Брачная ложь

Низкий, приятный гул проникает в меня, когда я встречаюсь взглядом с мужчиной у фонтана. Отвратительно симпатичный, с отвратительным характером.

Тот самый, о котором я, к несчастью для себя , не перестаю думать с тех пор, как год назад мы обнимались как сумасшедшие в такси.

Он выглядит точно так же. Высокий, с широкими плечами. Квадратная челюсть с щетиной, длинный прямой нос и самые насыщенные зеленые глаза, которые я когда-либо видела. Его темно-каштановые волосы коротко подстрижены по бокам, но сверху аккуратно уложены в современную и изысканную прическу. Нет ни одной неухоженной пряди, а его прямые, напряженные брови только сильнее смыкаются, когда он внимательно рассматривает меня. На нем двубортный костюм от Gucci с тонким клетчатым узором, и мой взгляд останавливается на тех же часах Cartier, которые он носил в прошлом году. Я не могу отрицать, что у этого человека хороший стиль.

Он замечает, что я наблюдаю за ним, и заговорщически поднимает одну бровь.

Боже. Это действительно должно быть незаконно, чтобы человек выглядел так хорошо.

Краем глаза я вижу, как Чарльз что-то бормочет ему, и мне требуется секунда, чтобы понять, что Человек с Фонтана присоединится к нам за обедом. Я поворачиваюсь к нему лицом, когда Чарльз представляет нас.

— Стелла, это мой сын, Майлз Рейвэдж, — плавно говорит он. – Майлз, это Эстель Деверо. Ее отец, Прескотт Деверо, стал моим дорогим другом и клиентом.

Мой взгляд снова переключается на Майлза, и мне не нравится, что мой желудок немного переворачивается, когда мы смотрим в глаза. Он протягивает руку, и я беру ее. Кожа у него теплая, подушечки пальцев грубые для человека, который, вероятно, проводит весь день за столом.

Боже, я помню, как эти руки ощущались на моей спине, на бедрах, скользили по нижней части живота, прежде чем нырнуть под пояс моих спортивных штанов…

Он крепко сжимает мою руку, и я делаю то же самое. При моем крепком рукопожатии на его лице промелькнуло что-то вроде удивления. Ха.

— Очень приятно познакомиться, — ласково говорю я.

— Мне тоже, Эстель, — гладко отвечает он, не упоминая, что мы уже встречались раньше.

Слава Богу.

— Просто Стелла.

— Конечно, — говорит он, извиняясь, наклоняя голову, прежде чем жестом пригласить меня сесть рядом с ним.

Чертовски здорово.

Я разглаживаю платье, скрещиваю лодыжки и кладу руки на колени. Кто-то должен прилететь и развязать мне руки. Мало того, что я унизила себя в прошлом году, прыгая по его костям, как сумасшедшая, так теперь я сижу здесь с его отцом. Я закрываю глаза, вспоминая, как он шептал мне на ухо грязные вещи на заднем сиденье такси. О его твердом, толстом члене, который я обхватила пальцами, когда он вылез из штанов.

Черт.

Я никак не ожидала увидеть его снова. И, судя по тому, как он смотрит на меня сердитым, обвиняющим взглядом… Думаю, он тоже не ожидал меня снова увидеть.

— Итак, Стелла, — начинает Чарльз, садясь напротив меня. — Твой отец говорит, что ты запускаешь собственную линию одежды?

Подходит официант и наливает нам всем немного воды. Я делаю глоток, прежде чем поставить стакан на стол.

— Да. Ну, то есть через несколько лет. Это довольно трудная задача, требующая изрядной суммы стартовых денег, — объясняю я.

— Я понимаю.

Что-то в том, как он произносит эти два слова, меня смущает, но я отмахиваюсь от этого. Когда я собираюсь спросить его, что он делает для моего отца, он загорается, когда его взгляд ловит что-то на другом конце ресторана. — Ах, вот и опаздавший.

Я следую за его взглядом и вижу, как мой отец с важным видом шагает по ресторану. Он одет в белую рубашку на пуговицах и темные джинсы. Его серебристые волосы зачесаны назад, а лицо кажется немного более обветренным, чем в последний раз, когда я видела его. Когда я встаю, он подходит прямо ко мне и целует меня в обе щеки.

— Дорогая, прости, что опоздал, — говорит он мне с низким и глубоким наполовину британским, наполовину французским акцентом. — Ты выглядишь прекрасно. Это одно из твоих произведений? — спрашивает он, касаясь рукава моего пиджака.

— Да. Спасибо, что заметил.

Он улыбается мне, прежде чем поприветствовать Чарльза и Майлза дружеским приветом. Я отмечаю, что он обращается к Майлзу с некоторой фамильярностью. Они, должно быть, встречались раньше.

— Моя дорогая, Чарльз Рейвэдж помогал мне с моими инвестициями, — весело говорит он.

— Ну, твое портфолио, безусловно, впечатляет, — говорит Чарльз.

Когда я смотрю на Майлза, он пристально смотрит на своего отца.

— Это так? — спрашивает он твердым и ледяным голосом.

Мои брови сдвинуты вместе, когда я наблюдаю за тремя мужчинами и их динамикой. Кажется, Майлз злится на то, что его отец помогает моему. Но почему?

— Да, — говорит Чарльз, отпивая воду и пристально глядя на Майлза. Прежде чем они двое успевают сказать еще слово, вставляет мой отец.

— Я так рад, что мы все смогли пообедать сегодня, — весело говорит он. Но опять же, мой отец всегда весел.

Основатель одной из крупнейших благотворительных организаций в Европе, он пережил немало трудностей. После того как моя мать умерла, рожая меня, он сделал себе имя как филантроп. Мы не были богаты - более того, до нескольких лет назад у нас почти не было денег. Мой отец настаивал на том, что нам не нужно много денег, чтобы жить. Я выросла, работая в столовых по всей Европе, жила в Лондоне и ходила в обычную школу. Никаких нянь, никакой помощи по хозяйству. Только двухкомнатная квартира и много фасоли на тостах.

Но благодаря своей работе Деверо стал чем-то вроде знаменитости. О нем писали во всех крупных изданиях как о человеке, способном изменить мир к лучшему, что, конечно же, привело к еще большей известности и знакомствам с такими людьми, как Чарльз Рейвэдж. Мой отец считал, что эти связи принесут больше денег в его благотворительные фонды, что и произошло. Как только его стали узнавать, как только он оказался в одной комнате с самыми влиятельными людьми мира, он начал получать крупные пожертвования просто благодаря своему остроумию и обаянию.

Большая часть этих денег была вложена в благотворительный фонд, но мой отец впервые повысил зарплату себе, а также всем своим сотрудникам. Вместо того чтобы отдавать большую часть зарплаты на благотворительность, как он делал это на протяжении десятилетий, он наконец-то смог отложить часть денег для себя.

Таким образом, хотя у нас не было кучи денег, мы имели достаточно средств, чтобы чувствовать себя комфортно. Я не удивлена, что Чарльз помогает ему управлять своим новообретенным успехом. В конце концов, мой отец даже не знает, как выписать чек, а все благотворительные организации за последние пару лет получили огромный приток пожертвований. Его состояние уже довольно внушительное, и я рада, что у него есть кто-то, кто помогает ему во всем.