Божественная любовь

– Мой лорд, птица улетела, – выпалил условную фразу стражник-дозорный, поднявшийся для разговора с принцем на самую высокую башню замка. Туда, куда не дотягивались щупальца могущественного влияния болот, глушащие всякую магию, кроме магии самого Стража Границ, некогда принявшего посвящение, даровавшее ему не только ворох многочисленных почетных и не слишком обязанностей, но и кое-какие выгодные льготы, вроде этой.

Кодового упоминания о птичках оказалось достаточно, чтобы Дельен взметнулся с кресла и, к великому разочарованию Фрэгана, перепоручил увлекательный допрос палачу:

– Закончишь без меня.

Бог перекинул Хейлаху пишущий показания кристалл, который крутил в руках, и телепортировался из залы в свою резиденцию.

– Когда? – первым делом бросил вопрос Дельен, распахивая скрытую дверь в пустующие покои. Принц прошел внутрь комнаты, огляделся. Ни следов борьбы, ни поспешных сборов. Только книга сказок, стоявшая прежде в шкафу, лежит на подоконнике, раскрытая на странице с иллюстрацией. И красавица Дое смотрит со страницы дерзко, осуждающие, с насмешкой. «Упустил ты, принц, свое кареглазое счастье!».

Принесший весть дозорный, неотступно следующий за повелителем, торопливо принялся объяснять:

– На ночной проверке Гиздеон заметил. У него же зрение нага, тепла не засек,поднял тревогу. В вечерней-то смене тепловидящих стражей не было, на кровати балдахин задернут, туфельки у ложа стоят. Вот как сейчас. Мы думали, устали девицы, спать легли.

Отрывисто кивнув и долее не слушая оправданий, – наказать виновных можно будет и потом, а сейчас главное найти Бэль, – Дельен зачем-то прихватил книгу и устремился к конюшне, высвистывая на бегу Хвата, самого лучшего из псов-следопытов. Зверя никогда не сажали на цепь и не запирали. Он слушал лишь принца и лишь на его зов приходил без промедления. Появился и сейчас, подскочил, мотнул обрубком хвоста, приветствуя бога. Алые глаза твари пылали азартным предвкушением погони.

Оседланный конь ждал у ворот.

– Живой и целой! – взлетев в седло, заранее приказал Страж Границ и протянул псу платок принцессы, что забрал из ее сумочки и хранил у сердца. Книгу, только сейчас заметил, что держит ее в руке, бросил в седельную сумку.

Пес втянул воздух, поднял клиновидную морду вверх, коротко взвыл, повел носом и стрелой понесся к выездным воротам в крепостной стене. Черный в разводах темной зелени конь с туго заплетенными в косы хвостом и гривой, чтоб не цеплялись за ядовитые кусты на болотах,полетел следом еще до того, как принц дал ему шпоры.

Дельен не зря звался Стражем Границ. Он был охотником, ловчим, сыщиком, преследователем и хранителем. Следы Бэль и ее служанки даже в извивах ночного тумана бог видел четко, пес-спутник лишь страховал хозяина от возможной оплошности.

С искренним удивлением принц отметил способ, которым принцесса выбралась из замка и преодолела крепостную стену, но списал такие уникальные таланты на эльфийскую кровь, способную договориться с любым растением или зверем. Однако, твари близ замка водились разные и не все они могли быть послушны эльфийской богине. Чем быстрее он найдет принцессу, тем лучше, надо спешить, пока она не причинила себе вреда, пока кто-нибудь не причинил вреда ей.

Вина, ярость, беспокойство, досада и горечь смешались в душе принца в столь дикий коктейль, что разделить его на составляющие не взялся бы и сам Творец. Отбросив все сомнения и мысли на потом, Дельен приказал себе сосредоточиться на одном: ДОГНАТЬ!

Конь и пес неслись по пустоши, как призраки из кошмарного сна, стремительные и неотвратимые, готовые настичь любую добычу. Разве могли ускользнуть от них две беспомощные девушки? Разве могли? Минута, другая, третья, и вот уже пустошь сменилась лесом, поляной, открытым зевом пещеры.

Жеребец, пригнув шею, скакнул внутрь и провалился в радужное кружение ирреальных цветов. Пес, бегущий у правого бока коня, прыгнулодновременно.

