Боярышня Евдокия 4

— Тут по-чёрному топят, значит, блох с клопами можно не опасаться.

Дуня прошла внутрь, осмотрелась и предпочла остаться снаружи. Ей не нравились низкие потолки и закоптившиеся стены с потолком. А ещё окошечко было заколочено. Лавки, стол, сама печь… она ничего не увидела в темноте, да и не стала разглядывать. В Доронино крестьяне жили намного богаче.

Начало темнеть, когда вернулся отряд с вызволенными из плена людьми.

— Еленка? — позвала Евдокия, подбегая к одним саням, потом к другим.

— Дунь, ты что ли? — вяло отозвался девичий голос.

— Я!Жива? — подбегая к ней спросила она и намного тише:

— Тебя не тронули?

Губы боярышни плаксиво скривились, но головой она отрицательно мотнула.

— Тогда задирай нос и гордо спрыгивай с саней. Пусть все видят, что ты прежняя.

— Я прежняя! Но показываться никому не буду.

— Слушай, не спорь… — зашипела Дуня, но тут боярышня подалась к ней и отодвинула платок от лица.

— Ого! — воскликнула она. — Боевое ранение, — специально чуть завистливо протянула Евдокия, и это подействовало: вЕленке сразу дурь взыграла, она выпрямилась и зло выплюнула:

— А я ему всю морду расцарапала! И глаза подлые выдавила бы, если бы.., — она коснулась опухшего лица и гордо перекинув с одного плеча на другое свою роскошную косу, прикрылась платком.

— Амазонка! — подбодрила её Дуня, оглядывая держащихся рядом женщин.

Всем досталось, но потухших взглядов не было. Испуганные, готовые плакать, но не безжизненные.

— До постоялого двора ехать долго… придется нам ночевать здесь. Обустраивайтесь, а поутру выберемся отсюда, — громко объявила Евдокия, а у Еленки тихо спросила: — Ты домой или?

Боярышня часто задышала, кусая губы.

— Дунь, а что ты посоветуешь? — едва слышно спросила она.

— Не знаю, зачем ты к князю ехала, — так же тихо отвечала ей Евдокия, — но я бы продолжила путь, чтобы не возвращаться бедной жертвой. Сама знаешь, какие слухи пойдут. Пусть лучше тебя бешеной или упрямицей назовут, чем битой и обесчещенной.

Еленка вновь коснулась синяка, потом выпрямилась и рявкнула на своих:

— Чего расселись, клуши? Быстро в дом! Ночевать там будем, а завтра в дорогу.

— А как же батюшка-боярин… — жалобно спросила одна из мамок.

— Сообщить же надо… — поддержала ее другая.

— Подарки-то отняли… — плаксиво заметила третья.

Дуня отошла в сторону, предоставляя Оболенской самой разбираться со своими людьми. Но когда Еленка начала хищно оглядываться в поисках своего груза, то Дуня вмешалась.

— Не советую требовать у воинов их трофей.

— Это моё! — набычилась Оболенская.

— Ты не смогла своё защитить, — осадила её Дуня, уже жалея, что разбудила в ней боевой дух. — Не будь дурой, радуйся, что жива и избежала судьбы невольницы.

— Но… — не ожидавшая от поддержавшей её Дорониной отповеди, Оболенская растерялась.

— Еленка, твоя жизнь стоит дороже, — произнесла Дуня так, чтобы все слышали.

— Но отец…

Дуня приблизилась и чуть приобняв боярышню, прошептала ей на ухо:

— Ты его самое ценное сокровище. А если это не так, то знай, что вскоре ты создашь свою семью, станешь мамой и тебе решать, насколько достоин твой отец быть дедом твоим детишкам.

— Ты… чушь говоришь. Как же я могу… — отшатнулась от неё боярышня.

— Может и чушь, — покладисто согласилась Дуня, отмечая, что Еленка шокирована услышанным. — Ладно, мне надо позаботиться о своих людях, а тебе о своих.

Боярышня Оболенская какое-то время сидела и думала, не обращая внимания на волнение ближних, повторяя про себя Дунькины слова и наблюдая, как она отдаёт распоряжения. Взгляд Еленки зацепился за суетящихся женщин, которых послали с ней вместо того, чтобы нанять больше охраны, и она поняла, что свою жизнь надо брать в свои руки.

«Ну теперь вы у меня все попляшете!» — решила она, гневно раздувая ноздри и,выпрямившись, начала гонять своих людей.

Глава 13.

Евдокия всю ночь провела в санях, укрывшись шкурой и овчинным тулупом Ванюшиного дядьки. Брат и Олежка лежали рядом, прижавшись к друг другу. Вроде бы все даже поспали, но проснулись разбитые и с радостью покинули деревню.

Местные крестьяне провожали своих спасителей низко кланяясь. Гаврила сказал, что им вернули украденное и по мелочи они даже в прибытке оказались. А побои никто не считал, не до того было. Люди радовались, что их миновала рабская доля на чужбине.

Семье с хутора досталось сильнее деревенских, но они тоже больше думали о будущем, чем о том, что случилось. Может у них не хватало сил переживать о произошедшем, а может, уже не чаяли вернуться домой, а тут услышали, что дом цел и дочка жива-здоровехонька. Если бы глава семьи со старшими сынами не были избиты, то семья в ночь рванула бы к дому, но дождались утра и вместе с караваном боярышни отправились к себе.

Добрались до хутора намного быстрее, чем давеча ехали от него к деревеньке. Дрёма с Даринкой не ленились, прибрались во дворе и с радостными улыбками встретили Евдокию и Ивана Вячеславичей. Малышка же с криком раненой птицы бросилась к матери и вцепилась в неё, трясясь всем телом, позволив себе выплеснуть весь пережитой ужас.

Люди Лыко-Оболенских во дворе не поместились, как и два с лишним десятка трофейных лошадей. А вот не менее людей настрадавшуюся корову торжественно вернули хозяевам. Не от доброты или щедрости, а по разумению. Хозяйке животины придётся приложить немало усилий, чтобы восстановить её здоровье. Хуторского коня служивые повели дальше, не обращая внимания на жалостливые взгляды спасённой семьи.

Дуня даже не заикалась, чтобы вернуть его хозяевам. Воины и так поступили великодушно, оставив деревенским их неказистое добро.

У княжьего отряда была простая задача : забрать в Дмитрове негоциантов и довезти их до Москвы. Если бы служивых сейчас побили, то раненые остались бы выкарабкиваться в разоренной деревеньке и,скорее всего, потеряли свою службу, а товарищам могло не хватить сил выполнить поставленную задачу. Вои рискнули своим будущим в надежде получить прибыток. Все они в возрасте,и все беспокоятся о том, какой будет их старость.

Евдокия поглядывала на лучащиеся довольством лица воев и думала о том, что отбитые у врагов Еленкины сокровища могут выйти им боком. Во-первых, Оболенская та ещё скандалистка и уже сумела вернуть двое саней под предлогом, что не бежать же ей следом. Во-вторых, князья не любят, когда их добро попадает в чужие руки и неважно, что Юрий Васильевич понятия не имел, что ему везут в качестве подарков.