Боярышня Евдокия 4

Весь обратный путь Дуня думала, как сделать так, чтобы хороший поступок не обернулся бедой для воёв.

Подъезжая к знакомому постоялому двору, чтобы наскоро перекусить, привести себя в порядок, боярышня подозвала к себе старшего.

— Кузьмич!

Воин остановил коня и когда сани боярышни поравнялись с ним, поехал рядом. Потесненный Юрята зыркнул глазами, но отвоёвывать своё место обратно не стал.

— Кузьмич, — начала Дуня, понимая, что о трофее надо бы говорить приватно, но тянуть с этим ещё хуже.

Того же Юряту Гусева ни за что не спровадишь отсюда, а постоялый двор приближается,и Оболенская обязательно пойдет на обострение ситуации. Она отогрелась, воспрянула духом, и как все больше переживает о будущем, нежели о прошлом.

— Я вот о чём, — замялась Евдокия, подбирая простые слова в сложной ситуации, — боярышня везла дары князю…

В этот момент в воздухе повисло напряжение, и все замедлили ход. Дуне пришлось повысить голос, чтобы её слышали остальные воины.

— …Так вот Кузьмич, ты можешь сделать всё как положено и передав нашему князю его долю, поделить остатнее.

Кто-то из воёв одобрительно кивнул, но остальные ждали к чему ведет боярышня.

— Но я советую тебе… всем вам… как можно скорее слать гонца к князю с докладом о случившемся. Князь должен знать, что людоловы пришли к нам со стороны Литвы, напали на караван боярышни, разорили хутор и деревню. Бумаг при них не было и личности неизвестны.

— Как же неизвестны… — хмуро поправил ее старший, — кричали, что они паны и грозили всяческими карами.

Евдокия посмотрела на Юряту и тот согласно кивнул, а после добавил:

— Один точно паном был и не раз у нас бывал.

— Думаю, что узнал ты его после боя, а до этого распознать в татях знатного человека никто бы не смог, — многозначительно глядя в глаза Юряты, жестко произнесла Евдокия. — Так вот, — она вновь обратилась к старшему, — князю доложишь о случившемся и о том, что мы спасли боярышню. И обязательно спроси совета у князя, как поступить с отбитым у пана-разбойника добром.

Дуне в этот момент показалось, что вои испепелят ее негодующе-разочарованными взглядами, а из чужих только Юрята с насмешливым удивлением смотрел на неё. А ведь он тоже вправе был надеяться на трофейную долю, но быстрее других служивых сообразил, что дорого им встанет распоряжаться добром, предназначенным брату князю и ссориться с Лыко-Оболенским [2] . Отец боярышни Еленки был известен своей жадностью и мстительностью.

2

Иван Владимирович Оболенский по прозвищу Лыко  — князь, военный и государственный деятель. В моей книге он посылает дочь к Юрию Васильевичу. На самом деле правдой было то, что он притеснял, грабил своих крестьян и князь велел доставить его на правеж. Оболенский побежал к брату князя Андрею прятаться и спровоцировал серьёзный конфликт между братьями. Впоследствии своим умом (или связями) сумел вернуть доверие князя и продолжил ему служить, исполняя важные поручения. Я не постеснялась использовать этого исторического персонажа в негативном ключе — заслужил.

Григорий со своими и Гаврила с дядькой немного оттеснили излишне прижавшихся к саням Евдокии служивых, но тягостное молчание прервал старший отряда :

— Твоя правда, боярышня, — склонив голову, со вздохом признал он. — Благодарствую за совет.

Евдокия внимательно посмотрела на него, стараясь убедиться, что Кузьмич действительно понял, что столь богатый трофей выйдет ему и его воям боком. Но вроде бы за прошедшую ночь он сумел перебороть свою радость от поживы и уже думал, как обратить трофей в деньги, а значит, должен был понять первую проблему : получить хорошую цену ему будет сложно. А она подсказала ему, что на этом проблемы только начинаются.

— Сейчас въедем во двор, — продолжила говорить Евдокия, — так ты с воями опиши в грамотке взятое в бою, чтобы князь понимал, о чём идет речь. Коли он сочтет приготовленные Оболенскими подарки его брату пустыми, то не о чем беспокоиться, но если есть важные реликвии, ценные иконы, рукописные книги, церковная утварь или золотые чаши, то пусть князь решает, что с этим делать, а ты сторожи.

