

Она, по обыкновению, трезва как стекло, потягивает какой-то пахнущий клубникой и мятой коктейль в большом стакане. Мазнув по ней взглядом, возвращаюсь к Засимовой. 

Её глаза закрыты, она покачивается из стороны в сторону под музыку, виляя бедрами, на губах растянулась блаженная улыбка. Внутри зарождается раздражение. Веселится, значит?

Делаю шаг вперёд, собираясь сдернуть её с этого стола, завалить себе на плечо и запихать в машину. Отвезу её к себе домой и утром поговорим. Можем, конечно, начать разговаривать и сейчас. Не уверен, что это хорошо закончится. 

— Смузи? — Перед глазами маячит прозрачный стакан, наполненный розовой жижей.

— Не сейчас, Маш.

— Отвали от неё, Морозов, — неожиданно серьёзно произносит девушка.

— Тебя забыл спросить, — перевожу на неё взгляд, на миг переставая таращиться на Дашу.

На стол забирается какой-то парень и кладет руки ей на талию. Сжимаю кулаки. В подсознании я уже присвоил её себе. Знаю, так нельзя, но чувствую именно так. Она может послать меня ещё десятки раз и сказать, что всё происходящее неправильно, я докажу ей обратное. Нет ничего более правильнго в этом мире, чем я и Даша. Жаль, что это дошло до меня только сейчас.

Озарило бы немного раньше, и мы не потратили бы хренову тучу времени. Я бы не наделал ошибок, заставляющих меня сейчас стоять здесь и смотреть издалека, как её лапает другой парень. Она бы не улетела от меня за тысячи километров и не встретила своего немца. Я бы не разбил ей сердце. Опять.

— Я серьезно, отвали от неё. Она собиралась за него замуж. Думаешь, твои поцелуи смогут стереть то, что у неё вот здесь? — Иванова прикладывает свою ладонь к левой груди и смотрит мне в глаза, не мигая. 

Может быть, я и послушал бы того, кто понимает в чувствах больше моего. Но точно это была бы не Машка.

— Смогли же деньги Кузнецова стереть то, что было у тебя вот здесь. — Зеркалю её жест. 

Не дожидаясь ответа, оставляю её, упираюсь руками и подтягиваюсь на стол. Грубо отталкиваю парня от Дашки, игнорируя его вопли, и разворачиваю её к себе лицом.

Она распахивает глаза и смотрит мутным взглядом, от которого чувство вины топит меня с головы до ног.

— Кирилл… — шепчут её губы, а руки ложатся кольцом мне на шею. — Ты пришёл, чтобы поцеловать меня ещё раз? Сделаешь это прямо сейчас? Тебе ведь не первый раз притворяться. Притворись ещё раз. 

23

Кирилл

— Пожалуйста. Поцелуй меня. 

Дашка прижимается ко мне ближе. Льн"eт всем телом. В глаза заглядывает и быстро облизывает свои малиновые губы. Её язычок мелькает и скрывается во рту, маня за собой. Наклоняюсь, и наши дыхания перемешиваются. У меня опять сбиваются все настройки. Потому что она рядом. Горячая, живая, родная. Моя вселенная в какой-то момент сузилась до карих глаз этой девушки. Теперь мой центр около неё. И я хочу её поцеловать. Очень. Так, что звенит в ушах и сохнет во рту.

— Ты пьяная. Я не буду этого делать, — говорю твёрдо и отстраняюсь.

В следующий раз всё будет не так. Я же понимаю, почему она так себя ведёт. Злится. На меня, на себя... на него.

— Ну и дурак, — капризно надувает губы и пытается ударить меня, нетвердо стоя на ногах. 

Стол под нами жалобно скрипит и пошатывается. Я держу Дашу крепко, стискивая одной рукой талию, второй переплетая наши пальцы. Не даю свалиться вниз и утянуть меня за собой. Отношения хотел бы выяснять, стоя твердо на земле, поэтому нам нужно спускаться с этой импровизированной сцены, где мы у всех на виду. 

— Это разовое предложение! Отпусти меня! Не трогай! Ты всё такой же! — кричит Засимова, привлекая к нам внимание невольных свидетелей. 

Иванова со своим смузи уже спешит на подмогу. Кто-то достаёт телефон из кармана, блин, только ролика на ютубе нам не хватало. 

— Ты думаешь, я буду спрашивать у тебя разрешение? И твои запреты меня остановят? — рычу и встряхиваю Дашу как куклу, чтобы в себя пришла хоть на мгновение. 

Вглядываюсь в её лицо. 

Она накрасилась. Ярко. Это её не портит, но делает какой-то другой. Незнакомой. Не моей Дашкой, которую я знаю с её двенадцати лет. Летом от солнца у неё выступают веснушки на носу, и я хочу их увидеть. Вместо этого разглядываю россыпь блесток у неё на скулах. Выросла девочка и давно не моя.

— Ты всё испортил… — Трепыхается, но прекращает вырываться и поднимает на меня сверкающие глаза. — Как ты мог? Я думала… — Её губы начинают дрожать. — Ты мне друг. Стал... опять! Мне так нужен друг! Кирилл… 

Её слова бьют меня в самое сердце. Какой я, на хрен, друг? Этого недостаточно. Ни мне, ни, надеюсь, ей. Потому что она меня любила, и мне нужно вернуть её любовь. Ошибкой было отпустить её три года назад. Ошибкой было опустить руки и перестать бороться с собственными демонами. Ошибкой было исчезнуть из её жизни.

— Я всё исправлю. — Мой голос понижается до ш"eпота, чтобы слышала только она. Это только для неё. — Дай мне шанс. Просто один гребаный шанс.

Мотает головой, и я вижу, как по её щекам начинают бежать слёзы. Стираю мокрые дорожки пальцами, обхватив её лицо ладонями. Не хочу, чтобы она плакала. Пусть вообще забудет, как это делается. Её лицу так идёт улыбка. У неё потрясающий смех и звонкий голос, когда она радуется даже мелочам. Я не хочу, чтобы она грустила. И причиной этой грусти тоже быть не хочу.