Божественная любовь

– Эта, – опознал Энтиор экземпляр, давший страшный рецепт спасения и решительно протянул руку, готовясь снять с полки книгу и получить новую порцию незабываемых впечатлений.

Однако, Нрэн опередил его. Воитель спокойно взялся за нужный том, глянул введение, потом, сверившись с оглавлением, открыл страницы, непосредственно посвященные детальному описанию процесса пытки. На невозмутимом лице бога не дрогнул ни один мускул, пока он читал.

Подобравшийся к посетителям Оскар Хоу не удержался от изумленного вздоха:

– Как?

– Я – Палач Лоуленда, у меня свои привилегии, – снизошел бог до короткого объяснения любознательному, зачастую в ущерб собственному здоровью, библиотекарю.

– А… О… – сглотнул щуплый бог, однако же уточнять детали поостерегся.

О том, чувствует ли Нрэн боль при обращении со специфической литературой или у него фантастически высокий болевой порог, потом как-нибудь при случае можно и Леди Ведьму расспросить. Под настроение Элия порой снисходила до бесед.

Педантично убрав книгу на то самое место, откуда доставал, воитель развернулся к кузену. Тяжелая, будто изваянная из камня, рука опустилась на его плечо, пояснительных каллиграфически исполненных надписей в воздухе не явилось. Воин просто шагнул в портал, толкая жертву перед собой.

Боги перенеслись из Лоуленда в иной мир, как показалось Энтиору, весьма далекий от Мира Узла. Принц оглядел светлую комнату с обычным дощатым полом, белеными стенами и потолком. Из всей мебели в помещении имелись лишь небольшой узкий шкаф и еще более узкая деревянная лежанка у окна, распахнутого в летний сад.

Вишневый сад, где бледно-розовые твердые плоды лишь набирают сок и цвет, а птицы уже наперебой мечтают о дегустации. Яркое солнце золотит листья, а небесная синева с редкими барашками облачков дразнит безмятежным покоем. Ветер играет с листвой, игриво шепча комплименты.

«Раздевайся» – новый приказ – каллиграфическая надпись золотом по воздуху – полыхнул перед просителем.

Нрэн отвернулся, вынимая из высокого лакированного шкафчика ларец с набором длинных и тонких игл с набалдашниками из витаря. Свободной рукой принц одновременно увязывал волосы в высокий тугой узел. В эту прическу он методично втыкал вынутые из ящичка иглы в каком-то только ему одному ведомом порядке.

– Тут нет цепей… – растерянно пробормотал Энтиор, изучая стены и кушетку. Он ожидал чего угодно, но не такой идиллической обстановки.

«И не будет. Только скобы. Можешь держаться. Станешь терпеть сам, без оков. Если нет, уходи сразу» – длинная строчка сменила короткий приказ.

– Понял, – обреченно кивнул вампир и принялся раздеваться.

Весьма эротичный в любом другом месте и времени процесс сейчас был не более чем технической необходимостью. Нрэн, пусть и соответствовал канонам лоулендской красоты, никогда не рассматривался вампиром в качестве партнера. Было в Боге Войны что-то такое, способное убить самое сильное возбуждение одним единственным вскользь брошенным взглядом. А сейчас и сама ситуация ни к каким играм не располагала. – Сколько у меня будет времени?

«Сколько выдержишь. Луна здесь – минута в Лоуленде. Вот, можешь взять в рот, чтоб не откусить язык».

Тремя короткими предложениями расписал Нрэн блестящие перспективы Ледяного Лорда.

Деревянное, немного приподнятое изголовье кушетки, подаваясь под ладонью воителя, разошлось, отдавая толстую округлую плашку. Пробежав пальцами по краю ложа, Нрэн вытащил из дерева металлические скобы. В нижние следовало просунуть ноги по лодыжки, в верхние дозволялось вцепиться пальцами.

Энтиор, возжелавший добровольных страданий, молча лег на жесткое ложе и прикусил предложенную палку. Нрэн редко давал советы братьям. Считал это почти бесполезным делом, но уж если снисходил, его следовало слушаться неукоснительно.

Изучивший в совершенстве строение тела, его уязвимые точки и порог выносливости, светловолосый палач или, быть может, лекарь и спаситель, начал работу. Первая игла вонзилась в шею вампира, готовя его тело к грядущим мукам, обостряя чувствительность. Вторая ушла под ребро, вампир выгнулся на ложе дугой и глухо замычал.

Спокойно, почти равнодушно, Нрэн продолжил свой труд, одна за другой иглы входили в тело или выходили из него, то облегчая, то усиливая и без того неимоверные страдания. Одни принц втыкал резко, как стилет, другие вводил медленно и постепенно…

Боль была адской, однако, каким-то чудом на границе сознания Энтиор хранил предупреждение кузена. Уйти, убежать от мучений можно в любую секунду, но только вместе с бегством от боли он убежит и от своей надежды вернуться в семью, стать ее частью, а не отбросом.

ГЛАВА 26. Находки и потери

Небольшой столик был завален миниатюрами, выполненными со столь великим мастерством, что изображенные на них создания казались чуть ли не более живыми и совершенными, чем оригиналы из плоти.

Даже если бы Либастьян, безумец и пророк, сотворил не Колоду Джокеров, а просто портреты, то и тогда с лихвой заслуживал всей славы великого мастера и бессмертной памяти.

Три ферзя, пять тузов, всадники, один паж. Элегор перебирал пластины-миниатюры в оправе-орнаменте: розы, шутовские колпаки, игральные кости. Если это все-таки колода не только для пророчества, но и для игры, каковы должны быть правила? Мастей нет, разновидностей карт немного.А если пасьянс, то как его складывать? Вот всадников уйма, пусть каждый из них и носит свое название. А паж один и Ловчий тоже один, на стопы не разложишь, кругом если только пустить, спиралью и толковать, кто, как и за кем ляжет.

Ловчий. Надо же, сволочь Энтиор тоже пролез в колоду. Впрочем, если Элия – Джокер, то уж она-то этого стервеца найдет, где и к какому делу приставить. Однако, странная картинка! Тот Энтиор, какой на ней нарисован, почему-то не вызвал у герцога инстинктивной волны неприязни, сопровождаемой рвотными позывами и желанием немедленно харкнуть в надменную морду. Даже пару раз приходилось напомнить себе, что он ненавидит клыкастую тварь, замершую в такой элегантной позе, какой самому герцогу, как ни крутись, принять не удастся.

А вот интересно, как другие Джокеры к такому ублюдку в своей Колоде отнесутся? Мысленный вопрос был задан не столько потому, что Элегора заботила судьба Лорда Дознавателя, да подавится он в Новогодье плодом с миакраны. Ну его, к драным демонам, вампира. Куда больше его светлость интриговал другой вопрос. Кому же, кроме леди Ведьмы, выпала участь Джокера или титул. Герцог пока не определился со своим отношением к такого рода избранности.Но все равно, было бы здорово знать, кто…

Под пальцами оказалась пластинка с картой Туза Лжи и Авантюр. Джей ухмылялся так задорно, будто готовил отличную пакость. Из-под карты принца показалась еще одна, прежде невиданная. Минуту-другую, по меркам Элегора целая вечность, герцог пялился на картинку.А та, ну, ей-ей, пялилась на него. Серые глаза, непослушная прядь волос (вечно она на глаза лезет),острые скулы, ага, кажется, левая чуток ободрана. Черный с серебром камзол. Не узнать самого себя Элегор не мог. Но, признаться честно, очень старался. Особенно, когда прочитал, перечитал, думая, что перепутал буквы, и перечитал вдругоряд надпись: ДЖОКЕР.