— Что же, мы зря рисковали? — не сдержался один из воев Кузьмича.

— Ничего не зря, — ответила ему Евдокия. — Князь не оставит без внимания спасение боярышни Елены, как и то, что был уничтожен вражеский отряд на нашей земле. Так же думаю, князь оценит, что Кузьмич спросил совета. А ещё сам Оболенский должен передать какую-никакую благодарность за то, что не дали свершиться бесчестию. И не забывайте, что у вас остаётся добро взятое с самих татей.

Кузьмич хмыкнул и криво улыбнулся. Ничего ценного у нищего пана не было. Разве что его оружие, да кони, но особого прибытка с них не будет. Если только прямо сейчас их продать хозяину постоялого двора, чтобы не было лишних трат в дороге.

— Евдокия Вячеславна, коли мы тут застрянем с этим добром, дожидаясь ответа на послание, то как же наше задание… Эх, — старший с досадой махнул рукой, оглядываясь на тащившийся позади караван Оболенской. — Да ещё боярышня на нас зыркает, как на врагов.

— Кузьмич, в Дмитров тороплюсь я, а не ты. Так что день-другой у тебя есть. А потом смотри, как пасмурно! Если будет оттепель, то мне и негоциантам придётся задержаться в Дмитрове до новых морозов и твоя задержка станет незаметной.

— Благодарствую, боярышня, что стараешься помочь, — искренне произнес воин и посмотрев на небо, потом на снег, повторил её слова: — Да уж, теплеет.

— Негоциантам на груженых санях в оттепель нет смысла ехать, так что неделька у тебя есть. Но уверена, что гонец уже завтра с ответом от нашего князя приедет.

— Евдокия Вячеславна, не могла бы ты написать Еремею Профычу, из-за чего у нас задержка в пути вышла. Мой гонец сразу ему весточку передаст, а дальше уж боярин поспособствует к князю побыстрее попасть.

— Так и сделаем, — согласилась Дуня, понимая, что дед точно проследит, чтобы гонец без задержки попал к князю. — Тогда поторапливаемся, чтобы наш вестник сегодня же до Москвы добрался.

Хозяин постоялого двора с любопытством оглядывал въезжающий в его владения длинный караван и выкрикивал распоряжения своим работникам. Их у него оказалось немало и во дворе поднялась суета. Дуня поспешила внутрь, чтобы первой получить все необходимые удобства и написать письмецо.

Уже входя в дом, она услышала, как Еленка требует вернуть ей её наряды, чтобы переодеться. Евдокия оглянулась и увидела, как женщины Оболенской наступают на перегораживающему им дорогу воина, а боярышня кричит, что все за всё ответят сполна.

Кому именно она угрожала, было не ясно, но шума было много. Гришка, глядя на всё это, ржал ; Юрята был заинтересован, и похоже, даже восхищался устраивающей хаос Еленкой, а Гавриле не нравилось происходящее. Заметив её взгляд, он смутился и подошёл к ней.

— Не любишь шум? — спросила она.

— Пустое это всё, — он кивнул в сторону начинающейся свары. — Ты правильно рассудила, а от них — он кивнул в сторону женщин и противостоящих им воев, — ничего не зависит. Боярышне Лыко-Оболенской надо бы сейчас писать отцу и ждать распоряжений, а не лаять на тех, кто спас ее.

Дуня с уважением посмотрела на парня. Она запомнила его несмышлёнышем, а сейчас он рассуждал, как… Евдокии хотелось сказать, что Гаврила заметно повзрослел, но ее взгляд зацепился за старшего княжьим отрядом и то, как он терял время, разжевывая ситуацию с трофеем своим воям, добиваясь их одобрения. У всех у них уже наполовину седые бороды, а дальше своего носа не видят, хотя она им только что во всеуслышание объяснила вред от доставшегося трофея. Кузьмичу приходится повторять ее слова, убеждать упертых и непонятливых. Похоже, что самостоятельно распоряжаться добычей ему невмочно. Так что Гаврила поумнее взрослых воёв будет и ей было приятно понять это.