Круг камней, в который девушки провалились через внезапно раскрывшийся портал в полу пещеры, был невыносимым, жутким до дрожи. Чужие страдания, кровь, смерть настолько пропитали место, что оно само казалось несмолкающим истошным криком. Юную богиню колотила дрожь еще несколько минут после того, как удалось вырваться с холма.

Орин, нечувствительная к эмоциональному восприятию ужасов прошлого, даже удивилась переживаниям госпожи и тому рвению, с которым хрупкая Бэль, чуть ли не на руках выволакивала служанку и тащила прочь от серо-бурых каменных громад. Ну да, вот она, Орин, локоть о камни стукнула и ногу подвернула – больно, только посидеть, подождать надобно, все и пройдет, чего ж волноваться-то так и нестись, как на пожар? Но никаких возражений девушка не слушала, только сдвинула бровки да зыркнула строго, точно брат ейный, высочество Нрэн, и проронила: «Так надо!» Что ж, раз надо, хозяйке виднее, служанка сцепила зубы и запрыгала дальше, поддерживаемая как-то неожиданно повзрослевшей за последнее время госпожой.

Зато сам лес, обступивший ужасный круг, Бэль почти понравился. Чужой, незнакомый, совсем не похожий на места, где доводилось бывать юной богине, но не враждебный. Он словно присматривался к эльфийке прежде, чем пойти на контакт. Еще немного, и он признал бы богиню за свою, раскрыл бы секреты, поведал, что творится в его пределах. Но не успел. Лихие люди, скрывающиеся в лесных дебрях, добрались до незваных гостий раньше.

Бэль тянулась к сердцу леса, полностью отрешившись от происходящего, когда негромко затрещали сучья и на небольшую полянку, где путешественницы устроили привал и врачевали подвернутую ногу служанки (близ круга богиня не решалась использовать магию исцеления, чтобы не разбудить спящее чудовище), вышло четверо мужчин. Косматые, вонючие, вооруженные, чем попало, с повадками двуногих зверей, тех, что куда опаснее передвигающихся на четырех лапах. В их ухмылках, жадных масляных взглядах, пальцах, поглаживающих ремни, было столько отвратительно-колющей похоти, что молодую богиню выкинуло из транса-погружения. Пришедшие на поляну видели не двух девушек, а добычу, совершенно определенного рода.

И без эмпатии горничная уловила намерения мужчин. Она испуганно пискнула и в панике метнулась к краю поляны. Орин казалось, если бежать быстро, то от этих страшных людей можно скрыться, спрятаться, затаиться. Бэль метнулась за спутницей. Пусть ее и учили сражаться, но эльфийка совсем не была уверена, что в состоянии справиться со столькими противниками сразу всего одним кинжалом так, чтобы не пострадала Орин. Даже таким замечательным, как трофей из замка Дельена. Вот если бы под рукой были сонные дротики…

Подвернувшийся под только что залеченную ногу корень положил конец всем надеждам обеих беглянок. Орин болезненно вскрикнула и ничком неловко повалилась на траву. Загоготали подступающие мужики:

– Не торопись так, цыпа! Успеешь!

– Ну коль легла, на спинку повернись и ножки раздвинь!

– Я сегодня нежным буду… когда охотку собью!

Бэль присела рядом с пострадавшей, решая, удастся ли ее вылечить быстро. Сжимая дрожащую ладонь Орин, принцесса затравленно глядела на преследователей. Они перебрасывались сальными фразами, но за этими грубыми шутками явственно чувствовалось одно: эти существа, людьми их назвать у девушки не поворачивался язык, хотели мучить своих жертв. Все их развлечения обречены были кончиться лишь одним – смертью пленниц. Ни один из загонщиков не знал слова «жалость».

Бросить горничную и бежать? Эльфийка смогла бы укрыться в лесу, но она даже не рассматривала такого варианта, как предательство. Бэль осталась. В груди юной богини начало разгораться жаркое пламя. Стремление защитить переплелось с жаждой справедливости и трезвым, по-взрослому, осознанием необходимости возмездия. Смешавшись в бокале божественной сути, они переплавились в кристально ясную, твердую решимость действовать и изгнали страх.

Мирабэль перестала дрожать, выдернула руку из ладони горничной, встала на ноги, и гордо вскинула голову. Безнадежно помятый о камни в круге, зато сохранивший в целости головку владелицы, венец сальтил блеснул в тусклом свете далеких звезд-искорок. С чем-то близким к недоумению преследователи невольно замедлили шаг, худосочная девчушка совсем не выглядела жертвой.