Боярышня Евдокия 4

Вернувшись в светёлку и проверив подготовленные для вручения дары, боярышня взялась вычесывать кота. Даринка же убежала собирать местные сплетни. Вскоре прибежала челядинка, чтобы передать приглашение к князю.

Даринка ещё не вернулась и пришлось звать на помощь местных слуг, чтобы помогли донести подарки до княжеских палат. Там Евдокию дожидался брат с пестуном, Юрята и Гаврила.

Боярич Златов объяснил человеку Юрия Васильевича, что сопровождает боярышню Доронину по собственному почину и является сыном мужа ее дальней родственницы.

У Юряты Гусева тоже уточнили, какого он рода и на каком основании здесь находится. Все было записано и сложено в папочку, которые изготавливали на Дуниной с княжичем бумажной мануфактуре. Потом служивые переписали подарки и разгорелся спор о том, куда записывать Пушка. Он был женихом, а не подарком.

— Так и запишите — гость! — рассердилась Дуня. — Приехал свататься. У нас жених, у вас невеста и всё такое.

— Э-э-э, тогда ты боярышня — сваха?

— Пиши сватьей, — велела Евдокия.

— Но… как можно… жених-то кот! Как бы чего не вышло…

— А я — приёмный родитель! Я ж его вот такусенького помню! — боярышня сделала ладошку лодочкой и трогательно вздохнула. — Этот поганец мне все руки исцарапал, а я терпела. Своё дитя отшлепала бы, а на этого разбойника даже голос повысить было страшно… вдруг лужу сделает. Вань, скажи.

— У меня к Пушку тоже родительские чувства, — охотно подтвердил боярич. — Я его жизни учил!

Дуня с удивлением посмотрела на брата, а потом возмущенно приподняла брови:

— Так это ты его подучил таскать у маминых рукодельниц лоскутки и обменивать их у кухарки на вкусняшки?

— Он сам! — слишком быстро ответил Ванюшка.

— Ага, как же, — буркнула Дуня, но тут двери распахнулись и их пригласили войти.

В княжьих палатах сидело всего четверо бояр, духовник и пара рынд-охранителей стояло позади обитого бархатом стула. Все они с любопытством смотрели на вошедших гостей.

Дуня с Ванюшкой шли первыми, за ними пестун и Юрята несли кошачью переноску, а следом княжьи слуги с сундуками, один из которых передала московская княгиня. Все как положено поклонились, пожелали здоровья, передали приветы от московского князя.

Юрий Васильевич выглядел достойно и ничем не напоминал того слезливого идеалиста-романтика, каким его увидела на заутрени Дуня. У нее даже на душе отлегло. Он принял письмецо от брата, пробежался по нему глазами, усмехнулся, глядя на сидящего в коробе жениха и велел принести в княжьи палаты невесту.

— Дозволь, княже, преподнести тебе дар семьи жениха, — с удовольствием поддержала шутку Евдокия и дала знак подвинуть свой сундук к князю.

Сама открыла крышку и небрежно показала на стекло, достала пару бокалов, покрытых глазурью, головку сыра и квадратную миску с брынзой.

— И вот! — подхватив горшок с баклажанной икрой, провозгласила она. — Икра баклажанная! Вкусно белый хлеб ею мазать или к мясу подать в качестве добавки. Но с хлебом вкуснее. Сейчас попробуем или…

Юрий Васильевич усмехнулся:

— А давай сейчас!

— Я здесь, боярышня! — громко зашептала у дверей Даринка. — Хлеб принесла!

— Твоя девка голосит? — спросил князь.

— Моя. Прикажи пустить её княже. Я утром велела ей подходящего хлеба раздобыть, потому что привезенный мной из Москвы промок.

— Зачем же из Москвы хлеб везти? У нас свой есть, — заворчал один из княжьих бояр, но он же помог разрезать хлеб и намазать на него икру.

Евдокия при всех оторвала кусочек хлеба, зачерпнула им икру и быстро в рот положила.

— Ошень вкушно, — не прожевав прокомментировала она и показала глазами, что не надо ждать, а то хлеб промокнет.

— Ничего, — сдержанно похвалили её угощение бояре с князем, а потом в палаты внесли княжью кошку.

Это была любовь с первого взгляда!

Выпущенный Пушок недолго водил носом в новом помещении. Он рванул к невесте, сделал кульбит и отбежал, но только для того, чтобы начать кружить вокруг кошки. Приблизившись, получил по морде, отскочил, но продолжил казать себя с лучшей стороны.

Он подскакивал к ней с распушённой шерстью и выгнутой спиной, делал кувырки, изображал независимость и вновь словно бы атаковал. Кошка с каждым разом все ленивее била его лапой и уже было понятно, что Пушок не будет отвергнут.

— Пушочек, — позвала его Дуня, но кот не обратил на неё внимания.

Тогда она подошла, положила перед ним кусочек подсушенного мяса и когда он взял его, чтобы благородно отнести под нос невесты, то все оживились и начали обсуждать увиденное представление.

— Ну что ж, Маркиза приняла его, — с улыбкой произнёс князь. — Оставляй своего любимца, не обижу.

— Э, обсудить бы надо, — торопливо воскликнула Евдокия, а то князь уже дал знак составить в угол дары брата с невесткой и собирался попрощаться.

— Чего? — удивился он.

— Я буду за котом приглядывать, — сообщила ему Евдокия и увидев, что князь не рад, быстро добавила: — но стеснять тебя не стану. Мы с братом снимем дом поблизости.

— Хм, — лицо Юрия Васильевича разгладилось, — не стеснишь, — ответил он.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Евдокия и толкнула Ванюшку в бок, чтобы он благодарно склонил голову, а то князь его словно бы не видит. — Могу я рассчитывать на котёночка? У меня ещё в Новгороде кот неприкаянным ходит. В приказной избе служит. При чинах и на довольствии, — расхваливала новгородского жениха Дуня. — Ему бы подружку, пока не постарел.

Князь усмехнулся, посмотрел на бояр, и они важно покивали.

— Быть посему, — громко велел он и рассмеялся, глядя на расположившегося подле Маркизы Пушка. — Это ж надо, они как люди симпатию проявляют!

Евдокия покинула княжеские палаты, с неохотой оставляя там кота. Он конечно же рад вернуть себе свободу, а то сидеть на руках или в переноске ему надоело, но вдруг князь не умеет гладить кошек? Вдруг на Пушка обидятся местные жёнки, когда он распотрошит их рукоделие, чтобы раздобыть себе лоскуток для обмена на вкусняшечку для подруги?

— Евдокия Вячеславна, как всё прошло? — встретил её Гаврила.