Босс для Ледышки

Мама хлопотала на кухне, доставая из холодильника всё подряд, и скоро на кухонном столе не осталось свободного места.

Я тайком отирала лицо, изо всех сил держась, чтобы не разрыдаться по новой оттого, что не могла сейчас, как и полагалось, с аппетитом накинуться на мамины блюда и поблагодарить Вселенную за то, что она у меня есть. Мама моя, мамочка, мамулечка…

И подарки я им с Гошкой так и не купила. Няньчусь тут со своими сердечными ранами, когда они здесь… сами…

— Женечка…

Провалившись в свои мысли, я и не заметила, как мама перестала вдруг суетиться и опустилась на стул рядом со мной.

— Всё в порядке, ма… Я… так, что-то накатило. Это всё из-за перелёта и…

— Женя. Жень. А ну, взгляни на меня.

Я невольно затаила дыхание, но послушно подняла на неё взгляд. Родные серые глаза смотрели на меня внимательно, едва ли не строго.

— Тебя будто… ранили.

— Мам…

— Ты меня не жалей. Не надо. Ты что же в себе такое-то горе носишь? На тебя смотреть страшно. Женя, это твой начальник? Он что-нибудь с тобой…

— Нет! Нет-нет. Нет, мам, нет, — я замотала головой так, что она у меня закружилась. — Ты что, даже не смей такого думать. Он ничего мне… нет. Я тебе клянусь, он ни в чём не виноват. Это просто я дура.

Я хотела сказать что-то ещё, но мысли спутались и оборвались. Проклятущие слёзы подступали к горлу. Я пыталась вдохнуть, но пока не получалось.

— Ой, Женечка… — и по тону изученного вдоль и поперёк маминого голоса я сообразила, что она всё поняла без слов. — Ой, девочка моя…

Я снова помотала головой, на этот раз осторожнее:

— Н-не надо. Это… это пройдёт. Я обещаю. Ты только… не волнуйся. И дай мне время, хорошо?

— Женечка, — только и шептал мама.

— Всё хорошо… После Сергея мне уже ничего не страшно.

Но мои жалкие попытки её приободрить никакого эффекта не возымели. Потому что я и сама не верила в то, что говорила.

Я только одного понять не могла: как же это возможно, чтобы всего несколько дней рядом с этим человеком могли стать для меня ценнее, чем всё, что было до, и всё, что будет после? Как они могли стать для меня таким величайшим сокровищем, что потеря его теперь казалась мне самой большой потерей в моей жизни?

И когда, через сколько лет я смогу действительно почувствовать, что мне стало легче?..

А от понимания, что теперь и самый родной мне человек делит со мной эту боль, становилось ещё хуже. Хоть бы Гошка поскорее со своих гулянок вернулся и разбавил своими шутками это уныние…

Я тихонько вздохнула, отёрла глаза.

— Мам, я пойду пройдусь. Нет сил сейчас сидеть в четырёх стенах.

У меня ещё было время всё исправить. Прогуляться до торгового центра и купить им что-нибудь, чтобы подарить на близящееся Рождество. Только бы чем-то себя занять, иначе я с ума сойду.

— Женя, я не думаю, что стоит… в таком-то состоянии.

— Иду, чтобы от него избавиться. А так я и правда чокнусь. Пройдусь недалеко. Мне нужно. У нас там гель для душа заканчивается. В магазин загляну. Ты мне только дай старый Гошкин телефон, а то я свой… я свой там забыла.

Я и сама не заметила, как добрела до торгового комплекса на улице неподалёку от Ольгиного дома, и поэтому, наверное, не сильно удивилась, когда через полчаса хождений по нарядно украшенным, но полупустым этажам попала прямиком ей в объятия.

— Женька! — верещала Ольга, тиская меня, будто мы с ней не виделись чёрт знает сколько. — Ты как тут вообще? Ты вернулась? Ты почему не позвонила?

И я хотела, боже, как я хотела подхватить её настроение, рассмеяться, пусть даже сквозь слёзы. И рассказать, как мне не хватало её солнечного задора, её совета. А вместо этого лицо у меня страшно скукожилось, и я, разревевшись, ткнулась носом в её меховой воротник.

— Так, — мгновенно сориентировалась подруга. — А ну-ка, дорогая, пойдём. Пойдём со мной.

Глава 37

Когда Катины пальцы расправились с верхними пуговицами блузки, Андрей усмехнулся и покачал головой:

— Что ж так дёшево, Кать? Я, конечно, понимаю, весь мой вид прозрачно намекает на то, что я на пределе, но ты тут уж точно ничем не поможешь.

Она застыла всего в шаге от него, будто взвешивала каждое произнесённое им слово:

— Уверен?

— Ну ладно, покривил душой. Есть один способ. Ты меня избавишь от этого спектакля, и я вернусь к той, которая поможет.

Катины глаза хищно прищурились, она поколебалась всего пару секунд, а потом лишь пожала плечами, отступила и вернулась к столу.

— Ну, попробовать стоило, — она даже не стала застёгивать пуговицы на блузке, полезла в коробочку и, вынув из ушей свои серьги, стала примерять его подарок.

А потом события стали нарастать, как чудовищный снежный ком, стремительно превращая его жизнь в кромешный ад. У него зазвонил телефон — старший менеджер «Снежного рая» буквально умолял Андрея «принять объект», будто он вдруг стал почётным гостем на открытии какого-то новостроя.

Наверное, Катерина была права, их всех там основательно напугали вызванные непогодой накладки в работе комплекса. Андрей вышел из гостевой, не оборачиваясь, и едва успел просигналить Жене, что его одолели обстоятельства. Она кивнула ему в ответ, и у него странно кольнуло в сердце, когда в окружении донимавших его сотрудников «Снежного рая» он вышагнул за порог. Жаль, из-за поднявшейся шумихи не удалось сообразить, что, возможно, это было предчувствием…

Катя в несвойственном ей приступе доброты заверила, что передаст Жене всё, чего не удалось ему из-за чёртова телефонного звонка.

Спустя целую вечность Андрею удалось отцепить их всех от себя, пообещав, что он не собирается никуда на них жаловаться. Впрочем, в ситуации был и плюс: он не сходя с места договорился об отъезде, заверив, что как минимум два человека из коттеджа съезжают, но нет, это никоим образом не связано с уровнем сервиса. Личные обстоятельства.

Для того, чтобы снова почувствовать себя в раю, ему совершенно необязательно было очутиться в каком-то особом месте. Теперь его раем был один конкретный человек.