Бой с тенью

— Системой переходов управляет Коро, — пояснил он, справившись с очередным приступом странной паники. — Кибермозг.

— Все ворота объединены в систему? — уточнил Соловьев.

— Да.

— А что входит в нее дополнительно?

— Несколько убежищ и складов.

— Складов с оружием?

— И оборудованием.

— Где расположены склады?

— Я знаю только адрес нашего. Это в северной части города. Ангар на территории бывшей военной базы.

— Ну, хоть что-то, — пробормотал Сноровский. — А как там с охраной?

— Шесть воинов и матрофин…

— Мат… чего?

— Лейтенант, — пояснил келл.

— Так, это еще семеро. — Иван Павлович взглянул на недавно присоединившегося к допросу Бондаря: — Тима…

— Я понял, — командир «тунгусов» кивнул.

— Осталось девять.

— Это персонал, — подсказал пленный. — Наблюдатели, информаторы.

— Шпионы, — перевел Сноровский. — И где они шпионят?

— Я не знаю, — казалось, что солдат говорит искренне. — Персонал подчиняется непосредственно матронарму.

— Дай угадаю, — Иван Павлович наморщил лоб. — Генералу, который командует всем местным армом?

— Точно, — техник кивнул. — Его штаб здесь, в городе.

— Так, значит, эти ворота были штабными, главными?

— Все переходы равнозначны, — возразил пленник, — просто этот ближе других к штабу. Арм расквартирован по тридцати городам, если пользоваться вашим административным делением, — по всему федеральному округу.

— Заслужил телевизор в камеру, — одобрительно сказал Сноровский. — Давай зарабатывай усиленное питание.

— Есть еще и внештатные базы, не подключенные к системе, с ними связь осуществляется через курьеров.

— Вот! — Иван Павлович поднял указательный палец и обернулся к Соловьеву: — Вот тебе белка, и вот тебе свисток!

— А ближайшие ворота?

— Я знаю только их системные позывные, — техник развел руками. — Точных координат не было даже у командира отряда. Возможно, они известны матронарму, но никто из солдат его не видел. Мы даже не знаем, как он выглядит, а тем более, где живет.

— Конспираторы, — Сноровский усмехнулся. — Придется побеседовать с «персоналом». Знаешь кого-нибудь?

— Один раз видел… курьера. Но имени его не знаю.

— Фоторобота составить… — наклонившись к Сноровскому, негромко подсказал Бондарь.

Иван Павлович кивнул и посмотрел на Андрея. Тот и без напоминаний уже минуту неотрывно следил за взглядом пленника. Закончив свои наблюдения, он поднялся и вышел в коридор.

— Феликс? — спросил Сноровский, присоединяясь к Андрею.

— Нет, — Соловьев потер виски. — Устал я, Иван Павлович. Как в тумане все. Но курьера я уже видел. На банкете, а после — на улице. Это он потерял диск.

— Разошлем портрет, поймаем, а через него выйдем и на матронарма, — вывел Сноровский.

— Проще допросить Феликса.

— Насчет Сошникова я тебе уже объяснял. Без доказательств его не взять, а прямых улик у нас нет, и свидетель указал не на него, а на этого курьера-марафонца. Ладно, феномен, отдыхай до завтра, а то ты уже бледный, как стенка.

— Плохо мне что-то, Иван Павлович… После похорон такое ощущение осталось… — Андрей огорченно покачал головой. — Никогда не прощу себе этого дурацкого опоздания.

— Ты хотел сказать, не простишь мне? — Иван Павлович вздохнул: — А может, так оно и лучше?

Соловьев бросил на него унылый взгляд и пошел к лестнице, ведущей в жилой блок…

* * *

Следующее утро выдалось серым и ненастным. Холодный ночной дождь сбил с веток последние листья и наполнил все углубления ландшафта влагой.

Андрей натянул военный свитер и с опаской выглянул в окно. Двор был пуст. Служащие «загородного домика» в такую погоду предпочитали находить занятия внутри помещений. Не смущала промозглая сырость только «тунгусов». Они, в строгом соответствии с расписанием, совершали пробежку. Соловьев проводил взглядом их мерно топающий строй и зевнул. Подъем в Управлении объявляли слишком рано. Андрей взглянул на часы и скривился. Половина восьмого. В столовой на линии раздачи уже наверняка курились густым паром бачки с овсянкой и сковороды с яичницей… Мысль о завтраке придала Соловьеву заряд бодрости. Он, не глядя в зеркало, пригладил непослушные после сна волосы и вышел из комнаты.

— А, черт! — неожиданно донеслось откуда-то справа.

Андрей вздрогнул и обернулся.

Прямо в лицо ему смотрел бездонный зрачок пистолета.

— Андрей Васильевич? — человек с пистолетом опешил. — Извините.

Парень покраснел и торопливо спрятал оружие обратно в кобуру. Когда шок от такого приветствия прошел, Соловьев наконец узнал в нем того самого охранника, который накануне отличился снайперской стрельбой.

— Вы это зачем? — растерянно спросил Андрей.

— Простите, ради бога! Обознался! Иду по коридору, вдруг из комнаты выходит келл, ну тот, которого я вчера… А потом вижу — вы. Затмение нашло, наверное. Может, мне к доктору обратиться? Он капель каких-нибудь пропишет…

— Да нет, все нормально, — Соловьев невольно ощупал свое лицо. — Просто возьмите выходной.

— Да, да, так и сделаю, — заверил охранник, — прямо сейчас к начальнику смены схожу… и к доктору загляну…

Андрей проводил его взглядом и вернулся в комнату. Старое зеркало в потертой раме не слишком гармонировало с интерьером недавно отремонтированной комнаты, но функции свои выполняло исправно. Соловьев включил свет и приблизил лицо к его гладкой поверхности. Сначала ничего необычного он не заметил. Слегка отекшие после сна веки, покрасневшие, запавшие глаза. Узкий подбородок, сросшиеся брови, массивный нос, уши…

Андрей отпрянул от зеркала, и видение исчезло. Теперь из серебряно-стеклянных глубин на Соловьева смотрел обычный человек, но все равно себя в нем Андрей узнавал с трудом. Прошло несколько секунд, и он едва сдержался, чтобы не ударить по зеркалу кулаком. Тип в нем был просто отвратителен. Он был почти копией… того убийцы… Призрака! Соловьев на всякий случай отошел на шаг назад. Одновременно в зазеркалье углубился и новый двойник. Теперь он был очень похож на Бориса. По печальному лицу друга промелькнула тень, и оно начало неуловимо меняться. Вытянулся нос, вокруг рта пролегли глубокие складки, лоб стал выше, а линия роста волос отодвинулась за пределы видимости. Андрей даже не успел присвоить новой маске имя, как она сменилась. Теперь из зеркала на него смотрел Феликс. Соловьев попытался представить себе Бориса, и Сошников исчез. Лицо Андрея вновь трансформировалось в лицо погибшего друга.

— Чертовщина, — пробормотал Соловьев, ощупывая лоб и скулы.

Кожа была какой-то слишком подвижной и эластичной, а мышцы, наоборот, напряжены. Андрей снова приблизился к зеркалу и понял, что все метаморфозы не имеют почти никакой мистической подоплеки. Смена «масок» была заслугой лицевой мускулатуры. Что заставляло ее реагировать именно таким образом — оставалось под вопросом, но объяснимость ситуации успокаивала.

— Я Соловьев! — приказал самому себе Андрей и представил свою обычную физиономию.