Брачный приговор

Но ей не нужно знать.

— Его имя тебе все равно ничего не скажет.

— Но это из-за тех папок в банковской ячейке, да?

— Да. Люди не любят, когда их тайны попадают в чужие руки. Их это чертовски злит.

— Я не хватаюсь за пистолет, когда злюсь, — Таня проводит ладонью по дивану между нашими бедрами. — Ты живешь в очень странном мире, Чертов. И в очень жестоком.

Она права.

Я проверил это на собственной шкуре, а вот она едва догадывается, о чем говорит. Для нее “жестокость” всего лишь слово, она не понимает, что за ним стоит. Наверное, поэтому мне легче рядом с ней. Она нормальная. Чистая. Как глоток кислорода в душной комнате.

Теперь понятно, почему у Лаврова рвало крышу. Подонок боялся ее отца до паралича, а все равно полез к ней с приставаниями. Он специально оставил ее в родном городе, чтобы не натворить грязных глупостей. А он мог, до меня доходили слухи о его выходках в барах, после которых он платил девушкам огромные отступные. Я бы давно свернул ему шею, но он всегда был лучшим в своем деле. Он тянул дела, которые больше никто не брал.

Больной гений.

И ведь именно он нашел Татьяну.

Дочь самого Самсонова. Человека, который трижды покушался на мою жизнь и хочет не просто убить меня, а стереть в порошок всё, что я создал. Человека, который не оставил мне выбора. Мне придется играть грязно, чтобы победить его.

— Ты останешься на завтрак? — спрашивает Татьяна, поднимаясь на ноги. — Я ждала тебя, чтобы поговорить.

Она замирает, когда я протягиваю руку и обхватываю ее чуть выше запястья. Делаю вид, что мне нужна опора, а сам веду пальцы дальше. По шелковой нежной коже. Ее хочется держать в руках, еще больше хочется сорвать с нее одежду и увидеть ее всю.

— Босс, — раздается голос сзади.

Я оборачиваюсь и вижу охранника с каменным лицом.

— Важный звонок, — сообщает он. — Из Никосии.

Черт.

Только этого сейчас не хватало.

— Я пока сварю кофе, — Татьяна тут же выскальзывает из моих рук и уходит на кухню.

— После пусть зайдет медсестра, — бросаю охраннику, направляясь в кабинет. — Она же здесь?

— Да, в гостевой комнате. Я позову ее.

Я закрываю дверь кабинета. Издалека вижу огонек удержания на линии, и мысленно проклинаю будущий разговор, пока иду к телефону.

— Лавров, — кидаю в трубку с раздражением. — Что тебе еще надо?

Глава 15

Еще чуть и убежало бы. Я загляделась на утреннюю передачу, там молодой ведущий со внешностью голливудского актера рассказывает как лучше готовить пасту. Я в последний момент вспоминаю о кофе и успеваю снять турку с огня.

— Ох, узнаю московские порядки, — шепчу язвительно, заглядывая в холодильник.

Обычного молока или сливок нет, зато есть кокосовое и миндальное. Только не говорите, что Чертов веган! Хотя он сам сказал, что редко здесь бывает.

— Наверное, он сюда и не заглядывал.

Что привезла доставка стандартным набором из магазина продуктов по цене золота, то и стоит на полках холодильника. Ведь мы в небоскребе с апартаментами, тут не живут семьями, тут держат квартиры “для пиджака”.

Когда мы только приехали сюда, я заметила стойку ресепшн на первом этаже, а в другой лифт заходил мужчина с бейджиком охраны жилищного комплекса. Это все равно что отель, только номера раскуплены в собственность. Очень удобно, если на счету имеется несколько лишних миллионов.

Я оборачиваюсь на шаги и вижу Чертова. Он выглядит сосредоточенным и чем-то загруженным, он бросает в мою сторону рассеянный взгляд и только со второй попытки замечает меня.

— Ты веган? — спрашиваю у него.

— Это оскорбление? — он хмурится и подходит ближе.

Облокачивается на барную стойку, играя мышцами. На нем тонкая белая футболка, которая натягивается при движении и показывает, как идеально сложен ее хозяин. Я встряхиваю головой, чтобы не думать о лишнем, и смотрю на его левое плечо.

Слава богу! Ему поменяли повязку.

Чертов по-прежнему кажется отстраненным. Он вышел из кабинета, но мысленно все еще там. Наверное, важный разговор не отпускает. А мне ведь тоже надо поговорить с ним о важном. Я не знаю, как подступиться, но мне нужно больше узнать о своем прошлом.

Об отце.

Я даже не знаю его имени.

— Странно, что здесь нет служанок, — я стараюсь растормошить Чертова. — Только охрана и медсестра. Я вчера пыталась выяснить у нее, что нужно делать, когда человека ранили в плечо. Знаешь, что она сказала?

Повисает пауза.

Но я терпеливо жду, и Чертов, наконец, фокусирует взгляд на моем лице, отрываясь от своих мыслей. Он вспоминает, что у нас как бы диалог, а не мой монолог, и перематывает мои последние слова.

— Что? — бросает он.

— Надо вызывать скорую.

Я разливаю кофе по чашкам. Ставлю перед Чертовым его черный без сахара, а в свой добавляю миндальное молоко. Я его люблю, если честно, и в любимой кофейне всегда заказывала кофе с ним.

— Что-то случилось? — я все же не выдерживаю и задаю ему прямой вопрос. — Ты какой-то задумчивый и напряженный.

Я сажусь напротив Чертова, двигая тарелку с тостами в центр стола. Еще совсем рано, я обычно ем только часов в десять, но пустым стол оставить не могу. Вдруг он голоден? Внутри как щелкнул тумблер заботы после ранения Чертова, так не могу остановиться.

— Обычные дела, — он делает глоток из чашки.

Рефлекс выдает его. Чертов неосознанно тянется к карману, словно ищет сигареты, но осекается. А я не могу отделаться от мысли, что дела не такие уж обычные. Главное, чтобы снова не стреляли, остальное можно пережить. Впрочем, мы же в центре столицы, тут должно быть спокойнее.

— Ты сказала, что хотела поговорить, — Чертов проводит широкой ладонью по столешнице, словно разделяет наш разговор на “до” и “после”. Светская пустая часть закончена и можно переходить к делу. — Об отце, я так понимаю.

— Мне пока сложно поверить…

— Зачем мне врать?

— Нет, я не об этом. Я о своих эмоциях, это сложно принять… Факт, что у меня есть отец, очень сложно осмыслить. Я привыкла думать, что так и останусь без прошлого. Что помню из детства то мое, а что нет — то уже никогда не узнаю.